(С недоумением читает.) Генеральный директор Драгня.
Молчание.
А л и н а. Это очень любезно с его стороны.
Б о н д о к. Правда! Но любезность — это одно, а служебные дела, принципы — другое. (Теофилу, вдруг решившись.) Я хотел бы поговорить с вашим двоюродным братом, журналистом. Возможно, есть еще вещи, которые нельзя скрывать от общественного мнения. Мы должны продвигать достойных, не так ли? Устранять со своего пути все, что нам мешает идти вперед. Мне нужно, чтобы меня окружала безупречно чистая среда. Я допускаю, что есть еще глупцы, воры, аморальные личности, но у нас хватит сил, чтобы избавиться от них, в том числе и от тех, кто критикует нас с враждебных позиций. Мне было бы любопытно узнать, над чем работает этот прорицатель. (Показывает на дверь Кристиана.) Этот одержимый манией преследования. Мира, не пей больше! Как только он смеет говорить так нагло! Я скоро ему покажу, какие мы мертвые.
М и р а (двусмысленно). Если ты его выгонишь, он не сможет этого увидеть.
Б о н д о к (в поисках поддержки). А вы не считаете, что настало время действовать энергично?
А л и н а (быстро, шепотом, с необычной для нее энергией). Да, да, пусть уезжает, и как можно скорее.
Т е о ф и л. Все-таки вам придется найти для него подходящее жилье.
М и р а (с ожесточением). Нет! Пусть его выкинут на улицу. На улицу!
Т е о ф и л (стремясь успокоить ее). За что, Мира?
М и р а. Да, так. На улицу. Вон! Пусть валяется ночью на мостовой. Посмотрим, что он тогда запоет.
А л и н а (быстро, шепотом). Я не хочу больше его видеть. (Выходит в правую дверь.)
М и р а. Да, да. На мостовую, под мост, в трущобу. Тогда увидим, что он понимает под «человеческой жизнью». Пусть попрыгает!
Т е о ф и л. Я думаю, что его можно еще перевоспитать. Конечно, потребуется немного терпения.
Б о н д о к. У меня оно иссякло, Теофил. Мне его неоткуда взять. Мне хочется наконец вздохнуть. Походить на концерты, выставки, возместить потерянное время. Моя жена истерзалась, как мученица. Я не хочу, чтобы это продолжалось.
М и р а (возбужденная алкоголем). Правильно, папа. Прими энергичные меры, чтобы она больше не мучилась. А я стану белым херувимом и обращу весь мир, обращу всех в сообщество счастливых людей.
Т е о ф и л. Собственно говоря, счастье — это доведенная до совершенства рациональность. Древние, чтобы добиться его, исключали желания. Мы их сохраняем, но в рациональных пределах.
Звонок.
А л и н а (появляясь, кричит). Я не хочу больше цветов! (Уходит.)
Т е о ф и л идет открывать.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Появляется С о н я. Это женщина лет тридцати шести — тридцати восьми, немного поблекшая, но еще привлекательная, если бы на ее лице не лежала печать огорчения, которая искажает ее черты, тушит блеск некогда пылких глаз. Соня — человек способный к самопожертвованию, к сожалению, однако, слишком общительный, не способный жить, не рассказывая о своем состоянии. Немного смущена, останавливается в дверях.
С о н я. Простите за беспокойство. Мне нужен господин Павел Кристиан. Мне сказали, что он живет здесь.
Б о н д о к (недовольно). Да, пока здесь.
С о н я (растерянно). Где я могу его найти?
Никто ей не отвечает. В это время в комнату входит А л и н а, одетая в вечернее платье.
Госпожа, мне нужен Павел Кристиан.
А л и н а (сдержанно). Позвоните два раза.
С о н я. Зачем же звонить, если я уже здесь? Скажите, пожалуйста, где его комната.
Б о н д о к (строго). Госпожа, я не знаю, в качестве кого…
С о н я. Я его жена.
А л и н а (еще сдержаннее, но желая избежать сцены). В таком случае, госпожа, я не знаю, можно ли…
С о н я. Что случилось? Он болен?
А л и н а. Здоров.
С о н я. А что произошло?
