— Ну вот ещё один инвалид, — услышал он за своей спиной голос.

Он раздражённо повернулся, чтобы высказать всё, что думает о таком бесцеремонном обращении, но едва развернувшись увидел двух генералов, которые смотрели в упор на него.

Первого Анджей знал — его непосредственный командир, Лисовский. А второй… Что-то было знакомое, да и молод он был для генеральского звания. И парня прошиб пот, когда он узнал, говорившего и Анджей возблагодарил, что он не распустил язык сразу.

— Их всех надо отправлять домой, — говорил Лисовскому имперский князь Андрей. — Подлечить, может, через несколько лет смогут вернуться в строй. А нет, так и толку от них никакого.

— Я могу воевать, Ваше Высочество! — гордо возгласил Анджей, попытавшись встать по стойке «смирно», но едва не выронивший костыль.

— Верю, — вздохнул имперский князь. — Охотно верю, что ты наш склавинский молодец, чудесный богатырь, как выражается генералиссимус, и тебя мало убить, а ещё и надо повалить. Но это не последняя война и тебе надо лечиться, чтобы принять участие в последующих войнах.

— Так точно! — отозвался Анджей и снова попытался вытянуться во фрунт.

— Как твоё имя, боевой маг?

— Анджей Качмарек, корнет третьего магического боевого корпуса, — твёрдо отчеканил Анджей.

— Славная фамилия, твои предки немало послужили империи, — улыбнулся имперский князь. — Я запомню корнет Качмарек. Обязательно запомню.

И, развернувшись, он пошёл прочь. Генерал Лисовский подмигнул Анджею и поспешил за наследником престола.

Анджей стоял немного обескураженный. Историю о том, как во времена императора Корнелия Сурового отличились его предки, он считал обычной легендой. А историю знакомства своего дедушки и бабушки, так вообще считал выдумкой досужих романистов. А вот, ты погляди же… Да и почему он назвал его корнетом? Имперский князь не мог перепутать вольноопределяющегося с корнетом, у него есть военное образование, да и вообще…

Вздохнув, он похромал к своей палатке. За сегодня он слишком устал, и праздновать уже не хотелось. Ответ он получил на следующий день, когда с нарочным получил погоны корнета, и пояснение, что они у него временно, до получения офицерского патента. Анджей хотел бы выразить свою радость более бурно, но на его парализованном лице только дёрнулась щека, но он попросил передать благодарность за оказанное доверие Его Императорскому Высочеству.

Прошло три дня, прежде чем он смог ходить, не опираясь на костыль, и Анджей охотно прогуливался по лагерю, разрабатывая мышцы. Вдруг он услышал шум, и мимо него резкой походкой прошёл генералиссимус. За ним бежал ординарец, что-то пытаясь сообщить полководцу.

Ингварову надоело это преследование. Он остановился и поднял руку, как вдруг схватился за сердце, сделал вперёд несколько неуверенных шагов и упал бы, если не Анджей вовремя подхвативший, лёгкое, почти невесомое тело генералиссимуса.

— Лекаря! — крикнул он ординарцу. — Срочно! Зови всех, кого увидишь.

Ингваров захрипел, а потом схватил за руку Анджея и его мутный взор блуждал, пока не остановился на новых погонах Анджея.

— Корнет. Передайте его императорскому величеству, что генералиссимус Ингваров был вынужден оставить службу, по независящим от него обстоятельствам…

Сказав это, Ингваров закрыл глаза, его тело дёрнулось и обмякло. Подбежавшие лекари отстранили Качмарека от генералиссимуса, а он просто стоял на месте, как будто на него наложили парализующее заклятие. Вскоре к нему подбежали сослуживцы и командиры, которые спрашивали, что произошло и как себя чувствует главнокомандующий. Однако Анджей молчал, тупо уставившись в одну точку. Он уже не раз повидал смерть, но это была смерть в бою, а не такая, обыденная.

Когда весть о смерти генералиссимуса дошла до позиций нейстрийцев, то Максимилиан д’Арно, который как раз выслушивал доклады офицеров штаба, хлопнул ладонью себя по ноге и улыбнувшись сказал.

