Тут кто-то из толпы вырвался вперед. Взметнулись полы бирюзового одеяния, и один из учеников Усадьбы Битань схватил Наньгун Сы за грудки.

— А-Сы! — испуганно вскрикнула Е Ванси. Наньгун Сы успел оттолкнуть ее в сторону, прежде чем ученик Усадьбы Битань повалил его на землю и начал осыпать градом ударов. Он бил его по лицу, по ребрам, в живот, и хотя этот парень не использовал духовную силу, но, охваченный бешенством, вкладывал в каждый удар всю свою силу и ярость.

В этот момент вдруг раздался холодный голос, который строго приказал:

— Прекрати.

Кулак, который должен был разбить лицо Наньгун Сы, замер на полпути. Лежавший в грязи обессиленный наследник ордена Жуфэн закашлялся и отхаркнул кровавую слюну.

Разгневанный ученик замахнулся, чтобы добить его, но его рука была перехвачена на полпути.

В гневе юноша повернул голову и рявкнул:

— Ах ты тварь! Не стоило тебе…

И замолк, так и не договорив.

Потому что перед ним стоял самый сильный заклинатель мира совершенствования — образцовый наставник Чу Ваньнин.

— Прекрати.

Глаза Чу Ваньнина, словно два омута с ледяной водой, смотрели на него сверху вниз. Выражение лица образцового наставника в этот миг было сложно описать словами: казалось, на нем не дрогнул ни один мускул, но в то же время отразилось очень много самых противоречивых эмоций.

Чу Ваньнин еще крепче сжал руку разгневанного ученика Ли Усиня и, поджав губы, добавил:

— Хватит бить.

Наньгун Сы опять закашлялся и отхаркнул кровавый сгусток. Е Ванси бросилась к нему на помощь, но он отмахнулся от нее:

— Не вмешивайся. Я должен взять ответственность за деяния Духовной школы Жуфэн и ответить за все вместо моего отца.

Услышав это, вспыльчивый ученик Усадьбы Битань еще больше разозлился и попытался высвободить руку из пальцев Чу Ваньнина, чтобы продолжить драку.

Чу Ваньнин нахмурился еще сильнее:

— Хватит драться.

— Не нужно вам в это вмешиваться! Вы человек с Пика Сышэн, и это дело вас никак не касается! — юнец настолько обезумел, что, повернувшись к Чу Ваньнину, на глазах у всех начал орать на него. — Как они могли так поступить с моим наставником?! Как же так?! Отчего такое отношение к Усадьбе Битань? Сколько лет наш орден для Жуфэн был и коровой, и лошадью!! Как же так?.. За что они так с нами?!

Он вскочил на ноги и завыл в голос, а позади него стенал Ли Усинь.

В бреду глава Усадьбы Битань продолжал униженно молить о снисхождении существующего только в его пораженном кошмаром сознании Наньгун Лю:

— Ло Фэнхуа сказал, что хотел бы выменять для меня руководство по владению мечом… но он не знает, где оно находится… Вы обещали мне… Глава… вы мне обещали!.. В этом году мне исполнится семьдесят девять лет, возможно, жить мне осталось совсем недолго. Я столько лет совершенствовался, но так и не смог пройти последнюю ступень до бессмертия. Это значит, сбросив бренную оболочку, я не вознесусь на Небеса и не смогу вновь увидеть моего наставника… Единственное дело, что он поручил мне перед уходом... я так и не смог его выполнить, — каждое слово Ли Усиня падало в толпу, словно выхарканный им сгусток крови. — Я не имею права не выполнить его волю, глава!.. — громко взвыл он. — Верните его мне… верните то, что принадлежит Усадьбе Битань… отдайте этому старику!.. Я умоляю вас!..

Ученика Усадьбы Битань била нервная дрожь, рука Чу Ваньнина также немного дрожала.

В глазах юноши, полных ненависти и непонимания, стояли слезы.

Несмотря на все попытки, он так и не смог вырваться и, в конце концов, не сдержавшись, плюнул на щеку Чу Ваньнина со словами:

— Разве так поступает образцовый наставник? Все вы — бездушные звери!

— Учитель!

— Мо Жань, стой на месте! Не подходи!

Чу Ваньнин разжал руку, освобождая юношу, который тут же снова бросился с кулаками на раненого Наньгун Сы. Но внезапно перед ним вспыхнул золотой свет, и магический барьер с цветами яблони накрыл Наньгун Сы и Е Ванси, надежно защитив их от толпы разъяренных людей.

