– Я ей сам расскажу, – успокаивающе пообещал Монах, – попозже. Они с Ционой выросли вместе, Циле такое будет тяжело… – Марта дернула щекой:

– Насчет покойного Итамара, ваше дело, но я много раз видела, Эмиль, что случается, когда тайное, неожиданно, становится явным… – Цила поворочалась в кровати:

– Почти восемь, скоро вернется Эмиль, мы позавтракаем… – Гольдберг делал доклад, на пятиминутке, о больном с травмой позвоночника, – все, наверное, приехали в Кирьят Анавим. Хоть бы нашли Иосифа, привезли его домой… – радио от яблочной начинки перешло к ванильному соусу. Цила прикорнула на подушке:

– Я немного посплю. Так хорошо, уютно… – пригревало осеннее солнце, по траве сада рассыпались спелые яблоки. Цила услышала жужжание пчел, далекий лай собаки:

– Эмиль постарел, – поняла она, – у него голова седая. Девочки выросли, – она улыбнулась, – Элиза осталась светленькой. Роза похожа на Эмиля, она тоже носит очки. Странно, что нет Тиквы, и я не вижу Маргариты с Виллемом… – крепкий стол, под высаженными Маргаритой яблонями, сколотил Виллем. Летом Цила устраивалась там с двойняшками, обложившись записями, для будущего доктората:

– Я тоже там не сижу, – поняла она, – но это кто… – Цила ахнула:

– Не может быть! Они похожи на покойную Розу, одно лицо…

Высокие, очень красивые, темноволосые девушки, шли навстречу мужу. В тяжелых локонах играли солнечные лучи, Цила приподнялась:

– Это сон, но надо рассказать Эмилю. Он не говорит об Аннет и Надин, но я вижу, что он не потерял надежды. Нельзя отчаиваться, может быть, девочки выжили… – сердце отчаянно заколотилось:

– Сначала мне было жарко, а теперь бьет дрожь, – зубы застучали, Цила испугалась:

– Надо позвонить на сестринский пост, тяжело дышать… – грудь пронзило острой болью, она попыталась закричать:

– Эмиль останется один. Девочки, мои девочки, как их жалко… – капельница упала на пол. Дверь распахнулась, зазвенела свалившаяся с подноса Гольдберга посуда. В динамике пробило восемь. Диктор, громко заговорил:

– Утренние новости. По сообщениям с Ближнего Востока сегодня израильские войска атаковали египетские силы, на Синайском полуострове…

В запыленном окне унылого кабинета, на верхнем этаже серого бетона здания, выстроенного в стиле баухауса, искрилась лазоревая гладь моря. На променаде, над ларьками развевались бело-голубые флаги. Горожане, в обеденный перерыв, осаждали лотки, торговавшие фалафелем и мороженым. Стояла сухая жара, в белом песке пляжа копошились малыши. Люди толпились у газетных щитов, с кричащими заголовками:

– Воздушный десант продвигается на запад полуострова Синай! Объединенные силы британцев и французов атакуют египетскую авиацию и военный флот… – сегодня, первого ноября, бомбардировщики, стартовавшие с авианосцев, успели уничтожить две сотни египетских самолетов:

– Это только полдень, – по кабинету разносился уверенный голос, с аристократическим акцентом, – впереди, согласно плану операции «Мушкетер», нас ждет высадка парашютистов и захват Порт-Саида… – в комнате слоями витал сизый дым. Под столом катались пустые бутылки, бумажные пакеты от съеденных бурекас, окурки тушили в переполненных пепельницах. Рядом с большой картой Синайского полуострова водрузили столик, с пыхтящей урной, пакетами молотого кофе, и банкой сахара.

Сидевший напротив Марты аналитик, юноша в очках, по виду, возраста Генрика, пил шоколадное молоко. Перехватив взгляд женщины, смутившись, он что-то пробормотал. Марта изучала вовсе не его, а линию флажков, пересекающую Синайский полуостров.

Она носила холщовую юбку и такой же, военного кроя жакет. Аккуратно причесанные, бронзовые пряди женщина собрала в хвостик. В последний раз флажки передвинули четверть часа назад, после радиограммы, полученной с юга, от генерала Даяна.

