…А отсутствие единства все острее проявлялось прежде всего в «отказе от исполнения» политических установок Мао Цзэ-дуна, в нежелании «объединяться с теми, с кем необходимо объединиться», в «преклонении перед буржуазной идеологией сектантства и полицентризма» и в борьбе «во имя узко местнических интересов…». Газета «Жэньминь жибао» открыто признавала, что существуют разногласия даже среди членов партии, что борьба в «области идеологии продолжается», что «победа идей» Мао Цзэ-дуна не достигнута, и не только в идеологической области. В статье определенно говорилось о том, что «указания» центра не выполняются, что существуют «вотчины», «государства в государстве»… Эта статья «Жэньминь жибао» от 24 августа, а также документ ЦК КПК от конца июля о событиях в провинции Шаньси возвестили о «новом наступлении» левых, о новом «оживлении» «культурной революции». Документ интересен еще и тем, что позволяет представить обстановку и атмосферу в некоторых провинциях Китая непосредственно после IX съезда и, кроме того, он проливает свет на методы действия «классовых врагов»: они организуют «специальные вооруженные отряды», препятствуют «реализации курса, утвержденного ЦК», громят «учреждения и части НОАК», расхищают «склады с вооружением НОАК», «разрушают железнодорожные пути, мосты, совершают вооруженные нападения на поезда, грабят банки, магазины, склады…», «используя вооруженную силу, захватили отдельные районы, оккупировали села, проводят контрреволюционный раздел земли… подстрекают рабочих уклоняться от работы, призывают крестьян вооружаться, вторгаться в города…». Все эти действия представляют «угрозу» для осуществления «задач, поставленных IX съездом», для «диктатуры пролетариата», для «великой пролетарской культурной революции», для «социалистического строительства»… В связи с этим ЦК обратился с «призывами», сгруппированными в восемь параграфов, один из которых, может быть самый важный, гласит: «Враждующие стороны должны безоговорочно прекратить вооруженную борьбу, распустить вооруженные отряды… а все военное снаряжение передать властям… Районы, руководство которых не выполнит это распоряжение, будут окружены частями НОАК… и если они не сдадутся, армия их уничтожит…»
На документе резолюция: «К исполнению». Подпись: «Мао Цзэ-дун».
В документе, изданном в те дни «Военно-контрольным комитетом органов безопасности, милиции, суда и прокуратуры в городе Шанхае», подчеркивается: «Любой контрреволюционер, который пишет книги реакционного содержания, распространяет контрреволюционные прокламации, рассылает контрреволюционные и анонимные письма, совершает убийства, поджоги и другие преступления, предстанет перед специальной комиссией по расследованию и будет силой изолирован от общества…» К тем, кто окажет сопротивление, будут приняты «беспощадные меры»… Эти «меры» перечислены в шести пунктах и направлены к одной цели: «Дальнейшее осуществление боевых задач, поставленных IX съездом, укрепление диктатуры пролетариата и разгром немногочисленных остатков классовых врагов…»
Нет никакого сомнения: стрелка политической жизни снова начала резко колебаться, внутриполитическая обстановка все более накалялась, в этой ситуации постепенно становились все глуше призывы к единству. К концу лета — а это уже было четвертое «жаркое лето» — они заглохли окончательно. Появились новые призывы, порожденные новой тактикой, и среди них самым главным стал призыв к «борьбе — критике — преобразованию». Он не был «детищем» IX съезда, но съезд дал ему новый толчок. В дальнейшем этот лозунг станет главным содержанием заключительного этапа «революции». «Борьба — критика — преобразование…» Преобразование? Чего? И каким образом? Кто должен его осуществлять? Опять вопросы, и они вновь касались кадров, старых кадров, обладающих жизненным, профессиональным и партийным опытом, потому что «опыт» ревкомов все больше свидетельствовал о том, что без старых кадров нельзя залечить глубокие раны, нанесенные «революцией», нельзя эффективно руководить промышленностью, сельским хозяйством, наукой и техникой. «Одной пулей» — «освобождением» кадров — Мао Цзэ-дун целился одновременно в двух зайцев. Вторая цель — ослабить недовольство кадров, сломить их пассивное сопротивление и изолировать тех, кто не хочет идти «в ногу». «Пуля» не достигла цели, но возникло новое недовольство. На этот раз — со стороны хунвэйбинов и цзаофаней. Потому что для них «освобождение» старых кадров означало «отрицание успехов культурной революции», «реставрацию старых порядков». И опять сложные «узлы», завязанные «большим тайфуном». В конце августа ЦК издал — уже в который раз! — новое распоряжение о прекращении вооруженных столкновений. «Новым» в нем было объявление любых проявлений недовольства со стороны хунвэйбинов «контрреволюционными» и предупреждение о том, что их постигнет суровая кара. ЦК призывал и угрожал, а «революционные массы» и «революционные организации» действовали. И не только они. Становилось все яснее: дело не в «бунтарстве» отдельных «мятежных» элементов или организаций. Вырисовывались контуры широкой оппозиции, широкого народного сопротивления.
«Оппозиция»?.. «Оппозиционные силы»?.. «Сопротивление народа»?.. За этим с пристальным вниманием следили политические наблюдатели, этот вопрос был предметом обсуждения и политических дискуссий. Однако информация была слишком ограниченной, а факты весьма скудными для категорических выводов и далеких прогнозов. Но мы были глубоко убеждены в том — и постоянно получали подтверждение этому, — что политический курс Мао Цзэ-дуна и его штаба встречает сопротивление, причем не только среди кадров разгромленной Коммунистической партии Китая. Может быть, когда-нибудь будут точно определены численность оппозиционных сил, масштабы их сопротивления, влияния и сфера деятельности. Для наблюдателей в Пекине важнее было другое: оппозиция существует, и это признавали «самые-самые главные» конструкторы «культурной революции». Мао Цзэ-дун как-то сказал, что только 5 процентов китайского народа выступает против «сегодняшнего» политического курса, но «мизерные» пять процентов — это 40 миллионов человек. Если бы они были объединены, организованы, имели ясную программу и руководство, это действительно была бы огромная сила. Чжоу Энь-лай в ряде своих речей также признавал существование «плохих элементов», которые «не могут примириться со своим поражением», а Цзян Цин заявила еще категоричнее: «Враг не спит. Он действует… Сегодня оппортунисты подняли голову и начали активные действия. Их очень мало, но их возможности велики…»
А официальная печать? Снова роюсь в своем разбухшем досье, внимательно просматриваю наспех сделанные записи в своих блокнотах. Всего передать невозможно. Вот выписки из газет только за апрель 1968 года. «Жэньминь жибао»: «Если мы не уничтожим врага, он уничтожит нас»; газета «Хунань жибао»: «Скоро бывшие, то есть небольшая группа лиц, стоящих у власти в партии и идущих по капиталистическому пути, захватят руководство в ревкомах»; газета «Сычуань жибао»: «Авторитеты, стоящие у власти и идущие по капиталистическому пути, еще не умерли, они еще могут кусать, еще могут глотать…»; газета «Вэньхуэй бао»: «Разве нет таких мест, где враги все еще держат власть в своих руках?»; газета «Бэйцзин жибао»: «Есть люди, которые думают, что враг уже зарыт в землю, но это не так, вовсе не так…»
Стоит ли продолжать?
Оппозиционные силы, оппозиционные настроения существуют! Существует и сопротивление: со стороны старых партийных кадров, «небольшой группы лиц, стоящих у власти в партии», значительной части рабочих, крестьян и интеллигенции. И тех, кто пострадал в ходе «революции».
Вряд ли можно говорить о ясной «программе и политической платформе» оппозиции, хотя в самом начале «тайфуна» Франс Пресс, ссылаясь на некоторые статьи в «Жэньминь жибао» в июне 1966 года, пыталось выявить контуры такой «платформы». Ее основные цели: аннулирование решений Лушаньского пленума и реабилитация «правых» (в их число входил Пэн Дэ-хуай), осуждение как «чрезмерно амбициозной» политики «хозяйственного самообеспечения», а также «размораживание, либерализация», осуждение личной власти Мао Цзэ-дуна и замена ее «просвещенным режимом», изменение внешней политики, которая «проникнута стремлением к гегемонии и ведет к появлению повсюду врагов», улучшение отношений с СССР и США. Через два года, уже в разгар «большого тайфуна», английский журналист Дик Вильсон на страницах гонконгского журнала «Фар истерн экономик ревью» попытался «обобщить» платформу «объединенной оппозиции» на основе отдельных высказываний, мыслей и предложений Лю Шао-ци и Дэн Сяо-пина, а также политических установок, подвергшихся критике в разгар «тайфуна». По мнению Дика Вильсона, «…платформа оппозиции имеет широкую поддержку и в последнее время маоисты, без сомнения, пошли на ряд компромиссов». Далее он поясняет, о каких компромиссах идет речь: «…реабилитация кадров, возврат к частному разведению свиней, защита крупных ученых, но при условии, что они будут работать энергично, не будут выступать против партии и социализма, не будут поддерживать тайные связи ни с какой зарубежной страной».
