Она видела по его глазам, что еще секунда — и он, скорее всего, нападет на нее прямо здесь и не будет дожидаться обратного пути. Однако из кустов вырвалась служанка в компании Баса и Хорхе.

— Вот ты где, сестрица!

Бас манерно раскинул руки и бросился ее обнимать.

— Ничего не ешь и не пей из их рук, — прошептал он ей на ухо, потом отстранился и лучезарно улыбнулся Горлойсу. — Вы захотели украсть невесту, милорд, как только узнали, что документация улажена? Знаете, Каталина — сокровище Трастамары, ее не так-то просто украсть!

— Если бы я захотел украсть ваше сокровище, то сделал бы это незаметно, не оставляя следов. Как хороший яд.

И хотя губы Горлойса изогнулись в ироничной усмешке, темные глаза остались серьезными. В них не было и тени веселья. Вместо этого — неприкрытая угроза.

Авалон как будто ударили под дых, и все же она с трудом, дрожа, заставила себя сделать судорожный вдох и пошла за остальными в сторону места своей будущей погибели.

— Ты издеваешься? — прошипел Дамиан, вытаращившись на Вареса. — Я надеюсь, что это плохая шутка.

— Если бы, — буркнул капитан и махнул в сторону королевского шатра. — Он там. Хочет выйти, но я приказал ребятам не выпускать его.

Дамиан, пытаясь успокоиться, яростно процедил сквозь зубы выдыхаемый воздух, вырывавшийся клубами пара, точно у огнедышащего дракона на королевском гербе. Сжал кулаки в дорогих теплых перчатках, утепленных мехом ягненка, и оглянулся в противоположную сторону поляны, где располагалась трастамарская делегация. Его нутро и так каждый раз стискивало плохое предчувствие, но сейчас ему стало совсем не по себе. Взгляд Дамиана наткнулся на Каталину — ее щеки разгорелись, подражая пламени волос, и она ежилась от холода, вынужденная по традиции принимать дары от инирских вельмож на улице.

— Когда начнется заварушка, его наверняка убьют, — проворчал Варес.

Дамиан выругался и потер уставшие глаза: они ехали всю ночь без остановки, чтобы успеть подготовить поляну ко встрече с вёльвами. Он руководил инквизиторами и солдатами, одновременно с этим пытаясь убедить Симеона уехать — не хотел, чтобы наставник пострадал. А тут еще и Горлойс свалился на голову, как прошлогодний снег.

— Бестолковый мудак, я сам его грохну, — Дамиан направился к шатру, полный решимости впервые противостоять брату.

Ему не место там, где состоится бойня с вёльвами. Из этого сражения множество его ребят выйдут калеками, не хватало еще получить мертвого короля и смуту в придачу.

Кто вообще мог додуматься пустить его сюда?

Дамиан властно отшвырнул полог. Шатер, больше, чем комната в хорошей гостинице, был обставлен с роскошью: жаровни, поддерживающие тепло, меха и пуховые перины, дубовые сундуки, набитые одеждой и оружием, походные стулья, письменный стол с картами, пергаментами, перьями и чернильницей, штоф палатинского вина и превосходная выпечка, сладко пахнущая заморской ванилью. Заметив брата, закинувшего ноги на стол и размахивающего кубком, Дамиан смутился тому, как быстро вжился в роль правителя.

— Я требую вина! Есть тут толковые слуги⁈ Кто понабрал этой черни, не умеющей прислуживать королю? — Горлойс суровел с каждым мгновением, и тон его голоса стремительно повышался. Его корона из червонного золота вспыхивала каждый раз, когда он поворачивал голову.

— Здесь нет слуг, — негромко сказал Дамиан, сложив руки на груди. Поза абсолютного неуважения к монарху и царственному брату, чье присутствие угрожало плану. — Эти люди — мечи Храма, а не чашники.

Горлойс посмотрел на Дамиана и, похоже, не узнал его в новой одежде. Он даже с недоумением поморгал, подозрительно прищурился и процедил:

— Бастард, ты, что ли?

— Ваши речи оскорбительны, милорд, — полог поднялся, впуская внутрь Симеона и порыв морозного воздуха. — Перед вами — Его Высочество король Горлойс.

И хотя лицо Падре Сервуса сохраняло непоколебимое спокойствие, по приподнятому уголку губы Дамиан понял, насколько ситуация забавляет наставника. Горлойс не сводил прищуренных глаз с Дамиана.

