Сюэ Мэн потер подбородок и, мысленно прикинув габариты Цайбао, согласился:

— И то верно... ты прав...

Тут вмешался Чу Ваньнин:

— На горе Хоу слишком опасно. Не стоит тебе тут одному ходить. Я помогу с поисками.

Сюэ Мэн поспешно замахал руками:

— Разве я могу беспокоить Учителя.

Чу Ваньнин возразил:

— Все равно нам тут больше делать нечего, так что поможем тебе найти кота, а потом я пойду в Зал Даньсинь на собрание старейшин. Мо Жань, пошли, быстрее начнем — быстрее закончим.

Мо Жань: — ...

На самом деле он уже смирился с поразительной выдержкой Чу Ваньнина, который одним усилием воли смог потушить бушующий в крови пожар. Но неужели он в самом деле думает, что Мо Жань сможет прямо сейчас встать и пойти искать кота?.. Он так-то еще здесь не кончил!

Заметив, что, несмотря на слова Учителя, Мо Жань даже не шелохнулся, да еще и в лице как-то странно переменился, Сюэ Мэн участливо поинтересовался:

— Что с тобой?

Мо Жань ответил:

— Ничего, просто малость поплохело, как встал. Вы начинайте искать, а я нагоню вас чуть позже.

Чу Ваньнин окинул его внимательным взглядом и только тут до него дошло, что костюм Мо Жаня отличается от его собственного. Тот привык носить черную с золотом облегающую все тело одежду, которая выгодно подчеркивала его мощную фигуру и отлично подходила для того, чтобы практиковать боевые искусства, однако теперь недостатки подобного кроя стали более чем очевидны. Если не накинуть поверх свободный плащ, то изменения впечатляюще незаурядной нижней части вряд ли удастся скрыть.

— ...

Чу Ваньнин больше не проронил ни слова. Несмотря на ночную прохладу, скрытое мраком холодное лицо старейшины вдруг залилось ярким румянцем. Казалось, закатное зарево отразилось от покрытого льдом озера, и в момент слияния угасающего тепла и арктического холода родилось чистое, как горный хрусталь, завораживающее сияние.

С того дня Чу Ваньнин и слышать не хотел о тайных любовных свиданиях с Мо Жанем на территории Пика Сышэн.

Так уж совпало, что в это время ему и без этого было чем заняться. Так как во всех духовных школах теперь прекрасно понимали, что пока Сюй Шуанлинь разгуливает на свободе, ни один заклинатель не сможет спать спокойно, они обратились за помощью в Цитадель Тяньинь. Эта организация издавна являлась третейским судьей мира совершенствования и занималась не только расследованием преступлений заклинателей, но и наказанием отступников. Однако, Сюй Шуанлинь был слишком хитер и жесток, он смог полностью уничтожить все следы своих злодеяний, так что даже Настоятель Цитадели Тяньинь был вынужден признать свою беспомощность в расследовании этого вопроса.

В конце месяца, не выдержав неизвестности, Ли Усинь разослал во все крупные духовные школы открытое письмо с призывом к главам и старейшинам собраться для обсуждения этого вопроса в Линшане.

Естественно, Чу Ваньнин отправился туда вместе с Сюэ Чжэнъюном.

В последний раз эти признанные мастера собирались в Линшане, когда Сюэ Мэн и другие молодые герои соревновались между собой в искусстве боя. Но прошла всего пара лет, и мир совершенствования стал совершенно другим. Почетные места, занимаемые когда-то представителями ордена Жуфэн, были пусты. Дворец Хохуан тоже переживал не лучшие времена, так что заикающийся юноша, недавно назначенный главой этого ордена, затерявшись в толпе, боялся и слово сказать. Новый настоятель из Храма Убэй был крайне осторожен в словах и предложениях. После того, как старый глава оказался вовлечен в скандал, все адепты этого ордена предпочитали держать рот на замке…

С сожалением Сюэ Чжэнъюн вспомнил те благодатные времена, когда отважные мужи сходились здесь в дружеских поединках, а вокруг царила мирная атмосфера, полная радости и веселья. Сейчас ему казалось, что все это было очень давно, словно с тех пор миновали не годы, а века. Думая об этом, он не смог удержаться от печального вздоха.

На этот раз место председателя собрания, которое должно было тщательно расследовать дело Наньгун Сюя, занял Цзян Си. По темпераменту и манере поведения этот мужчина в корне отличался от занимавшего это место ранее Наньгун Лю. Прежний председатель вечно расточал улыбки, не любил обижать людей и был вежлив со всеми, невзирая на положение и статус.

А что же Цзян Си?

Как только главы проголосовали и, объявив результат, пригласили его возглавить совет, он без единого слова благодарности с совершенно холодным выражением лица бесцеремонно[186.5] занял место председателя, ранее принадлежавшее Наньгун Лю.

Прежде чем занять этот пост, Наньгун Лю дважды скромно отказался и лишь на третий раз после долгих уговоров «неохотно» уступил, после чего еще почти час безбожно льстил и заискивал, благодаря всех присутствующих за оказанное доверие.

«Премного вам благодарен, милостивые государи, ваша поддержка и помощь нужны мне как воздух. Надеюсь, на вашу снисходительность к моим ошибкам и вашу помощь в их исправлении…» — Наньгун Лю так упивался своим красноречием, что слюна летела во все стороны.

Цзян Си же сказал всего три слова:

— Буду рад помочь.

К всеобщему удивлению, он сказал это так, как будто этот пост с самого начала должен был принадлежать именно ему.

Этот глава Цзян и правда был не просто состоятелен, а невероятно богат, не просто самонадеян, а заносчив без меры, а уж его дурной характер и беспрецедентная наглость давно стали притчей во языцех.

Вдруг кое-что припомнив, Сюэ Чжэнъюн тихо прошептал Чу Ваньнину:

— Он ведь раньше принципиально не посещал собрания в Линшане.

Чу Ваньнин, который мало что смыслил в тонкостях дипломатии и политических интригах, лишь чуть нахмурил свои черные брови:

— И что с того?

— Я о том, что с тех пор, как Наньгун Лю занял место председателя и орден Жуфэн был признан духовной школой номер один мира совершенствования, Цзян Си не участвовал ни в одном собрании глав десяти великих духовных школ…

Чу Ваньнин какое-то время внимательно смотрел на Цзян Си, прежде чем сказал:

— Этот человек слишком честолюбив. Вряд ли такой как он допустил бы, чтобы им руководил кто-то вроде этого ничтожества.

Сюэ Чжэнъюн обиженно возразил:

— Так-то я тоже не хотел быть под руководством этого отброса.

Чу Ваньнин холодно улыбнулся:

— Конечно, если уважаемый глава скрепя сердце терпел, это не значит, что он склонил голову.

Пока они разговаривали, к ним подошел юноша в одежде цветов ордена Гуюэе. Остановившись у их стола, он вежливо поклонился, после чего на вытянутых руках преподнес обитую парчой шкатулку.

Повернувшись к нему, Сюэ Чжэнъюн удивленно спросил:

— Что это?

Слуга покачал головой и указал пальцем на ухо и рот, давая понять, что он глухонемой и не может ни говорить, ни слышать.

Присмотревшись, Чу Ваньнин понял, что этот человек и правда не похож на обычных учеников школы Гуюэе. Подсказкой стал серебряный обруч в виде змеи на его шее.

— Великий мастер Ханьлинь?..

Заметив, что Чу Ваньнин смотрит на его шею, немой слуга кивнул и, поклонившись ему, снова почтительно протянул шкатулку.

На крышке был изображен изысканный герб в виде змеи, разглядев который, Сюэ Чжэнъюн тихо сказал Чу Ваньнину:

— Судя по всему, это личный слуга самого мастера Ханьлиня.

С этими словами он оглядел места, занятые представителями ордена Гуюэе, и в самом деле заметил лучшего целителя, аптекаря и мастера ядов своего времени, великого мастера Ханьлиня, в миру известного как Хуа Биньань[186.6]. На голове великого мастера была шляпа с вуалью, скрывавшая лицо так, что была видна только пара глаз, спокойно наблюдавших за ними.

Автору есть, что сказать:

вчера многие ваши вопросы в разделе комментариев остались без ответа, потому что с 9.00 до 16.00 выложенная глава была заблокирована. Прошу прощения, чмок…