И о н. Не манит она, как раньше. Это танец не для семейных.

П у й к а. Тем, которые без жены, он, конечно, очень на руку.

И о н. Шш! Не лезь…

П у й к а. А вот и буду! Что с того, что он генеральный директор? Где ваша жена, товарищ директор?

В и к т о р. Эк чего! Далеко моя жена! На фестивале.

Г е о р г е. Еще бы! Раз она жена генерального директора.

В и к т о р. Опять ты задираешься? Она поехала не как жена, а как актриса.

Г е о р г е. Есть и другие актрисы.

В и к т о р. И они ездят.

Г е о р г е. Когда?

В и к т о р. В свой черед.

Г е о р г е. Вот в этом-то и суть.

В и к т о р. Может, и так, но мне неохота ссориться.

И о н. Да что там говорить, Ирина — выдающаяся артистка; какого черта…

Г е о р г е. Ну что ж, дорогие друзья, да здравствуют законные пути, только законные!

П е т р е. Смотри не споткнись на этих путях.

М а р а. Кому погадать на кофейной гуще?

Женщины удаляются в противоположный конец зала.

П е т р е. Почему вам доставляет такое удовольствие цепляться к людям?

Г е о р г е. Это не удовольствие, а долг. Дай вам хоть немножко воли, и вы такое натворите… Вот бы я посмотрел!

И о н. Боюсь, что мы тебе этого удовольствия не доставим.

Г е о р г е. Кто знает… Случается с такими, от которых меньше всего ожидаешь.

В и к т о р. А ты всегда ждешь.

Г е о р г е. Что поделаешь! Ваши грехи — мой хлеб. Я опасаюсь, что те, кто выглядит чистыми как слеза, на самом деле растят свои грехи незримо, запрятав глубоко от постороннего глаза: я таким чистым не верю и жду, пока не проступит пятно, пока они не выдадут себя с головой сами. Только тогда видишь, что они собой представляют и как их вывести на чистую воду. Дело своей жены я изучил досконально, строчку за строчкой, прочел все ее мысли, подшитые в деле, взвешенные в соответствии со статьями уголовного кодекса. Сомнения рассеялись, ошибка искуплена, ничего непредвиденного произойти не может, я знаю, как она рассуждает в каждую данную минуту и в каждой данной ситуации. Что касается вас, я жду. Вы смотритесь как ангелочки, но пока что вы не обозначены ни сносками, ни пометами.

П е т р е. А что это за штука, помета?

И о н. Филологическая выдумка. «С пометой» — понимай «аттестованный».

В и к т о р. Эти свои теории ты и публикуешь?

Г е о р г е. Если ты поможешь мне опубликовать роман…

В и к т о р. Дай мне его прочесть. Может, я пойму, как работа по редактированию определенной газетной рубрики смогла перевернуть мировосприятие редактора.

Г е о р г е. Она перевернула мое мировосприятие на триста шестьдесят градусов, вернув его в исходное положение, но только после того, как был пройден весь круг.

В а с и л е. Предлагаю выпить за…

И л я н а. Милый, успокойся, не вскакивай!

В а с и л е. Почему?

И л я н а. Ты обещал.

В а с и л е. Ты боишься, что я начну читать стихи? Не бойся. На вечеринках не читаю. На Новый год это, к несчастью, случилось, и…

И л я н а. И до утра никто не мог слова вставить. (Обращаясь к присутствующим.) Как выпьет, так сразу стихи читать.

И о н. И прекрасно, что же тут плохого?

В а с и л е. Там, где далма, стихам не место. Так говорит Иляна.

И о н. Но здесь же друзья, а не далма.

Г е о р г е. Давай, второй Аргези, смелее, что за жеманство!..

В а с и л е. Если вы так настаиваете… Я… я бы выпил еще бокал для храбрости и… и тогда…

И л я н а. Милый, перестань, хватит.

В а с и л е. Почему, дорогая? Разве ты не видишь, что ребята хотят меня послушать? (Пьет.)

И л я н а. Василе, прошу тебя…

В а с и л е. Это мои товарищи, они меня знают, знают, как я начинал, надо, чтобы они видели, что я перешел в другой поэтический возраст, надо показать им, что я покончил с осенними пейзажами и листочками, с томными романсами, разве я не прав? (Пьет.)