— Хватит ломать комедию, Симеон. В шатре нет нужды разыгрывать глупую пантомиму! — гневно произнес он. — Лучше принесите вина.

Симеон был непреклонен:

— Глупые пантомимы остались в столице, господин, где вы должны были оставаться. Наше нынешнее положение вынуждает придерживаться правил. Пред вами ваш король, — с нажимом добавил он.

Горлойс, чье лицо покрылось гневными алыми пятнами, поднялся с кресла и сжал кулаки. Где это видано: король вынужден поклониться бастарду! Время растянулось, будто застряло в патоке. Дамиан понимал, что брат ни за что не пойдет на подобный шаг, хоть и сам обличил его ролью приманки с короной на голове. А если Горлойс ему и поклонится, то только в том случае, если на следующее утро казнит бастарда в наказание за унижение.

Может быть, я и не доживу до завтра.

Обстановку разрядил вновь поднявший полог палатки: внутрь шмыгнул Ирод. Проказничая, он подбежал вперевалку к Горлойсу, сбил с его головы корону и боком подскочил к Дамиану, заговорщически уставившись на него.

— Когда корона упадет, беги, ладно? — улыбнулся он и подкинул корону. Свет от свечей вспыхнул на ее гранях три раза, когда она проворачивалась в полете. Почти у земли ее поймали две пары рук. Дамиан отдал корону младшему брату, заметив его осунувшееся лицо. Ирод готов был разрыдаться.

— Ты не убежал, — обиженно захныкал Ирод, крепко прижимая корону. — Плохой, плохой пес!

Он захлюпал носом и растер сопли по щеке, заливаясь слезами. Симеон осторожно приблизился к нему и попытался отобрать корону, но Ирод только взвыл громе и, рыдая, выбежал из палатки.

— Князь да убереги мое терпение, — вздохнул Падре Сервус и уже собрался отправиться вслед за Иродом, когда Дамиан положил ему руку на плечо.

— Я найду его. Он расстроился, что я не понял правил игры. Он будет обижаться, пока я не извинюсь. Еще, чего доброго, свадьбу сорвет, зарядив из кустов короной Каталине по голове. Или мне, — он не удержался от усмешки.

— Не пропадай надолго, сын мой. Ходи с Князем да не забудь прихрамывать, — Симеон похлопал его по руке и повернулся к Горлойсу.

Дамиан не хотел встревать в их противостояние. Он даже не испытывал сомнений, кто выйдет из него победителем, ведь на стороне Горлойса не было вина и Ерихона. С последним Дамиан жаждал встретиться и хорошенько присмотреться к его поведению после слежки. Как назло, Ерихон предпочел остаться в Лацио, чтобы, по его словам, управляться княжевым домом в отсутствие Падре Сервуса.

Наверняка согревает там княжев престол своим седалищем.

Лавируя между палатками, рассыпанными по зимней поляне, Дамиан размышлял над тем, что лучше: если бы Ерихон приехал сюда, а Симеон остался в безопасности столицы, или наоборот. Когда Симеон был рядом, ему становилось спокойнее: появлялась иллюзия контроля. Он верил, что сможет защитить своего наставника. Если уж не своими силами, то мощью целой роты солдат Храма. Вдали от Лацио и невыясненных заговорщиков это казалось более реальным делом.

Грязный снег, истоптанный конями и людьми, хрустел под его ногами.

Проходя по лагерю, Дамиан оглядывался в поисках следов Ирода, но поймал себя на том, что помимо брата, выискивает еще и Каталину. Она представляла наибольшую угрозу, и он не мог перестать думать о том, что ему предстоит вскоре ее убить. Было в этом нечто судьбоносное, как будто вся жизнь готовила его к тому, что именно ему, Дамиану, придется положить конец в бесконечно долгой борьбе между Иниром и Трастамарой.

Предчувствия его не обманули уже с самого утра: что еще, как не судьба, могло свести их в месте, где Дамиан замыкал круг из омелового пепла, который должен был немного погасить силы вёльв? Когда Каталина выскочила из кустов, он испугался и не сдержал реакцию собственного тела: шарахнулся в сторону. Заметив окровавленную руку, он сначала подумал о соке граната. Мысли услужливо предложили версию, что вёльвы обо всем знают, и Каталина пришла его убить. Он даже поспешил схватиться за меч, который оставил в лагере, чтобы на него не попал пепел, но вскоре понял, что трастамарская королева просто заблудилась. Князь же, словно указывая на свое благословение, направил ее в сторону Дамиана.