Мария не двигается.
Господи, как он летает, словно искорка, то вот он, то его нет. (Возвращается туда, где стоит Мария, топчет землю ногами.) Я хотела бы поймать его, посмотреть и отпустить… (Поливает землю водой.)
М а р и я. Он грозился прийти ко мне ночью.
З а м б и л а (не слышит ее). Когда я была маленькой, я пошла на кладбище, посмотреть как хоронят одного циркача… Одного из тех, кто глотал сабли и пускал огонь изо рта… Я не верила, что такой человек может умереть, и ждала: вот сейчас он встанет из могилы… Но земля на могиле лежала неподвижно.
Снова появляются ч е т ы р е с т р а ж н и к а с пустыми корзинами — полные они, наверно, отнесли в другое место.
Чего вылупились? Не видели женских ног? Помогли бы землю утоптать, чтобы не вышло чего… Ну, что уставились?
Те уходят.
Так вот, и тогда я увидела, как летали над крестами красные и белые мотыльки… Словно это были души… Почему ты молчишь?
М а р и я. У наших детей будут похожие судьбы… Я отдам тебе мамино кольцо. В день, когда меня понесут с крестом, одень моего ребенка в белые одежды… Одень ему голубую шапочку — пусть он будет принаряжен, как на праздник… Пусть он знает, что я ушла, пусть помянет меня — в белой одежде, в новой рубашке, с отглаженным воротничком…
З а м б и л а. Боже мой! О чем ты?.. (Увидела входящего Давида.) Ну, крестный, там еще осталась картошка?
Снова появляются ч е т ы р е с т р а ж н и к а. Чего они на меня уставились?
Д а в и д. Они никогда не видели папаруду.
З а м б и л а (увидев, что все четверо наполнили водой ведра). Они рехнулись, у меня ребенок в брюхе — не до игры мне.
М а р и я. Оставьте ее в покое…
Один из четырех стражников выливает на Замбилу ведро воды. Она бежит. Стражники ловят ее и начинают срывать одежду. Она кричит. Ее снова обливают водой.
Д а в и д. Засуха. Они ждут дождя.
М а р и я. Не трогайте ее!
Один из стражников зажимает Марии рот.
Д а в и д. Подумаешь делов! Это же игра…
Платье Замбилы разорвано в клочья. Почти голая, она лежит на земле. Она кричала, но не проронила ни слезинки. Теперь она молчит. Эй, ты, вставай.
Она смотрит на него.
У тебя загорелая кожа.
М а р и я. Зачем вы издеваетесь над женщиной?
Охранник, который стоит рядом с Марией, снова зажимает ей рот.
Д а в и д. Уведи ее.
М а р и ю уводят.
Ты не плачешь?
З а м б и л а. А зачем мне плакать, крестный?
Д а в и д (брызнув на нее водой из ведра). А ты и впрямь выглядишь как дама. (Идет в камеру Марии.)
Один из стражников поскользнулся на кровавой земле. Он счищает с сапога комок мокрой земли, не знает, что с ним делать, и наконец швыряет его в Замбилу. Это его забавляет. Он кидает еще и еще. Остальные присоединяются к этой игре, бросают в Замбилу комками и грубо хохочут.
З а м б и л а. Только не в живот… (Кричит.) Не в живот!
Появляется Д а в и д, за ним М а р и я. С т р а ж н и к и исчезают. Д а в и д, насвистывая, уходит вслед за ними.
М а р и я (дает Замбиле свою одежду). Это они сделали мне в назидание… Он сказал, что сегодня ночью… в одну из ночей… придет ко мне…
З а м б и л а. Мы поменяемся местами, я приду к тебе… И откушу нос крестному. (Уходит.)
Звонит колокол.
Входит Б е р ч а н у.
Б е р ч а н у. Прошло уже четыре месяца.
М а р и я. Я чувствую, как он бьет меня ножками.
Б е р ч а н у. Одумайтесь, скажите им все, назовите имена тех, кто втянул вас в эту историю, — и вы спасены.
М а р и я. Пить хочется.
Б е р ч а н у. Прошу вас принять кружку свежей воды. (Дает ей.) Вас арестовали для острастки, чтобы другим неповадно было делать что не положено…
Бьет колокол.
Прошло пять месяцев…
М а р и я. Платье стало мне узко и сдавливает живот.
Б е р ч а н у. Я дам вам новое платье, лучше прежнего. (Приносит платье.) В цветочек… Не упрямьтесь. Вы знаете золотой закон Венесуэлы?
М а р и я. Нет.
Б е р ч а н у. Нет никакого золотого закона в Венесуэле. Думаю, что вообще никакой Венесуэлы не существует. Хотя пишут, что она должна где-то быть. Закона же никакого нет. Я его выдумал. По сути, это золотой закон жизни. Чтобы выкрутиться самому, надо другого…
М а р и я. Ты предлагаешь то, что мне уже предлагали, — предать…
Б е р ч а н у. Я предлагаю вам жить. Для своих вы все равно мертвы с того самого дня. Об этом и в газетах писали…
М а р и я. Нет…
Бьет колокол.
Б е р ч а н у. Вы обыкновенная девушка. Разве вы не понимаете, что вы не героиня? Существо заурядное. И даже если вас не казнят, в чем я лично сомневаюсь, через несколько лет освободят, все равно вы останетесь посредственностью. Ну предположим, ваши придут к власти — вещь, с моей точки зрения, абсолютно нереальная, но предположим на минутку…
Мимо, подметая двор, проходит П т и ц а и тихо напевает.
Скажем, вы получите должность директора тюрьмы, как я… Образование у вас не бог весть какое. Потерянные годы не вернуть, и потрясение, которое вы пережили, — а это самое настоящее потрясение — не пройдет бесследно… Молодые станут вас презирать. Вот так. Я точно такой же — личность заурядная.
П т и ц а выходит с ведром воды.
Когда-то и я был пострадавшим… Сейчас меня сделали начальником, будто героя какого. Но я-то знаю, что меня презирают, обзывают шутом гороховым, сивым мерином… Мерином потому, что я натерпелся в свое время от уголовников… Меня связали, я был тогда… Ну да это не имеет значения! И меня оскопили! Потом, правда, я был отомщен: сперва меня назначили начальником над воришками. А теперь над всеми: и уголовниками и политическими. Я не личность, я человек больной. Говорят, что я не мужчина… Даже свои надо мной смеются: у него нет того, что должно быть. Он — пустое место, говорят. И так оно и есть. И вы тоже. Это сейчас вы переживаете героический момент. Ваши называют это борьбой за справедливость. У вас — ребенок, будет — ребенок. Откажитесь от всего, чем вы жили, живите ради ребенка.
Появляется П т и ц а. Он подметает двор и тихо напевает.
У вас есть для кого жить! Суд пересмотрит дело, я похлопочу.
М а р и я. Ты слишком добр.
Б е р ч а н у. Страна должна благополучно закончить эту войну, зализать раны, как подстреленная лиса, и жить дальше.
М а р и я. Страна не должна быть лисой — сегодня с одним, завтра с другим, сегодня — раненная, завтра — излеченная, страна должна принадлежать людям, не лисам.
Птица наполняет ведро водой.
