Д и о г е н. Своим присутствием ты хочешь напомнить мне о своем благодеянии и о том, что я твой должник? А может, хочешь лишить меня жилища?

П а с и ф о н (удивленно смотрит на него, потом вспыхивает). Диоген, ты — свинья!

Д и о г е н (в полном восторге). Наконец-то нашелся человек, который не воспринимает меня трагически! Браво, Пасифон, вот это словцо! Я — свинья и был бы горд своим существованием в качестве свиньи, если б не знал, что в первую очередь я — собака. Как поживает старик Аристодем?

П а с и ф о н. Скучает по тебе.

Д и о г е н. Я думаю. Ему недостает объекта его великой щедрости. Всякий раз, как только я подумаю о великодушии Аристодема, у меня мурашки бегут по спине. Это нечто, что ускользает от меня, чего я не знаю и что выводит меня из равновесия.

П а с и ф о н. Ты подозреваешь его в лицемерии?

Д и о г е н. В слишком большом уме. Он из тех людей, о ком можно сказать, что они или слишком хороши, или слишком плохи.

П а с и ф о н. Думаешь, он не дорожит тобой?

Д и о г е н. Наоборот, он слишком мною дорожит. А если ты кем-то дорожишь и к тому же достаточно умен, пойдешь на что угодно, чтобы добиться своего, удержать, не потерять его.

П а с и ф о н. Не понимаю.

Д и о г е н. Я сам себя не понимаю. Тем не менее я иной раз спрашиваю себя: повесил бы Аристодем тех двух мерзавцев, если бы не знал заранее, что они убили кифареда…

П а с и ф о н. Возможно, он знал. Ему-то они рассказывали обо всех своих делах.

Д и о г е н. Тогда как бы поступил Аристодем? Позволил бы судьям приговорить меня к смерти, если б я отказался от этой сделки?

П а с и ф о н. Аристодем — человек старомодный и честолюбивый, но он не подонок.

Д и о г е н. И все-таки он заставил меня поверить, что меня ждет смерть, только для того, чтобы привести в ваш дом.

П а с и ф о н. Ты жалеешь, что жил у нас? Подумай, ведь я все же твое творение.

Д и о г е н. Быть может, тебя я действительно создал, но кого-то другого потерял. (Понимает, что разговор на эту тему бессмыслен.) Как идут твои дела?

П а с и ф о н. Я пытаюсь коренным образом изменить законы и систему их применения.

Д и о г е н. Сначала надо бы заняться листьями, ветвями, стволом, а потом уж приниматься за корень…

П а с и ф о н (горячась). Надо навести порядок в городе, Диоген. Почему, ты думаешь, у нас здесь как проходной двор? Потому что мы больше не знаем, кто мы на самом деле. Мы потеряли навыки владения оружием и орудиями труда, но мы утратили и чувство гордости граждан этой страны. Надо прежде всего покончить с дармоедами!

Д и о г е н. Желая покончить с ними, ты начнешь с меня?

П а с и ф о н. Диоген, хватит шуток! Такие люди, как ты, очень нужны обществу. От тебя молодое поколение научится добру, уважению к истине, человечности, свободе.

Д и о г е н. Глупец! И пророком афинского возрождения ты выбрал именно меня? Хочешь, чтобы я собрал вокруг себя афинян и вливал им в уши целительные речи, подобно сумасшедшему Демосфену? Убирайся отсюда, пока я не прогнал тебя камнями!

П а с и ф о н (не обращая внимания на угрозы Диогена). Тебе не нужно собирать людей, они сами придут тебя послушать.

Д и о г е н (взбешенный). Послушай, Пасифон! Послушай, болван! Если ты пришел, чтобы предложить мне должность в государстве, немедленно убирайся, пока я не вонзил в тебя клыки. Не суй пальцы в пасть злой собаки! Ты хочешь, чтобы мы были друзьями или чтобы стали сообщниками?

П а с и ф о н. А ты как хочешь?

Д и о г е н. Я хочу, чтобы ты оставил меня в этой бочке, а спасением родины занимался сам. Я…

П а с и ф о н. Замолчи!

Д и о г е н. …на этот ваш мир! Какое мне дело до вас, а вам до меня? Давай оставим друг друга в покое, и ты увидишь, как прекрасно мы заживем, и вы и я.

П а с и ф о н (сердито). Диоген, я сыт по горло этим твоим миром, от которого несет праздностью и ленью! Ты родился от человека, а не вылез из бочки. Ты не можешь жить только ради этого (показывая на бочку), пока тебя окружают люди, которые так в тебе нуждаются.

Д и о г е н (пожимая плечами). Но я в них не нуждаюсь.

П а с и ф о н (в ярости повышая голос). Это ложь, которую ты выдумал, чтобы стоять в стороне, наблюдать, издеваться над другими и ничего не делать! (Кричит.) Ты лгун и подлец!

Д и о г е н (истерично кричит, не имея доводов для защиты). Не ори на меня!

П а с и ф о н (спокойно). Диоген, поверь мне, ты не можешь оставаться в этом своем мире (показывает на бочку), он слишком мал. Когда-нибудь ты задохнешься в нем.

Д и о г е н (неожиданно вздрагивает). Откуда ты знаешь?

П а с и ф о н (изумленно). Что именно?

Д и о г е н. Я тебе что-нибудь говорил?

П а с и ф о н. О чем?

Д и о г е н (облегченно вздыхая). Значит, не говорил.

П а с и ф о н. Я не знал, что у тебя есть от меня секреты.

Д и о г е н. Один-единственный.

П а с и ф о н (угрюмо). Значит, ты никогда до конца не верил в мою дружбу.

Д и о г е н (избегая объяснений). Это совсем другое, совсем другое. (Раскрывает ему объятия.) Вот, признаю, что я свинья.

Напряженность мгновенно исчезает, оба смеются.

П а с и ф о н (смеясь). Что же это за секрет такой?

Д и о г е н (в совершенно ином состоянии духа). Секрет моей смерти.

П а с и ф о н (смеясь). Вот ты уже и умер?

Д и о г е н. Нет, глупец! Когда я решу, что пришло время умереть, но только если я буду в этом уверен, я перестану дышать и…

П а с и ф о н (поглощенный технической стороной дела). Ты заткнешь себе рот и нос?

Д и о г е н (не входя в технические подробности). Глупости! Откажусь дышать и не буду.

П а с и ф о н. Невозможно! Для этого нужна сверхчеловеческая воля. Ни один человек не может себя заставить не дышать.

Д и о г е н. Дело не в воле, а в гармонии. Когда душа достигает полной гармонии с телом, все возможно.

П а с и ф о н (смеется). Твой секрет — самая большая глупость из всего того, что я слышал.

Д и о г е н (тоже смеется). Ты прав. (Внезапно становится серьезным.) Но так будет!

По свидетельству летописцев он умертвил себя именно таким способом.

П а с и ф о н. Не слишком ли рано мы рассуждаем о смерти?

Д и о г е н. Если не рассуждать сейчас, после нам будет страшно об этом говорить.

Приближаются  н е с к о л ь к о  ч е л о в е к, среди которых мы узнаем старых друзей Пасифона. Здесь же  К р а т е с  и  Г и п п а р х и я.

К р а т е с. И Диоген и Пасифон сразу! Я даже и не мечтал о такой желанной встрече!

П а с и ф о н. Привет, Кратес!

Д и о г е н (в состоянии крайнего напряжения подходит к Гиппархии). Гиппархия!

Г и п п а р х и я (не двигаясь). Прости меня, Диоген.

П а с и ф о н (горячо). Друзья, теперь мы можем…

К р а т е с (прерывает его). Брось, Пасифон. (Показывая на Диогена и Гиппархию.) Им есть что сказать друг другу.

Кратес и Пасифон отходят и присоединяются к группе друзей. Диалог между Диогеном и Гиппархией протекает спокойно, без малейшей тени напряженности.

Д и о г е н. Ты знала, что я здесь?

Г и п п а р х и я. Чувствовала.

Д и о г е н. Останешься со мной?

Г и п п а р х и я. Я замужем за Кратесом.

Д и о г е н. Он хороший парень. У него ум философа.

Г и п п а р х и я. Да, он хороший парень, и у него ум философа.

Д и о г е н. Вы любите друг друга?

Г и п п а р х и я. На этот вопрос мне трудно ответить.