Марта думала не о неудержимом движении Цахала к Суэцкому каналу:

– Эмиль прислал только одну телеграмму… – тонкие пальцы стряхнули пепел, – он второй день не отвечает на звонки… – телеграмму, из трех слов, Марта помнила наизусть: «Цилы больше нет». Не добившись ответа от Гольдберга, она связалась с главным врачом госпиталя:

– Никто не мог предугадать такого исхода, фрау Марта, – вздохнул доктор, – пуля повредила тазовую кость фрау Гольдберг. Она отделалась царапиной, однако из-за травмы образовался тромб, закупоривший легочную артерию. Мы предприняли необходимые меры, но больную спасти не удалось…

Положив трубку, Марта позвонила в Лондон и Париж:

– Мы с Джо выезжаем в Мон-Сен-Мартен, – уверил ее Мишель, – дети не останутся без присмотра. Там Виллем и Маргарита, но им только восемнадцать лет… – Марта вызвала кузенов на переговорный пункт, в почтовом отделении городка:

– Дядя Эмиль прислал телеграмму, что тетя Цила умерла, – всхлипнула девушка, – двойняшки и Тиква о ней спрашивают… – Марта, ласково, сказала:

– Держитесь. Дядя Мишель и Джо завтра будут у вас, они помогут… – мужа она попросила полететь в Вену:

– Разумеется, – коротко сказал Волк, – я сделаю все, что надо. Я отвезу Монаха домой, позабочусь о погребении… – он замялся, Марта кашлянула:

– Иосифа с его отрядом пока не нашли. Я обещаю не лезть на рожон, но я сделаю все возможное, чтобы мальчик пришел на похороны матери…

Меир с доктором Судаковым, в сопровождении молодежи, из аэропорта Лод отправились в кибуц Кирьят Анавим. Марта и Джон поселились неподалеку от здания секретных служб, в безопасной квартире, с видом на увешанный бельем двор. Коротышка, Иссер Харель, приставил к ним двоих охранников:

– Арабам нельзя доверять, – заметил глава Моссада, – а они свободно разгуливают по стране. Мы не можем ввести в Тель-Авиве комендантский час, как мы сделали на территориях… – в папках, разбросанных по столу, лежали доклады командиров подразделений Цахала, обеспечивающих контроль за арабскими поселениями:

– В деревне Кфар Касем солдаты открыли огонь по возвращавшимся с поля рабочим, не знавшим о комендантском часе… – вспомнила Марта, – ладно, в донесении говорится, что никто не пострадал, выстрелы были предупредительными…

В бесконечном пространстве Синайской пустыни, за передовой линией флажков затерялся маленький отряд капитана Михаэля Леви. Группа ушла с разведывательной миссией к Суэцкому каналу, за неделю до начала военных действий. Вчера Марта позвонила в Кирьят Анавим. Адель, грустно, сказала:

– Фрида и Моше не отходят от дяди Авраама. Они держатся, но видно, что они не верят в возвращение Иосифа. Анна только плачет… – Адель добавила:

– Она сказала детям, что Михаэль в порядке, но в кибуце не скроешь правды… – Марта не отводила взгляда от флажков:

– У Михаэля трое детей, они воспитывают сироту, тем годом они потеряли дочку. Хватит нам слез… – на том конце стола бубнили о скором выходе армии к Суэцкому каналу:

– Что такое пять человек, по сравнению с быстрым продвижением вперед, с новыми территориями, для Израиля… – Марта разозлилась:

– Достаточно. Они не упоминают отряд, словно ребят похоронили… – докладчик утих, Марта поднялась. Огладив помятую юбку, светлого льна, она обвела глазами комнату:

– Господин Харель, – она слегка поклонилась Коротышке, – при всем уважении к целям, стоящим перед армией Израиля, я хочу напомнить, что отряд капитана Леви находится за линией фронта… – в комнате зашумели, Марта поймала взгляд Джона.

Герцог, незаметно, кивнул:

– Он не оставит Иосифа в беде, – облегченно поняла Марта, – не для того покойный Виллем вырвал детей из Аушвица, а Эстер спасла их в Требнице… – кто-то из военных, резко, заметил:

– Они, скорее всего, нарвались на египетские силы и сейчас мертвы. В этой горе песка… – полковник указал на карту, – мы даже трупов их не найдем. Мы не рискнем людской силой, ради самоубийственной миссии… – зеленые глаза Марты опасно блеснули: