Мятеж возглавил принц Карлос, наследник слабовольного Хуана Восьмого. Искрой, из которого возгорелось пламя, к немалому удивлению для самого себя, стал барон Шарль д’Альстаф. Именно его отправила Алурия, выиграв битву при Ринко, в Маджериту, кантабрийскую столицу, заслушав отчёт Борагоса. Рассуждала она просто: Альстаф должен был повторить, что он сделал в Портинопском королевстве. Захватить королевскую семью, от кого-то избавиться, кого-то убить, провозгласить наследником Борагоса, и считай, дело сделано. Вот только кантабрийцы оказались куда как строптивее портенопейцев.

Городской совет, куда заявился Альстаф, поначалу отказался выполнять его требование. Тогда он покинул здание и вернулся уже с отрядом солдат и указом короля. Совету было делать нечего, и он подписал согласие о перевозе королевской семьи в Нейстрию.

Посчитав, что дело сделано, барон направился к выходу, где его уже ожидал сюрприз в виде собравшихся горожан, которые потребовали от нейстрийцев убираться вон. От неожиданности Шарль д’Альстаф даже не попытался разогнать людей магией и потерял преимущество. В итоге ему пришлось отступить во дворец, откуда он телепортировался в расположение нейстрийской армии, на окраине Маджериты.

В это время город успели захватить восставшие граждане, которых поначалу возглавил капитан артиллерии Веласкес, а потом передал формальное лидерство принцу Карлосу. Горожане громко выкрикивали: эль пуэбло унидо, хамас сэра венсидо!

За это Роберт получил по ушам от Антонины, когда ученики шелта читали газеты, где описывались подробности восстания.

К счастью для барона в тот же день к городу подошли нейстрийские войска, которые с ходу атаковали горожан и после нескольких часов кровопролитных боёв всё-таки овладели Маджеритой. Капитан Педро Веласкес погиб в бою, но принц Карлос успел бежать с гвардией и преданными дворянами в горы.

Взбешённый Альстаф захватив город жёстко расправился с горожанами за свой мимолётный испуг. Он запретил все общественные собрания и приказал казнить любого, кто будет пойман с оружием в руках. Таким образом, он рассчитывал запугать кантабрийцев, однако его действия дали противоположный эффект. Вспыхнувшее восстание перекинулось на всю Кантабрию, а масла в огонь подливал принц Карлос, к которому стекались повстанцы.

Алурия отозвала Альстафа из Кантабрии, дав ему войска и приказав заниматься делами верного ему Портинопского королевства. Удивительно, но Латинский полуостров многочисленные восстания никак не затронули, поэтому нейстрийские войска избавившейся от алеманов продвигались по Латинии хоть медленно, в первую очередь из-за того, что были вынуждены отвлекаться на восстания, но верно.

Ну и самые большие проблемы им доставила Гельвеция. Ситуация там изменилась по мановению волшебной палочки. Ещё недавно, Максимилиан д’Арно играл с Ингваровым в кошки-мышки, но теперь и правда был вынужден отступать из-за восстаний охватившие кантоны Гельвеции. Ингваров даже умудрился частично пополнить армию за счёт местного населения, а его офицеры и сержанты помогали повстанцам крепить оборону. Генералиссимус умел использовать все факторы в свою пользу.

Арно был в ярости и затребовал подкрепления. Но ближайший к нему генерал Эжен Тома был занят, повторно завоёвывая Риволланд. Из Цвайбурга он бежал, но через три дня осады, горожане с которых спал морок, сдались сами.

Чародей Алурии скрипнул зубами и вернулся в Нейстрию, чтобы пополнить армию. И в этот момент Ингваров допустил роковую ошибку, отказавшись принять помощь от алеманов. Восстание в Риволланде на время освободило пути, куда могла бы пройти имперская армия, так как склавины, которые должны были направиться в Гельвецию, отправились на север, помогать повстанцам Гевершахта.

Казалось, власть и завоевания Алурии висят на волоске. Ещё чуть-чуть надавить, и алурийцы будут вынуждены, поджав хвосты убраться в Нейстрию, где их будет можно без проблем добить.

— А вы ещё ругали Влада! — радовался Роберт. — Посмотрите! Война с Алурией, считай, окончена, и её дни сочтены, и всё из-за простой драки в Цвайбурге.

Однако сам Владислав не разделял оптимизма «брата».

— Всё очень плохо, — сказал он, читая газетные репортажи с фронта. — Я допустил роковую ошибку, которая уже привела к гибели множества людей и приведёт ещё.

Владислав осунулся, и на какое-то время забросил магию. Пришлось вмешаться Нахрин. Шелта вела с ним долгие беседы, а потом ей помогла Лавита, которая пришла и заявила, что теперь будущее Ойкумены пусть ненамного, но улучшилось.

— Как, точно я сказать не могу из-за этих ограничений, — вздыхала она. — Но ситуация не такая апокалиптическая, как в видениях сразу после появления Алурия.

Владислав вернулся к занятиям магией, и даже оправился от последствий в целом, снова став весёлым раздолбаем, однако всякий раз вздрагивал, когда, читая газеты, он узнавал, что нейстрийцы подавили очередной мятеж.

Алурия и правда удержалась. Хотя ей потребовалось целых два года, чтобы погасить большую часть недовольства. Деятельное участие в этом принял Жерар де Монфор, который со свойственной ему хитростью и изворотливостью гасил недовольство дипломатически, там, где военные могли или не справиться, или с большой кровью.

Луи де Кавелье смог с помощью репрессий и уступок подавить восстание в Гевершахте, отбить десанты альбийцев и отогнав склавинскую армию аж в Грёнцен. Алурия восторгалась выдающимся маршалом и высказывала публичную радость, что он отныне станет членом их семьи, так сильно, что заревновал Гастон д’Арелато, вернувший себе латинскую корону.

Эжен Тома смог снова завоевать Риволланд, а вернее, разбить мятежников. За это Алурия сделала его маршалом и хотела вернуть прежнюю дворянскую фамилию, однако получила отказ Эжена, который её очень удивил, так как она не подозревала о проблемах в семье свежеиспечённого маршала. Да и ему не нужно было дворянство, так как Тома всё-таки исполнил своё обещание и женился на Асторге, которая спасала, и не раз жизнь.

Кантабрию, правда, до конца подавить не удалось. И пусть Борагос был провозглашён королём Луисом Седьмым — прежнего безвольного короля просто вывезли из Кантабрии в Нейстрию, вместе с некоторыми членами семьи, принца Карлоса изловить не удалось, и он буйствовал на окраинах королевства. Маги, дворянство и духовенство его поддерживали, но старались не конфликтовать с оккупантами.

Оставалось разобраться с последней неприятностью — генералиссимусом Ингваровым засевшего в горах Гельвеции, но Максимилиан д’Арно собирался покончить с ним в наступившем году.

Владислав проснулся, как обычно, рано утром, в уже ставшим привычном свайном домике, на постели, где под боком спала без задних ног Лерка. Опять-таки привычно. Он встал с кровати, посмотрел на её красивое личико, которое во сне было ещё красивее и тяжело вздохнул. Нет, ничего к ней он чувствовал. Лера была просто другом, которая делила с ним постель. А вот её мотивов он понять не мог. Испытывала она то же самое? Он для неё просто друг, с которым девушка реализовывает физические потребности? Хорошо бы. Проблем меньше окажется. А если влюблена и всерьёз, то что ему делать?

Ладно, пускай спит. Она и так последние дни выматывается, пытаясь изготовить бездымный порох на магической основе. Чушь, конечно. Лучше сделать хотя бы револьвер, а не эти чудовищные пеппербоксы, у которых есть, конечно, хорошее преимущество — врага они пугают до усрачки. Но носить их очень неудобно.

Он умылся, оделся и поспешил вниз. В последнее время они занимались индивидуально, каждый по своей программе и в разное. Сегодня с ним работал Тахана, подтягивая ему некромантию, до более или менее приемлемого для Киммерийского университета уровня. Вообще, некромантия была большой проблемой для всех чародеев, но требовался общий базис.

— Лерка ещё спит? — спросил его самозваный брат, Роберт.