«Почему председатель Мао лично начал «культурную революцию» и лично ею руководит? Потому, что нужно было захватить власть… Председатель Мао — единственный и бесспорный преемник Маркса и Ленина. Для Китая и всего мира он наметил новую линию диктатуры пролетариата, линию, соответствующую величию Китая…»

Или: «С советским ревизионизмом мы должны обращаться так же, как с американским империализмом и даже хуже…»

Конечно, никто из нас, политических наблюдателей в Пекине, не мог подтвердить достоверность этих материалов. Но важно не это. Важнее анализ опубликованных материалов — доклада и партийного Устава, их содержания, тезисов, политических установок. А политические установки провозглашали полный разрыв с решениями VIII съезда, с генеральной линией строительства социализма в Китайской Народной Республике и с общими принципами марксизма-ленинизма, обязательными для всех коммунистических партий. Кроме того, IX съезд должен был подвести итоги «культурней революции», утвердить «скачкообразное» развитие экономики, провозгласить «идеи Мао Цзэ-дуна» как вершину марксизма-ленинизма, а Китай — центром международного коммунистического движения.

В докладе и новом Уставе вся история Коммунистической партии Китая произвольно увязана с деятельностью только одной личности — Мао Цзэ-дуна. Мао приписывают всевозможные «победы», узаконивают превращение партии в «партию вождя», маоизм объявляется «совершенно новым этапом» в развитии марксизма-ленинизма, а «идеи Мао Цзэ-дуна» — теоретической основой партии.

Устав провозглашал Мао Цзэ-дуна «вождем партии», а верность ему — главным условием, законом внутриполитической жизни. «Каждого, кто осмелится выступить против председателя Мао Цзэдуна, против маоцзэдуновских идей — когда бы то ни было и при каких бы то ни было обстоятельствах, — осудит вся партия и накажет вся страна…» Внутриполитическое развитие направлено на милитаризацию страны. И никакой оценки или установки в области экономики, никакой конкретной программы экономического строительства и социального развития, улучшения материального положения народа, никакой перспективы. Никакой… кроме подготовки к войне.

Провозглашается «перманентная революция» — и в Китае и в международном масштабе. В своем докладе Линь Бяо начертал «новую схему» развития современного мира и на одной стороне баррикады вместе с империалистическими странами поставил государства социалистического содружества. И только потому, что они решительно отвергают «особый курс» Мао Цзэ-дуна и его штаба. Антисоветизм становится основой внешнеполитического курса, уставным положением, официальной политикой партии. «Начинается новый исторический период», — провозгласил в своем докладе Линь Бяо. И этот «новый период» ознаменуется новым усилением борьбы против Советского Союза и КПСС, стремлением к созданию антисоветского фронта.

IX съезд закончил свою работу 24 апреля. В тот же день в своем блокноте я записал:

«24. IV.69 г.

…Поздно ночью, после двадцати четырех дней и ночей работы, ровно в 24.00, было объявлено о «победоносном закрытии» IX съезда КПК. А с 20.00 радио Пекина постоянно сообщало, что ожидается «важное сообщение»…».

IX съезд избрал новый Центральный Комитет, и в тот же день новый ЦК утвердил новое Политбюро и новый Постоянный комитет Политбюро. В новый ЦК избрано 279 человек (170 членов ЦК и 109 кандидатов в члены ЦК). Из них только 53 человека (19 процентов) из предыдущего состава ЦК, избранного на VIII съезде. Половину нового Центрального Комитета составляют военные. Семнадцать из двадцати пяти членов и кандидатов в члены Политбюро — также военные. В ЦК только двадцать представителей рабочих и шестнадцать — крестьян. Председателем ЦК избран Мао Цзэ-дун, заместителем председателя — Линь Бяо. Некоторые политические наблюдатели и корреспонденты западных информационных агентств сразу отметили в своих информациях из Пекина, что из многочисленной «Группы по делам культурной революции при ЦК» в Политбюро и его Постоянный комитет вошли лишь Чэнь Бо-да, Кан Шэн, Яо Вэнь-юань и Чжан Чунь-цяо. В Постоянный комитет Политбюро кроме Мао, Линь Бяо и Чжоу вошли бывшие личные секретари Мао — Чэнь Бо-да и Кан Шэн, первый — председатель, второй — советник «Группы по делам культурной революции при ЦК». В состав Политбюро также вошли супруга Мао Цзэ-дуна — Цзян Цин, супруга Линь Бяо — Е Цюнь… Супруга Чжоу Энь-лая Дэн Инь-чао избрана только членом ЦК. Через четыре дня после закрытия IX съезда гонконгский корреспондент «Крисчен сайенс монитор» Гай Серл передал, что «семейные связи, видимо, приобретают все большее значение…». А стрелка политического барометра указывала на новый политический курс.

