— Я был бы рад пообщаться подольше, но если не приду вовремя, чтобы забрать выписанные лекарства, человек Гу Юэе ждать не будет. Мне нужно идти. Учитель, Мо Жань, увидимся сегодня вечером.
— Да, иди, — ответил Чу Ваньнин, — обсудим все в другой раз.
Когда силуэт Ши Мэя растаял вдали, Чу Ваньнин тут же повернулся и взглянул на стоящего рядом мужчину. Хотя он понимал, что сам выдернул ладонь из руки Мо Жаня, но почему-то тут же почувствовал приступ злости именно на него. Полоснув Мо Вэйюя острым как нож ледяным взглядом, он с досадой тряхнул рукавами и, отвернувшись, пошел прочь.
Мо Жань: — ...
Когда они вместе, наконец, добрались до Зала Даньсинь, то от увиденного просто потеряли дар речи.
Главный зал Пика Сышэн от двери до кресла главы был заполнен золотом и серебром, парчой и шелком, кораллами и редчайшими духовными и драгоценными камнями. Чу Ваньнин даже дверь смог открыть только наполовину из-за того, что она оказалась блокирована кучей привратных духовных плит. Но еще удивительнее было то, что в зале находилось с три десятка очень взволнованных красавиц.
Что касается Сюэ Чжэнъюна, то он безуспешно пытался объясниться с мужчиной, который, судя по по пошиву и цвету ярко-алой форменной одежды, являлся учеником Дворца Хохуан.
— Нет, мы действительно не можем принять этот дар. Все остальное мы возьмем, но этих артисток[182.2], пожалуйста, заберите. Спасибо конечно, но мы здесь не любим слушать песни и смотреть на танцы.
Стоило Мо Жаню войти вслед за Чу Ваньнином, он сразу же почувствовал исходивший от девушек густой запах пудры. Из-за своей чувствительности к этому аромату, он не смог сдержаться и несколько раз громко чихнул.
Сюэ Чжэнъюн тут же обернулся и, увидев их, засиял от радости.
— О! Мо Жань, Юйхэн! Наконец-то вы вернулись! Скорее, помогите мне убедить этого... эээ... этого посланника!
Чуть приподняв брови, Чу Ваньнин уточнил:
— Что за посланник?
Прежде чем Сюэ Чжэнъюн успел ответить, молодой человек в красном одеянии расплылся в широкой улыбке и, обернувшись к ним, очень страстно и истово объявил:
— Старший ученик Дворца Хохуан явился по поручению главы ордена, чтобы заключить союз с Пиком Сышэн.
Чу Ваньнин: — ...
Конечно, не стоило опрометчиво заключать подобные союзы со всеми, кто этого желал. Объединив силы, им с трудом удалось убедить в этом молодого человека и отослать его. Глядя в спину посланника, Сюэ Чжэнъюн тяжело вздохнул и вытер пот со лба:
— Вы не представляете, как много людей из больших и малых духовных школ со всего мира в последнее время заявились сюда с предложением о заключении дружеского союза с Пиком Сышэн. За исключением Куньлуньского Дворца Тасюэ раньше мало кто интересовался нашими делами, а теперь все поют нам хвалу и заваливают дарами, да так навязчиво, что я уже не знаю, как от них отделаться.
С каждым его словом Чу Ваньнин мрачнел все больше.
— Как теперь обстоят дела в Верхнем Царстве? — спросил он.
Сюэ Чжэнъюн вздохнул:
— Все течет, все меняется[182.3].
— А конкретнее?
— Хаос и паника, — ответил Сюэ Чжэнъюн. — Этот безумец Сюй Шуанлинь своим Свитком Памяти раскрыл слишком много секретов и породил очень много обид. Допустим, он хотел отомстить, но стоило ли это того? Излишне упоминать, что Духовная школа Жуфэн полностью уничтожена, но и в Палате Цзяндун теперь раскол, Гу Юэе и Дворец Тасюэ рассорились так, что их последователи при встрече готовы разорвать друг друга на части, да еще и Храм Убэй...
Сюэ Чжэнъюн осекся и замолчал, вспомнив, что в этом храме жил учитель Чу Ваньнина, Великий Мастер Хуайцзуй.
Однако Чу Ваньнин совершенно беспристрастно и холодно заметил:
— Хотя Храм Убэй считается обителью праведников, мой бывший учитель по своей воле был вовлечен в дело о переделе власти в ордене Жуфэн. Учитывая его злые намерения, он сам себя опорочил и разрушил свою репутацию.