В и к т о р. Тихо! Внимание.

О ф и ц и а н т. Принести еще сифонов?

В и к т о р. Прекратить разговоры!

В а с и л е. Это стихи о молодости.

И л я н а. Василе, может быть, немножко попозже?

Василе не обращает внимания на ее слова и со стаканом в руке поворачивается то в одну, то в другую сторону, расплескивая вино.

П е т р е. Осторожнее, ты все разбрызгаешь!

В а с и л е. Прости, пожалуйста, бога ради, прости.

П е т р е. Ничего, пустяки.

В а с и л е. Да… (Читает.) «Из наслоенья лет и осени порывов…»

Г е о р г е. Ты же говорил, что с осенью покончено.

В а с и л е. Здесь другое, Георге, здесь дело не в слове, а в состоянии… (Читает.) «Из наслоенья лет и осени порывов рожден… (Забыл.) Рожден…»

И л я н а (подсказывает). «Поток…»

В а с и л е. «…Рожден поток, что в наше сердце хлынул. Разбив… (Забыл.) Разбив…»

И л я н а (подсказывает). «Разбив безмолвие…»

В а с и л е. «…Безмолвие… Разбив безмолвие…»

И л я н а (сквозь слезы). «Царившее, как бог».

В а с и л е. Иляна, не надо плакать, зачем ты плачешь, это же лучшее мое стихотворение, как я мог его забыть… «Разбив безмолвие… царившее, как бог…»

П е т р е. Смотри, у тебя опять льется из стакана.

В а с и л е. Извини, пожалуйста. Извините меня. Очень вас прошу.

Гонг.

В зале для танцев. С о ф ь я  танцует с  В а л е н т и н о м.

С о ф ь я. Знаете что? У вас очень ясные и смелые глаза.

Гонг.

В холле. П у й к а  изучает пятно на пиджаке  И о н а.

П у й к а. Какой позор! Это немыслимо, без пятна ты просто не можешь. Вот полюбуйся — новый костюм. Куртку отделал за неделю, а теперь и костюм замарал. Тебе нужен слюнявчик. Без него ты половину кладешь в рот, половину роняешь на пиджак.

И о н. Может, попробовать… бензином…

П у й к а. Какой, к черту, бензин! Это же подливка к далме — в ней и красный перец, и жир, и сметана.

И о н. Перец? В далме?

П у й к а. Надо же, он будет меня учить, как делается подливка!

И о н. Не то чтобы учить, но…

П у й к а. Где ты достанешь другой костюм? Как ты теперь будешь выглядеть, в чем ходить? Объясни мне, что будет?

И о н. Но ведь ничего не заметно…

П у й к а. Не заметно? Огромное пятно на самом видном месте, на лацкане, незаметно? И впиталось так, что хоть плачь, не выведешь, зубами не выгрызешь. Дай мне пиджак.

И о н. Как же я буду без пиджака?

П у й к а. Ничего, останешься в рубашке. Другие уже тоже разоблачились, даже генеральный директор. А я попробую вывести пятно тальком, может быть, найду на кухне тальк.

И о н. Ты же сказала, что даже зубами…

П у й к а. Ну так попробую, пущу в ход зубы. Твой лучший костюм! Три тысячи сто. Погубить за одну ночь! В жизни тебе теперь не видать костюм за три тысячи сто! (Выходит, продолжая ворчать.)

Входит мрачный  Г е о р г е.

Г е о р г е. Где Софья? Ты не видел мою жену?

И о н. Ее здесь не было.

Г е о р г е. Как сквозь землю провалилась! Ты что это в таком виде, распарился? (Идет по направлению к выходу. В дверях встречает Мару, пропускает ее и уходит.)

М а р а. Можно я побуду с тобой?

И о н. Побудь. Я не людоед.

М а р а. Ты разгорячился?

И о н. Вино…

М а р а. Это правда?

И о н. То есть?

М а р а. Ты уверен, что вино, а не пятно? Наверху, на левом лацкане?

И о н. Откуда ты знаешь?

М а р а. С юности. У тебя всегда бывало пятно на этом месте.

И о н. Ну так и теперь, на том же самом.