XII пленум «легализовал» погромы, вызванные «большим тайфуном», IX съезд утвердил в качестве официальной идеологии «идеи Мао Цзэ-дуна и маоизм». Путь к власти был расчищен.

Теперь, видимо, ускорятся мучительные процессы по восстановлению государственного аппарата и реорганизации партии. Ведь сам Мао Цзэ-дун и при открытии и при закрытии IX съезда страстно призывал к «единству широких народных масс всей страны», «быть готовыми воевать» и «к чистке и реорганизации в партии». Речи Мао Цзэ-дуна стали известны в дипломатическом корпусе ровно через год после закрытия IX съезда, когда корреспондент Франс Пресс передал из Гонконга: «Один гонконгский журнал сегодня впервые опубликовал две сверхсекретные речи председателя Мао Цзэ-дуна на IX съезде партии, которые по-новому освещают политические установки Китая по таким вопросам, как война, единство и реорганизация в партии». Полный текст этих речей был опубликован в первом номере американского журнала «Лук». Французский корреспондент подчеркнул: «…впервые». Но едва ли они были опубликованы впервые, так как за два месяца до этого, в конце февраля, в вечернем издании японской газеты «Токио симбун» помещена обширная информация под заглавием: «Руководство партии допустило много ошибок. Содержание речи Мао Цзэ-дуна на IX съезде. Подчеркивается необходимость «сплочения» в интересах победы». Насколько точно переданы опубликованные тексты, мы, дипломаты и политические наблюдатели, не могли судить. Но мы знали: именно эти вопросы — о единстве, подготовке к войне и реорганизации партии — были основными на съезде. И еще одно: с момента моего прибытия в Пекин и до дня отъезда в 1970 году не было достигнуто ни единства, ни сплоченности, не был завершен и процесс «реорганизации» партии, а «подготовка к войне» была в полном разгаре.

Вопрос о единстве и сплоченности стал главным направлением деятельности после IX съезда, а директива Мао Цзэ-дуна о том, что «съезд должен стать съездом сплоченности, съездом побед», была широко подхвачена печатью и средствами пропаганды, стала их главной темой в послесъездовский период. В начале июня журнал «Хунци», газеты «Жэньминь жибао» и «Цзефанцзюнь бао» снова призвали «сплотиться всех товарищей, идущих по революционному пути». «Мы непременно должны, — писала «Бэйцзин гунжэнь», — на основе идей Мао Цзэ-дуна продолжать укреплять единство внутри партии, единство между партией и народом, единство внутри революцинных комитетов, единство в рядах рабочего класса…»

Почему так остро ставится вопрос о единстве? Потому, отвечала официальная печать, что «раскол» в рядах «революционных борцов» сдерживает движение вперед «революционного дела» и помогает «классовым врагам». Газета «Бэйцзин гунжэнь» прямо заявила: «Наша борьба с империализмом, ревизионизмом и реакцией требует дальнейшего укрепления сплоченности». Еще категоричнее высказывалась газета «Хунань жибао»: «Тот, кто сегодня действует против сплоченности, тот действует против революции и в интересах врага…» Дело, однако, в другом: в ходе «революции» произошел глубокий раскол в китайском обществе. Мао Цзэ-дун и его «штаб» так и не смогли найти какую-то основу, какую-то объединяющую идею для его сплочения. Кроме того, слишком велик был контраст между первым, славным десятилетием и вторым — десятилетием Мао Цзэ-дуна…