Так как это дело затрагивало репутацию школы, гости предпочитали держать языки за зубами. Хотя люди молчали, но выражение глаз было не скрыть, и в них ясно читалась смесь презрения и любопытства. Наньгун Лю спиной чувствовал, как эти взгляды, точно тысячи игл, впились ему в спину. Простояв на одном месте какое-то время, он вдруг обернулся к Е Ванси и громко крикнул:
— Иди сюда!
— …
— Ответь нам сам, барышня Сун несправедливо обвинила тебя? — Наньгун Лю уставился в лицо Е Ванси. Он пошел ва-банк, ведь в рукаве у него был главный козырь. Он прекрасно знал, что Е Ванси искренне и глубоко любит его сына, поэтому в такой ситуации точно не допустит, чтобы репутация Духовной школы Жуфэн была разрушена. — В конце концов, скажи всем нашим гостям, кто ты!
Е Ванси никогда и ни в чем не спорила с ним. С раннего детства она всегда была самой послушной шахматной фигурой на его доске.
Он прекрасно помнил тот год, когда тринадцатилетняя Е Ванси получила его приказ явиться в главный зал Духовной школы Жуфэн.
Когда большие двери закрылись за ней, в зале остались только они двое.
Он восседал на холодном как лед роскошном троне, свысока взирая на тринадцатилетнюю девочку, что еще не вступила в пору женского расцвета. На ней было зеленое теплое платье, атласная лента в косе, на запястье лишь тоненький серебряный браслет.
С легкой улыбкой он сказал ей:
— Ванси, ты ведь уже знаешь, для чего я позвал тебя сегодня.
Е Ванси опустилась на колени и склонилась в низком поклоне:
— Да, уважаемый господин.
— В прошлом, защищая наш орден, твой названный отец не раз получал тяжелые ранения. Его тело слишком пострадало, поэтому он больше не может должным образом исполнять обязанности командира тайной стражи. Ты — его названная дочь, кроме того Сы-эр с детства дружит с тобой[161.1]. Из всего моего окружения, только тебе я могу довериться.
Не смея поднять голову, Е Ванси распростерлась по полу. Из-под собранных в косу волос проглядывала тонкая белая шея, что делало ее похожей на ягненка, добровольно подставившего горло под нож палача.
Наньгун Лю продолжил:
— Ты очень щедро одарена природой талантом к совершенствованию и в будущем можешь достигнуть в этом небывалых высот. Я собираюсь сделать тебя командиром Тайной стражи. Когда-нибудь именно ты станешь защитником всех семидесяти двух городов нашего ордена. Кроме того, так ты сможешь облегчить бремя твоего названного отца и стать правой рукой Сы-эра. Пока мой сын будет на свету, а ты в тени, слава Духовной школы Жуфэн не померкнет.
Он сделал многозначительную паузу.
— Но, если ты не хочешь, неволить не буду. Твой названный отец сможет продержаться то время, пока я буду искать другую подходящую кандидатуру. Это призвание потребует от тебя слишком большой жертвы, поэтому я пойму, если ты решишь отказаться.
Закончив свою речь, Наньгун Лю поудобнее расположился на троне и приготовился ждать. У этой девочки не было ни отца, ни матери, ей не на кого было опереться и положиться в этом мире, поэтому, в глубине души, он уже знал ее ответ и теперь только ждал, когда она кивнет в знак согласия.
Наконец Е Ванси распрямила спину и спокойно посмотрела на него.
В какой-то момент Наньгун Лю бросило в холодный пот. Он почувствовал, что глаза этого ребенка сквозь фальшивую улыбку ясно видят его истинную расчетливую и алчную натуру, но это был лишь миг, а потом Е Ванси сказала:
— Мой названный отец подарил мне жизнь. Если хочу отплатить добром за оказанную милость[161.2], я не могу отказаться.
Наньгун Лю мгновенно успокоившись, вздохнул:
— В конце концов, я обошелся с тобой несправедливо.
Е Ванси все так же спокойно и апатично ответила:
— Это я должна благодарить господина за оказанную мне честь.
Наньгун Лю поспешил перейти к главному:
— Однако Духовная школа Жуфэн издавна следовала принципу превосходства мужчины над женщиной[161.3], ведь принято считать, что тело и сердце женщины слабее мужского. В этом мире только мужчина может в бою вести за собой людей и командовать гарнизоном. Ванси, ты ведь такая умная и должна понимать, как нужно поступить.
Е Ванси ничего не ответила. После небольшой паузы она на глазах Наньгун Лю с непроницаемым выражением лица сняла с руки серебряный браслет, выдернула атласную ленту из косы и, сняв верхнюю одежду, осталась в только в ослепительно белом нижнем платье. Наконец, она расплела косу и завязала волосы на мужской манер в высокий хвост. Вышедшее из-за туч солнце проникло в окно главного зала и высветило тонкий силуэт, прямую спину и полное решимости лицо. Несмотря на юные годы, в ней было столько мужества и стойкости, что уже сейчас за этой хрупкой оболочкой можно было разглядеть ее бойцовский характер и неукротимый дух[161.4].
— Хорошо, — Наньгун Лю, ничем не выдав своей заинтересованности, напомнил ей, — с этого момента одевайся именно так, однако не стоит забывать о голосе.
Е Ванси опустила ресницы. Как только она вошла и опустилась на колени, сразу заметила лежащие неподалеку от нее золотые ножницы.
Схватив их, она решительно воткнула их в горло и потянула вниз.
Брызнула кровь.
— Старый голос исчезни, вовек не изменись.
Медленно, слово за словом, она выдавила эти слова заклинания, после чего, закрыв глаза, бросила окровавленные ножницы на циновку перед собой.
Наньгун Лю на пару секунд задержал взгляд на залитых кровью ножницах, а затем сказал:
— Хорошо. Просто отлично. С сегодняшнего дня именно ты, молодой господин Е, являешься преемником начальника темной стражи школы Жуфэн. Пусть даже Сы-эр будет против, я заставлю его уважать твой новый статус...
Когда Е Ванси заговорила, это был уже совершенно другой юношеский голос:
— Могу я просить вас об одолжении, уважаемый хозяин? Я не хочу, чтобы мой названный отец в одиночку нес на себе тяготы службы. Могу я уже сейчас разделить его заботы?
...Наньгун Лю слишком хорошо знал, что за человек Е Ванси.
За эти десять лет она изучила все правила и манеры поведения благородного мужчины так хорошо, что комар носа не подточит. Кроме того, достигнув женской зрелости, Е Ванси ежедневно принимала специальные снадобья, через боль меняя свою природу и тело, чтобы уподобиться мужчине.
В его глазах она была верной собакой, подобранной и вскормленной орденом Жуфэн, которая не может предать и укусить кормящую руку.
Десять лет назад она сама перерезала себе горло, пролила кровь и навечно изменила свой голос.
Сегодня она также не разочарует его.
Он был готов поспорить на что угодно, что Е Ванси поможет ему.
Пока Е Ванси будет говорить «я не женщина», даже если ей не поверят, кто осмелится с ней поспорить?
Человек в черном, очевидно, думал точно так же. Он вышел вперед и, встав перед Е Ванси, поднял руку, преграждая ей путь:
— Наньгун Лю, ранее барышня Е отдала все, что имела, преданно служа твоему ордену Жуфэн. Теперь при помощи своих хитрых уловок ты хочешь, чтобы она пожертвовала еще и жизнью?
Наньгун Лю собирался вновь вступить в спор, как вдруг в далеком ночном небе вспыхнула мандариново-рыжая искра и через секунду раскрылась огненным цветком… кто-то поймал еще одного оленя.
Вот только на фоне раскрытых сегодня тайн Духовной школы Жуфэн, все гости уже потеряли интерес к охоте. Даже имя победителя теперь было мало кому интересно, что уж говорить о том, кто занял второе место. Взоры всех присутствующих были по-прежнему прикованы к центру зала, где среди опрокинутых столов и стульев у разрубленного на части маленького столика таинственный разоблачитель в черном дерзко вклинился между Наньгун Лю и Е Ванси, жених был заперт собственным отцом в Наставляющем Магическом Круге, а невеста, стоя на коленях на полу, лила горькие слезы.
