Кстати, на мне самой тоже была папаха из каракуля с красным верхом. И то, что похоже на шинель. Крой тот же, но всё же немного другой. Я не собиралась вешать на себя кавалерийскую шинель. Моя шинель, если так это можно назвать, была чуть ниже колен, как чоба. Но уже не чоба. Тоже два ряда золотых круглых пуговиц с теснением двуглавого орла. Воротник отделан каракулем. С сукном для шинелей получилась занятная история. Я долго ходила по купцам, выбирала такое сукно. Нужно было сукно шерстяное. Искала, но не могла найти пригодное. Я помнила из чего были сделаны шинели. У моего папы была такая. В итоге, я собрала всех торговцев шерстяными тканями.

— Господа купцы. Мне нужно сукно, шерстяное. Но не такое как это! — Я показала отрез сукна, которое более-менее подходило под мои требования. — Мне нудно сукно, более жёсткое и более толстое, но не стоящее колом. Такое сукно, из которого можно пошить верхнюю одежду? Вы меня хорошо поняли? Я готова такое сукно купить столько, сколько вы мне предложите.

Я понимала, что могу попасть в зависимость от этих шакалов. Но я не была дурочкой. Мне нужен был образец. Дальше дело техники. Узнать, где делают это сукно. Провести акцию и вывезти мастера к нам. Вот и всё.

Спустя три месяца, мне предоставили такое сукно. Конечно, сукно не было полностью таким, из которого делали солдатские и офицерские шинели, но очень по своим данным было близко к этому. Я решила, что пойдёт и такое. И, самое главное, это были немцы, не англичане. Я так приободрилась. Заказала у них много. Но даже они не смогли быстро перестроится. Дали много, по меркам того времени, но мне всё равно не хватало. Поэтому кадетам, вместо полноценных шинелей, пошли бушлаты. Дала задание службе папана, узнать кто мастер и украсть его сюда. Нам нужно было своё производство. На всё остальное наплевать.

Был разговор у меня и Ульрихом фон Деницем. Этот, после того, как попал в плен, жил у нас на подворье со своими жёнами, ведь часть его гарема я вывезла. Неплохо устроился барончик. Жрал в три горла, пристрастился с двумя своими дамами ходить в баню. Любава уже родила девочку. И теперь вновь обслуживала своего господина. Свекровь со свёкром недовольно смотрели на ландсгерра. Матушка выговаривала мне за блуд еретический. Но я пока его не трогала. В конце октября вызвала Ульриха в терем.

— Ну что, барон, делать с тобой будем?

— А что со мной делать, Ваше Императорское Высочество?

— Я вижу ты неплохо устроился. Ничего не делаешь, только еш от пуза, голова никакими хлопотами не занята. Двух своих наложниц активно окучиваешь, особенно в бане. Да, Ульрих? Наверное, они опять уже не праздны?

— Нет… Вроде. — Неуверенно ответил он.

— Вроде. Ты мне тут что, детский сад решил устроить?

— Что устроить? Какой сад?

— Детский. Ты детей плодишь, а я кормить их должна? Ты ничего, барон, не перепутал?

— Ты же сама их взяла себе.

— Взяла, конечно, но только тех, кто был в наличии. Значит так, Ульрих фон Дениц. Выплатишь мне выкуп за себя. Не выплатишь, я продам тебя, туркам на галеры. Мужчина ты здоровый, как раз подойдёшь им веслами ворочать.

— Я дворянин, Ваше Императорское Высочество. Как можно христианской принцессе продавать высокородного дворянина сарацинам? Тебя будут осуждать.

— Правда, что ли? — Я рассмеялась. — Поверь, барон, всем будет глубоко наплевать. Мало того, все сделают вид, что ничего не заметили.

— Каков размер выкупа?

— За Георга фон Фрундсберга я запросила от императора 50 тысяч талеров золотом…

— Сколько? Пятьдесят тысяч золотом? Да кто же за него столько даст.

— Какая разница, дадут или нет.

— Ваше Императорское Высочество, но у меня нет таких денег, даже близко.

— Я это понимаю, поэтому и запрошу с тебя меньше. Например, 30 тысяч талеров серебром. Барон, ты же себя уважаешь? Ты же не голодранец безродный, а целый барон! Ландсгерр, хозяин! Да ещё высокородный.

Барон сидел на стуле напротив меня вытаращив глаза так, словно увидел чудо-юдо. Я же мило улыбалась ему в ответ, чуть склонив голову на бок.

— Принцесса Александра! — Наконец смог произнести он. — Как 30 тысяч??? Да у меня и таких денег нет. Я даже десять не соберу.