— Хм...
Услышав из его уст такие безжалостные слова в адрес собственного учителя, Сюэ Чжэнъюн и Мо Жань посмотрели на Чу Ваньнина в некотором замешательстве.
Чу Ваньнин поджал губы и больше ничего не добавил. Помолчав немного, он спросил:
— А где Наньгун Сы?
— Не знаю. После пожара о нем и Е Ванси ничего не слышно... ох, то есть о молодой госпоже Е.
Мо Жань не смог удержать беспокойный вздох.
Может быть, после испытаний, что выпали на их долю в двух жизнях, эта пара благородных людей сможет прийти к счастливому финалу?
Увидев, что выражение его лица изменилось, а глаза затуманились, Сюэ Чжэнъюн спросил:
— Жань-эр, в чем дело?
Мо Жань не мог сказать правду, поэтому пришлось соврать:
— Я думал о том, что местонахождение Сюй Шуанлиня до сих пор не известно, а эти двое имеют с ним глубокую связь и могут пострадать.
— Не беспокойся, все духовные школы уже отправили своих людей, чтобы исследовать все странные события, что произошли в последнее время в мире совершенствования, — попытался успокоить его Сюэ Чжэнъюн. — Если Наньгун Сюй не задумал что-то из ряда вон выходящее, его обязательно обнаружат. Молодой господин Наньгун и госпожа Е могли оказаться заблокированы огнем далеко в горах. Возможно, они пока просто не могут связаться с нами.
— Надеюсь, что так и есть, — пробормотал Мо Жань.
Какое-то время они еще разговаривали о переменах, которые произошли в мире за последние несколько дней. Хотя Сюэ Чжэнъюн получил цветок яблони с сообщением Чу Ваньнина и знал, что они находились на острове Фэйхуа, осталось множество моментов, которые он хотел с ними обсудить. Чу Ваньнин подробно отвечал на все его вопросы за них обоих, когда же разговор заходил о чем-то, связанном с Мо Жанем, он делал паузу и намеренно менял тему.
Что касается Сюэ Чжэнъюна, то ему, естественно, даже в голову не могло прийти, что между Чу Ваньнином и Мо Жанем что-то происходит.
За исключением потрясающей внешности, эти двое совершенно не подходили друг другу.
Возраст, статус, темперамент. Даже цвет кожи, вкусы в еде и поза во время сна – совершенно ничего общего.
Сколько он был знаком с Чу Ваньнином, по жизни тот был чистым и возвышенным Юйхэном Ночного Неба, холодным и неприступным Бессмертным Бэйдоу. Уважаемый Наставник Чу не проявлял душевной теплоты к людям, был очень умерен в плотских желаниях и больше всего дорожил своей репутацией. Как такой человек мог вступить в отношения с собственным учеником?
Если бы Сюэ Чжэнъюн прочитал об этом в какой-нибудь бульварной книжонке или услышал подобную историю от уличного сказителя, то точно подавился бы семечками и расплескал по столу весь чай, после чего упал на пол и зашелся в гомерическом хохоте.
Но именно так и рождается любовь.
В темном забытом богом углу в тайне ото всех вырос этот прекрасный цветок. И пусть бутон еще не раскрылся, нежный и изысканный аромат уже начал распространяться по округе.
Вернувшись на Пик Сышэн, Чу Ваньнин тем же вечером отправился на ужин в Зал Мэнпо.
Распахнув дверь Павильона Алого Лотоса, он увидел человека, тихо стоявшего на усыпанных опавшими листьями бамбука каменных ступенях.
Услышав шорох, мужчина резко повернул голову, и лучи заходящего солнца, словно цветная тушь, золотыми брызгами рассыпались по его щекам, окружив голову сияющим огненным ореолом.
Широко улыбнувшись, он окликнул его:
— Учитель.
В тот же миг в голове Чу Ваньнина на реальность наложились воспоминания о том времени, когда в первый свой год на Пике Сышэн Мо Жань каждый день точно так же стоял перед его домом, наблюдая, как он уходит, и ожидая, когда он вернется.
Те годы ушли безвозвратно и уже не счесть, сколько раз с тех пор этот молодой человек называл его учителем. Теперь в этом почтительном обращении ему все чаще слышались нотки сдержанной страсти и почти открытой нежности.
— Что ты здесь делаешь?