— Всё-таки обхитрил меня! Не проиграл военную кампанию! — потом его лицо стало серьёзным, он поднялся и произнёс, обращаясь к офицерам. — Господа, почтим память генералиссимуса Ингварова…

С этими словами он склонил голову, а следом последовали и остальные его офицеры.

Командование армией принял на себя имперский князь Андрей, которому уступил Мансуров, сославшись на возраст, состояние здоровья, и всё остальное. Однако все понимали: хитрый полководец сделал так, чтобы не сдавать армию, потому что после смерти Ингварова дальнейшее сопротивление потеряло смысл.

Тем более что с севера в Гельвецию вошёл де Кавелье. Правда, Эжен Тома не пошёл в горы, а стал теснить эрцгерцога, заставляя его отступить в Вальдланд, куда уже с юга заходила Алурия.

К ней и отправился Максимилиан д’Арно. Понимая, что война с повстанцами в горах может затянуться, он предложил ей план, по выводу из войны Склавинской империи, и подумав, императрица внесла в него свои правки, а потом приказала приступать к выполнению. Довольный д’Арно поспешил, но не в Гельвецию, а в Блаубандам, где ещё с давних пор находилось посольство Склавинии.

Добиться встречи со склавинским дипломатом оказалось просто, а Арно удивился тому, что посольство сидит, фактически на сундуках, готовясь покинуть город в любой момент. Не удержавшись, он поинтересовался причинами.

— Я думал, моя миссия здесь окончена, — ответил Арно граф Белкин. — Сейчас это территория Нейстрии или Нейстрийской империи, разве не так?

— Не совсем так, — с хитрой улыбкой сказал послу Максимилиан д’Арно. — Новое название этих земель — королевство Гевершахт, хоть и подчинённое имперской политике. Как это принято у вас.

Рыжеватый блондин, с усами на западносклавинский манер, Николай Белкин, худой, бледный и выглядевший очень измождённым человеком, помотал головой.

— Вы не совсем верно понимаете имперскую политику, — но был перебит Максимилианом.

— Давайте отложим все дискуссии о политике на потом, граф. Возможно, когда вы станете посланником в королевстве Гевершахт, мы это обсудим. Я же к вам прибыл для одного очень простого дела. Её императорское величество Алурия Первая просит передать великому императору севера послание, что в знак восхищения таким достойным противником, которым был покойный генералиссимус Ингваров, она позволяет склавинским войскам покинуть территорию Гельвеции, без всяких условий, и в любом направлении, с развёрнутыми знамёнами.

Последние слова оглушили графа Белкина. Они означали, что Алурия предлагает им почётное перемирие, без капитуляции. Если же император решит заключить мир, то это никак не опозорит ни его, ни склавинскую армию. Вопрос только в том, как к этому предложению отнесётся имперский князь, наследник престола…

— Я передам ваши слова императору, — сказал он. — Вам будет угодно подождать…

— Нет, благодарю. В любом случае рассмотрение подобного предложения затянется надолго. Поэтому позвольте откланяться, меня вы можете найти в герцогском дворце.

Дворец герцогов был возведён в Блаубандаме ещё в те незапамятные времена, когда здесь существовало Аругндское герцогство, боровшееся с нейстрийскими королями за первенство в Нейстрии. Короли победили, а герцогство кануло в Лету. Сам город сначала подпал под власть Фальксбургов, а потом присоединился к торговому союзу городов. Последние сто лет он пустовал, но теперь, когда Алурия пообещала Максимилиану корону, он решил обосноваться именно в этом дворце.

Когда Луи де Кавелье покинул здание, Николай Белкин поспешил в подвал, к дежурному колдуну, который должен был передать экстренное сообщение в Агис-Петросполь. Он старался не думать, как на такое заявление отреагируют в столице, и к чему это всё приведёт.

Когда говорили, что Шибир является частью Великой Империи Севера, то не говорили всей правды. На самом деле империя владела полосой от Рифейских гор до Великого океана, называемого Шибирским трактом. Полоса была большая, на сто вёрст на север и юг от достаточного широкого тракта, и по площади там могли поместиться около десятка губерний Центральной Склавинии. Однако надо было понимать, что Шибир был намного больше этой полосы, поэтому претензии императоров, называвшими себя Господарями Шибира были несколько необоснованны.