Сюэ Чжэнъюн охнул:
— Все-таки хорошо иметь много денег!..
На что госпожа Ван с умиротворяющей улыбкой сказала:
— Если бы у тебя было много денег, ты бы тоже захотел вымостить дорогу на Пик Сышэн духовными камнями?
— Нет, конечно. Я бы в каждой деревне Нижнего Царства вымостил ими рыночную площадь. Эти камни полны духовной силы, поэтому мелкая низкоуровневая нечисть не посмеет приблизиться к ним. Если бы в каждой деревне была такая площадка, то при нашествии демонов и оборотней жители могли бы укрыться там до тех пор, пока наши ученики не прибудут на подмогу, — загибая пальцы, пробормотал Сюэ Чжэнъюн. Затем он махнул рукой и покачал головой. — Жаль, я не могу себе это позволить.
Внимательно слушавший его Сюэ Мэн, вздохнул вместе с ним:
— Жаль, Пик Сышэн не слишком богат.
— Ну да, – Сюэ Чжэнъюн закивал головой так, словно чеснок в ступке толок, — они ведь практикуют тот же путь духовного совершенствования, что и мы. Понятия не имею, откуда у заклинателей из Духовной школы Жуфэн столько денег.
До сих пор не проронивший ни слова Чу Ваньнин вдруг спросил:
— Уважаемый глава, знаете ли вы, сколько обычно берет рядовой ученик Жуфэн за изгнание злого духа?
— Никогда не интересовался, а сколько?
Чу Ваньнин показал ему четыре пальца.
— Четыреста серебряных монет? – изумленный Сюэ Чжэнъюн вытаращился на него. — Так дорого?
Чу Ваньнин же ответил:
— Четыре тысячи золотом.
— …
— В Верхнем Царстве много богатых людей, и Духовной школе Жуфэн очень легко зарабатывать на них деньги. Как уважаемый глава, берущий за ту же работу всего 80 серебряных, сможет угнаться за ними? Тем более, что уважаемый глава иногда вообще денег не берет, – посетовал Чу Ваньнин, но взгляд его был очень мягким, даже нежным. — Давайте уже войдем в город.
В больших школах общение между людьми довольно сильно регламентировано. В школе Жуфэн обязанности по приему гостей исполняли распорядители церемоний, стоящие по обеим сторонам от ворот. Несмотря на то, что они одаривали приветливыми улыбками всех гостей вне зависимости от их статуса, было совершенно ясно, что еще на входе их оценивали и сортировали.
Если гостем был простой заклинатель, то ему тут же давали сопровождающего, отправляли на экскурсию по окрестностям с конечной остановкой в гостинице, где можно было остановиться на постой. Тех, кто прибыл из небольших и не слишком богатых школ, но имел какой-то статус, отправляли на прием к старшему распорядителю.
Что же касается представителей десяти самых больших духовных школ, в число которых входил и Пик Сышэн, то распорядители Жуфэн, не разводя церемоний, сразу приглашали их отдохнуть в отапливаемый теплый павильон[153.2], где они могли в комфортной обстановке подождать, пока глава Духовной школы Жуфэн Наньгун Лю закончит свои дела и лично поприветствует уважаемых гостей.
Внутри зимней комнаты горели благовония с густым запахом амбры и ладана; стоило наступить на ворс мягкого ковра, и в нем утопала половина ступни; внутри же комнаты пышно цвела необыкновенной красоты камелия. Все восемь цветов необычной расцветки буйством цветения и красок словно пытались превзойти друг друга. У основания белые лепестки к сердцевине становились ярко-красными, как свежепролитая кровь, напоминая белое платье девицы, по подолу расшитое алой нитью греха. Конечно, облокотившийся на изящную балюстраду Сюэ Чжэнъюн не мог по достоинству оценить эту роскошь, но для госпожи Ван было очевидно, что все вещи в этой комнате были уникальны и стоили очень дорого.
Сюэ Мэн тоже не слишком в этом разбирался и, заметив на лепестках белоснежной камели пятна, напоминающие звезды, решил из интереса потрогать их.
— Не трожь! – остановил его Чу Ваньнин.
— Почему?
Чу Ваньнин ничего не ответил, только покачал головой. Госпожа Ван со вздохом пояснила:
— Эти цветы настолько уникальны, что один такой можно продать за пару десятков тысяч золотых.