А л и н а (тактично). Ваш муж довольно… странный человек. Не знаю, будет ли он доволен, если мы впустим вас к нему. Все же позвоните два раза, прошу вас!
Б о н д о к (решительно). Нет, дорогая, к чему это? Ведь она его жена. Пожалуйста, госпожа, вот комната господина Кристиана.
С о н я. А он дома?
Б о н д о к. Дома. И случайно один. Вы ему не помешаете.
А л и н а. Марчел!
Б о н д о к (продолжая свою мысль). Вот если бы вы явились раньше, все было бы гораздо сложнее. Но теперь он свободен.
С о н я. Он всегда свободен… Возможно, я предоставила ему слишком большую свободу.
А л и н а. Если вы развелись, госпожа…
С о н я. Нет.
Б о н д о к. Как — нет? Вы не расторгли с ним законный брак?
С о н я. Еще нет.
Б о н д о к. В таком случае почему вы не живете вместе? Как он сумел получить другую комнату?
С о н я. Он ушел. Вот уже четыре года как ушел. Я до сих пор не знаю, почему.
Б о н д о к. Но как же он сумел отделиться без разрешения суда?
С о н я. Не знаю… Ушел однажды и не вернулся. И я до сих пор ломаю голову, чтобы понять, чем я ему не угодила. (Вынимает платок и вытирает глаза.)
А л и н а. Присядьте, вы взволнованы.
С о н я. Да, госпожа, конечно, взволнована… Павел — настоящий человек! Я вышла за него по любви… А теперь… Я не поняла… не понимаю. Он очень хорошо со мной обращался.
Т е о ф и л. Хорошо?
С о н я. Да, конечно, по-своему хорошо! Это очень деликатный человек. Я пошла ради него на такие жертвы… Он был бедный, бедный… Покупал… хотя не было денег, книги, химикалии… Отказывался от еды. А я подурнела… Работала ради него. (Рыдает.) Я люблю его… госпожа.
А л и н а. Успокойтесь, прошу вас.
С о н я. Потом вдруг его уволили… Слишком распустил язык. Поспорил с каким-то модным тогда ученым, назвал его скотиной. Три дня спорили. Павел, знаете, никого не щадит, даже самого себя. Всегда говорит то, что думает. Швырнул пробирку прямо в голову ученому. Сказали, что он рехнулся.
Т е о ф и л. Быть может, у него в самом деле неладно со здоровьем?
С о н я. Нет. Попались злые люди. Состряпали целое дело. Потребовали его увольнения. Чтобы он не мог доказать свою правоту. Он как-то обозвал уполномоченного министерства, когда разбирали его дело.
А л и н а. Возможно, это и восстановило его против…
С о н я (резко обрывая ее). Нет, госпожа. Павел не злой. И не озлобленный. Ничего не могу понять. Целыми днями надрывалась ради него, весь дом на себе тащила. Когда он уехал в эту дыру изучать какую-то живность… я отправляла ему посылки, ободряющие письма. Устроилась работать. Ждала его, как собака. Умоляла вернуться. Угрожала…
А л и н а. Может быть, это его оттолкнуло…
С о н я. Не думаю. Ведь потом он вернулся. Благодарил меня… Жили как прежде.
Б о н д о к. Кто же подал на развод?
С о н я. Я, когда он снова уехал. Хотела припугнуть. Не испугался даже после решения суда. Я до сих пор не оформила окончательно развод, оставила лазейку. А он и не думал о решении суда. Да и мне нет дела до этого решения. Мне нужен Кристиан. За четыре года, клянусь вам, госпожа, я не сделала ни одного ложного шага. Ни одного. Клянусь вам жизнью.
А л и н а. Я верю вам.
С о н я. Я жила только ради него. И он об этом знает. У меня были такие моменты…
А л и н а. Тяжелые?
С о н я. И возможности, да еще какие! Люди с положением, начальники, интеллигенты, один даже обещал помочь Павлу. Но я не захотела порочить свое доброе имя. Не хотела выходить замуж, хотя могла. Пусть найдет меня чистой, если раздумает. Ведь он…
Б о н д о к. Гм!
С о н я. Я хотела быть ему полезной. Думать только о нем и чтобы другие не мешали.