Стоявший на коленях Чу Ваньнин медленно поднялся с земли и посмотрел на мешанину из лиц разгоряченных и громко галдящих людей.

На одной стороне стоял он, на другой — лил кровавые слезы скорбящий Ли Усинь.

Словно ветка, сломавшаяся в морозный день, старческий голос Ли Усиня пронзил небесный свод:

— Пять миллиардов пятьсот миллионов по-прежнему недостаточно?..

В своем кошмаре старик все еще пытался торговаться с Наньгун Лю.

Униженный до смерти.

Такой невыносимо жалкий.

Потерявший достоинство несчастный старик, опустившийся на самое дно.

— Пять миллиардов восемьсот миллионов?

Услышав его дрожащий голос, Чу Ваньнин закрыл глаза. Под широкими рукавами его подрагивающие пальцы сжались в кулаки.

В конце концов, внятно и четко выговаривая каждое слово, он сказал:

— В прошлом мы были дружны с Жун Янь. Наньгун Сы — сын госпожи Жун.

У подножия горы Хуан более тысячи человек затихли, слушая безумный вой Ли Усиня и холодный голос Чу Ваньнина.

С одной стороны бредил Ли Усинь:

— Пять миллиардов восемьсот миллионов золотом! Глава, этого хватит? Это ведь всего три свитка «Руководства Отрезающего воду меча»!..

С другой — звучал глубокий и ясный голос Чу Ваньнина:

— Когда я покинул храмовую гору и спустился в смертный мир, у меня не было денег, и я не знал, как их заработать. Благодаря милости госпожи Жун мне было дозволено временно остаться в Духовной школе Жуфэн.

Он сделал паузу. Какое-то время в воцарившейся тишине были слышны лишь тихие всхлипы Ли Усиня.

— Однажды госпожа Жун попросила меня взять ее сына Наньгун Сы в ученики. Тогда я был очень молод и побоялся не справиться с такой ответственностью, поэтому не дал ей прямого ответа. И все же в тот год…

Чу Ваньнин повернул голову, чтобы взглянуть на лежащего на земле Наньгун Сы, после чего медленно, слово за словом, обнародовал правду, которую Наньгун Сы успел забыть:

— В тот год госпожа Жун привела своего маленького сына и вместе с ним три раза поклонилась мне в храме предков, совершив обряд передачи Наньгун Сы мне в ученики. Если бы я решил остаться в Духовной школе Жуфэн, подросший Наньгун Сы должен был стать моим личным учеником и почитать меня как своего наставника.

Чу Ваньнин поднял взгляд и во всеуслышание объявил:

— Наньгун Сы — мой ученик.

При этих словах Сюэ Мэн побелел как полотно!

Мо Жань и Ши Мэй тоже переменились в лице, но, не проронив ни звука, просто продолжали смотреть на Чу Ваньнина.

— Всем известно, что долг отца ложится на сына, но также говорят, что учитель на один день — второй отец на всю жизнь. Раз уж я принял три церемониальных поклона от Наньгун Сы, значит он имеет право называть меня отцом-наставником, — объявил Чу Ваньнин. — Теперь, зная, что его отец-наставник все еще здесь, если вы ищете мести, желаете и дальше бить и бранить моего ученика… я стою перед вами, и я не буду сопротивляться.

— Учитель!

— Учитель!..

Мо Жань, Сюэ Мэн и Ши Мэй одновременно упали на колени, Наньгун Сы тоже попытался приподняться. Из его рта продолжала течь кровь, из-за чего он мог лишь невнятно бормотать:

— Нет… я не кланялся… Я не кланялся… у меня нет отца-наставника… у меня нет учителя…

В это же время Ли Усинь вдруг испустил протяжный крик. Его усы и борода взметнулись подобно метели, когда, запрокинув голову к небесам, он широко открыл глаза, из которых потекли кровавые слезы и, задыхаясь, провыл:

— Пять миллиардов девятьсот миллионов, столько хватит? Глава Наньгун… Пять миллиардов девятьсот миллионов… это ведь очень много… Пожалей старика! Оставь мне хотя бы пару монет на гроб… ладно? Ладно?!

Он запрокинул голову так, что, казалось, еще немного — и вздувшиеся на его шее вены лопнут и она оторвется:

— Ладно!

После третьего «ладно» из горла Ли Усиня фонтаном хлынула кровь, и он умер.

Мертвое тело с глухим стуком упало на землю.