— … — Сюэ Мэн тут же побледнел до синевы и отдернул руку, после чего без дальнейших разговоров сел в мягкое кресло.
Он вспомнил о той брошюре с рейтингами из книжной лавки. Тогда он так разозлился, когда не нашел своего имени среди ста самых богатых молодых людей мира совершенствующихся, но сейчас ему стало совершенно ясно, что та книга его не обманула.
У него на лбу словно зажглась огромная надпись:
«Нищеброд».
Кстати, ему так и не удалось узнать, куда пропала та книга, а ведь он ее даже не дочитал…
Очень скоро занавес, сплетенный из расположенных в шахматном порядке бусин из красного коралла и речного жемчуга, зазвенел. Две прелестные, но очень серьезные заклинательницы в струящихся платьях из шелка ледяного тумана, пошитых в традиционных цветах Духовной школы Жуфэн, раздвинули в разные стороны кораллово-жемчужный занавес, после чего, преклонив колени и опустив глаза, голосами, что напоминали трели иволги, объявили:
— Бессмертный глава пожаловал!
Как только звук стих, в комнату вошел улыбающийся мужчина лет сорока, самой заурядной внешности с некоторым налетом учености на бледном лице. Такой с легкостью мог затеряться в любой толпе, ведь помимо того, что у него была очень светлая кожа, больше же ничего достойного внимания в нем не было.
Но как только он открыл рот, угощавшийся чаем Мо Жань, чуть не выплюнул его обратно…
— О, глава Сюэ! Ох, глава Сюэ! Этот ничтожный каждый день взывал к небесам, солнцу и луне, в надежде, что вы сможете пораньше посетить нашу школу Жуфэн! Это такая честь принимать могучего героя, прославившегося на весь мир своими подвигами и безупречными манерами! Кто сможет сравниться с вами! Это такое счастье, такая радость! Вы осветили мою убогую хижину своим сиянием! Хорошо-то как! Как же хорошо! Очень хорошо!
Сюэ Мэн: — …
Мо Жань: — …
Глава не имеющей себе равных в мире заклинателей духовной школы, столкнувшись с главой Пика Сышэн, который из десяти великих духовных школ был первым с конца, к всеобщему удивлению, принялся нахваливать его, не жалея сил и эпитетов, и даже трижды с жаром и воодушевлением повторил: «хорошо!»
Он так старательно и искренне превозносил Сюэ Чжэнъюна, что тот, ясное дело, был весьма польщен и с улыбкой ответил:
— Право, вы мне льстите. Глава Наньгун, вы сама любезность.
— Это вовсе не любезность. Я искренне восхищаюсь главой Сюэ, ведь он настоящий герой нашего поколения, внушающий благоговейный трепет уважаемый наставник для всех нас. Посмотрите на этого ничтожного, что, дожив до средних лет, может похвастаться лишь слабыми костями и жиреющим в праздности телом. В самом деле, глядя на вас, мне становится стыдно за себя.
Проникновенная речь Наньгун Лю была столь сердечной и горячей, что сначала довольно сдержанный Сюэ Чжэнъюн не выдержал и распустил свой павлиний хвост:
— Что вы, помилуйте, я не заслужил такой чести! Ха-ха-ха, глава Наньгун слишком скромен.
В прошлой жизни Мо Жань не был лично знаком с Наньгун Лю[153.3]. Когда он вырезал школу Жуфэн, этот человек пустился в бега. Ему же было лень вникать, куда девалась эта мелкая рыбешка и совершенно наплевать, был ли он убит или прожил всю жизнь под чужим именем и сгинул в безвестности.
В этой жизни в первый раз встретившись лицом к лицу с Наньгун Лю и услышав его елейные речи, Мо Жань тут же невзлюбил его и, понизив голос, проворчал:
— Оказывается глава первой в мире духовной школы только и умеет, что красиво рот открывать.
Редкая вещь, но, услышав его слова, Сюэ Мэн согласился с ним, прошептав в ответ:
— Точно. Посмотри на него! Вот что значит хорошо подвешенный язык[153.4]. С тех пор как он рот открыл, вместо аромата цветов в этой комнате я чую только сладкий запашок из льстивой пасти Наньгун Лю.
После того, как Наньгун Лю закончил нахваливать старшего, тут же принялся за младшего.