— Ничего страшного. Можно всегда написать вашему Магистру, ландмейстеру Ливонского ордена. Это же его обязанность вызволять из плена братьев-рыцарей во Христе.

— Магистр тоже не даст таких денег. Ему проще отдать мой замок и мои земли другому ландгерру и всё. Тем более, такие желающие есть. Я даже не уверен, что замок уже не занял кто-то другой.

— Плохо, барон. Очень плохо.

Ульрих смотрел на меня подавлено, потом опустил голову. Я встала со своего стула. Он тоже вскочил.

— Сиди, Ульрих. Сядь назад! — Резко сказала ему. Барон опустился на стул назад, Смотрел на меня. Я медленно подошла к нему, потом обошла и встал у него за спиной. Положила руки ему на плечи. Он замер, как изваяние. Чуть склонилась к его голове. — Знаешь, барон, я женщина жалостливая, хоть и злопамятна. Если я тебя просто так отпущу, это урон и твоей чести и моей. Меня просто не поймут. Ты же это понимаешь, барон. — Говорила я не громко. Моё дыхание шевелило волосы на голове Ульриха. Руками я чувствовала напряжение мужчины. Он был, как натянутая струна. Но мы может всё-таки разрешить этот вопрос в обоюдовыгодную сторону.

— Как? — Так же тихо спросил он.

— Ты отдашь мне в качестве выкупа свой замок и все свои земли. — Он дёрнулся, но я нажала ему на плечи. — Сиди, барон, спокойно. Я ещё не всё сказала. — Он опять замер. — Кроме этого, ты принесёшь мне оммаж, вассальную присягу. Я, как лицо императорской крови, имею на это право. — Убрала руки с его плеч, выпрямилась и вернулась на свой стул. — Но ты вернёшься в, уже мой замок. И будешь управлять им. Хорошо смотреть за замком, Ульрих. О твоей присяги мне будут знать не многие. Мои палатины и… Георг фон Фрундсберг. Не беспокойся, барон. Георг, после того, как император Максимилиан отказался от него, он принёс мне оммаж. О том, что замок и земли, а так же о том, что ты являешься моим вассалом, пока знать никто не будет. Мало того, я даже верну тебе твои пушки, которые я забрала в качестве трофея из замка. И пушкарей своих заберёшь. Пушки и пушкари сейчас в пограничной крепости Вяземских. Я распоряжусь. Кроме этого, ты получишь деньги, порядка 30 тысяч талеров серебром. На эти деньги будешь покупать людей — молодых мужчин, женщин, детей, как в Ливонии, так и в Литве с Польшей. Можешь из германских княжеств. Мне всё равно откуда ты будешь брать людей. Будешь хорошим мальчиком, преданным мне, я помогу тебе разобраться с твоими врагами в Ливонии и даже обзавестись ещё землями и замками. Но не дай бог, Ульрих, ты меня обманешь или предав, в лучшем случае ты взлетишь вместе с замком и своим гаремом на воздух. Это в лучшем случае. В худшем, всё же окажешься рабом на турецких галерах И жизнь свою закончишь жалким рабом, которого за ненадобностью, когда ты потеряешь всё своё здоровье, просто выбросят за борт на корм рыбам. Ты понимаешь это, барон?

— Понимаю.

Ульрих уехал назад. С собой забрал несколько своих ландскнехтов, которые остались живы и попали в плен. В пограничной крепости Вяземских им отдали четыре пушки и ливонских пушкарей, которые со времени, как попали ко мне после штурма замка, так и оставались у Вяземских. Барон прибыл во время, так как один из баронов обратился к ландмейстеру Ордена с прошением, о передачи замка ему. Ульрих успел раньше того барона попасть в свой, а точнее уже мой замок, на один день раньше. Тут же установил орудия на те места, где они стояли до захвата и пригрозил своему соседу тотальной войной! Он отправил мне послание с просьбой разрешить нанять на часть денег, которые я ему дала для выкупа людей для меня, ещё ландскнехтов. Я ему разрешила. Так у меня появился свой форпост в Ливонии. Своего рода плацдарм. Кошмарить местных аборигенов я ему категорично запретила. Мне нужно было абсолютно лояльное население.

В ноябре мы запустили конвектор. Да-да. Причём идея была Елены. Я об этом даже не думала и даже не знала что есть такой способ получения стали. Как-то ещё в августе, зашла в её лабораторию. Она что-то выговаривала Маркусу, угрожая натянуть ему глаз на задницу. Он что-то опять нахичил, истратив дорогие компоненты, при этом его химия оказалась отрицательной в плане результативности. Маркус пытался возражать и защищаться: