Чу Ваньнин вдруг понял, откуда он может получить недостающую духовную энергию…

Живой и мертвый энергетически несовместимы, однако для божественного оружия нет разницы между человеком и призраком, поэтому, пока само оружие не воспротивится ему, он мог использовать его!

Мо Жань уже пробежал несколько шагов вперед, когда вдруг осознал, что Чу Ваньнин отстал. Он поспешно повернулся и с тревогой спросил:

— Учитель, в чем дело?

Рана на лице все еще не закрылась, и кровь стекала по его щеке, подчеркивая влажный блеск черных глаз, отчего Мо Жань выглядел совсем уж жалким.

Чу Ваньнин плотно сжал губы, чувствуя неловкость и невыносимый стыд. Но его гордость и самолюбие быстро напомнили ему, что хотя Мо Жань и был несправедливо обижен, но все же этот мальчишка раньше и в самом деле путался не пойми с кем, в том числе с этим Жун Цзю, так что этот удар он точно заслужил!

Размышляя таким образом, Чу Ваньнин однако так и не решил, в каком тоне ему теперь говорить с Мо Жанем и какие чувства допустимо показать ему. Поэтому, оказавшись лицом к лицу, он просто сделал вид, что ничего не произошло, и заговорил с ним в будничном, лишенном эмоциональной окраски тоне:

— Мо Жань, не стой там, отойди к дворцовой стене.

— Зачем?..

— Хочу показать тебе один магический прием, – все также ровно и сухо ответил Чу Ваньнин.

— …

Он еще не понял смысл слов Учителя, как увидел, что красное пламя Цзяньгуя сплошным потоком вливается в душу Чу Ваньнина, в итоге заключив все его призрачное тело в алый пламенный кокон. Широко открытыми глазами Мо Жань наблюдал за манипуляциями Чу Ваньнина с его божественным оружием, но вдруг пламя Цзяньгуя исчезло. Мужчина в расшитых золотом алых одеждах высоко поднял над собой зло плюющуюся искрами ивовую лозу и, повернув голову, сказал:

— Мо Жань, отдай приказ Цзяньгую.

Мо Жань уже начал догадываться о том, что он собирается сделать, и, хотя не до конца поверил в реальность его плана, тут же крикнул:

— Цзянгуй, Учитель подобен мне, повинуйся ему!

Ива в руке Чу Ваньнина прекратила раздраженно шипеть и, разбрасывая ослепительно алые искры, как маленький фейерверк, заполыхала по всей длине, излучая духовную силу каждым сияющим листом.

Чу Ваньнин поднял другую руку и медленно, едва касаясь, сантиметр за сантиметром, провел по телу Цзяньгуя. Где бы его пальцы не касались божественного оружия, оно тут же вспыхивало ярким духовным огнем.

Тем временем, несколько тысяч призрачных солдат уже почти настигли их и постепенно окружали человека и неполную душу, прижимая к возвышающейся выше облаков дворцовой стене, защищенной магическим барьером[119.5]. Им больше некуда было бежать.

Но Чу Ваньнин и не думал отступать.

В этот момент алые искры осветили его глаза, порывы порожденного божественным оружием призрачного ветра подхватили красное одеяние, и оно затрепетало вокруг него в безумном танце. Чу Ваньнин поднял ивовую плеть и нанес хлесткий и безжалостный удар. В считанные мгновения кнут взметнулся словно огненный дракон, ослепительно сияя божественным[119.6] светом, и осветил мрак призрачной ночи!

Цзяньгуй повиновался приказу Мо Жаня и больше не отвергал его учителя, так что теперь вся мощь божественного оружия была сконцентрирована в духовном поле Чу Ваньнина.

В глазах Чу Ваньнина полыхали шальные молнии, контрастируя с глубоким и уверенным голосом:

— Цзяньгуй, Десять тысяч гробов!

С оглушительным грохотом бесчисленные алые и золотые ивовые лозы вырвались из-под земли, в считанные секунды уничтожив мощеную мостовую и крытые галереи княжеской резиденции. Опутав призрачных солдат гибкими и прочными плетями, ветви Цзяньгуя подтаскивали пленников к основному «стволу», который захватывал их целиком, помещая в подобие сияющего алого гроба.

Мо Жань в изумлении наблюдал за слаженной работой божественного оружия и неполной души, которые, казалось, слились в единое целое, понимая друг друга без слов.

Он не мог отвести взгляда от трепетавшего на ветру одеяния Чу Ваньнина и похожих на облако дыма черных волос.

В мире живых и в мире мертвых не было никого, кто смог бы сдержать этот потрясший небо и землю пылающий дух.

Воспользовавшись моментом, Чу Ваньнин быстро сделал шаг назад, приложил руку к стене и закрыл глаза. На этот раз ему хватило секунды, чтобы найти уязвимое место в магическом барьере.

— Быстрей, вверх на три метра и вправо на тринадцать сантиметров атакуй огнем!

В тот же миг земля задрожала, и нерушимая преграда высотой до неба вернулась к своим старым размерам. Печать, скрепляющая магический барьер, окружавщий дворец, также не выдержала и рассыпалась в прах.

— Бежим отсюда!

Не было никакой нужды повторять второй раз. Мо Жань быстро запрыгнул на стену и, обернувшись, крепко ухватился за руку Чу Ваньнина, утягивая его за собой. Так, два смутьяна, разгромив выездную резиденцию Четвертого Призрачного Князя, вырвались наружу, и их силуэты быстро растворились в безбрежном мраке ночи…

Наконец, в маленьком узком переулке Чу Ваньнин и Мо Жань остановились и, одновременно прислонившись к стене, посмотрели друг на друга. Какое-то время они молчали, все еще не в силах поверить в случившееся, но, в конце концов, Мо Жань не выдержал и рассмеялся первым:

— Этот старый демон, чего доброго, с ума сойдет от злости… Ха-ха-ха! — от хохота края резаной раны на его лице опять разошлись, и он скорчился в болезненной гримасе.

— …Не смейся! — с упреком сказал Чу Ваньнин.

Улыбка Мо Жаня сразу погасла. В полумраке переулка было видно, как чуть дрожат его ресницы, из-под которых взгляд черных, как смоль, влажных глаз был направлен прямо на человека перед ним:

— Учитель, вы все еще сердитесь на меня?

Если бы он сказал: «Учитель, вы несправедливо обидели меня», то Чу Ваньнин, может быть, и почувствовал себя неловко, но Мо Жань спросил о том, что чувствует сейчас сам Чу Ваньнин, поэтому он, чуть помявшись, решил просто ничего не отвечать, проигнорировав этот вопрос.

— …Быстрее произнеси заклинание. Хоть мы и сбежали из резиденции Четвертого князя, думаю, как только он придет в себя, как бы ему не было стыдно просить поддержки у других Призрачных князей, в итоге он все же может решиться обратиться к ним за помощью. Так что не стоит с этим тянуть.

Услышав это, Мо Жань сразу понял, что Чу Ваньнин не собирается уходить от него. Только сейчас тугой обруч, что все это время сжимал его сердце, разжался, и он облегченно выдохнул.

От охватившей его радости Мо Жань опять не смог удержаться от смеха:

— Аха… ха-ха-ха… — он смеялся и смеялся, отчего щека болела все сильнее, и он невольно схватился за нее.

Чу Ваньнин промолчал.

Вытащив из сумки цянькунь духовный фонарь, Мо Жань обхватил его ладонями, склонил голову, и, беззвучно шевеля губами, три раза прочитал нараспев нужное заклинание. Как только он закончил, духовный фонарь ярко вспыхнул, на какое-то время ослепив их так, что им пришлось закрыть глаза.

Изнутри послышался тихий голос Хуайцзуя, нараспев читающего мантру. Преодолев границу Призрачного Царства, тихо и безмятежно он плыл, как пух отцветшего тростника над желтыми водами реки жизни и смерти.

— Настал час возвращения… настал час возвращения…

Звук был очень далеким, едва различимым и отрывочным:

— Настал час возвращения, — постепенно мантра стала слышна чуть лучше, как будто источник звука приблизился к ним, а затем голос великого мастера Хуайцзуя раздался прямо в ушах Мо Жаня:

— Почему здесь две земных души? – в голосе Великого Мастера послышалось сомнение.

Мо Жань закрыл глаза, чтобы сосредоточиться и мысленно все объяснить Хуайцзую.

После минутного молчания отдаленный неясный голос снова сказал:

— Вы своими глазами видели в Шатре Шуньфен Чу Сюня?

— Да.