– Все три года?

– Угу, а куда деваться. Те, кому приходит время умереть, иногда срываются… Но это редко, в основном их еще за полгода в лагеря забирают. Недавно новый закон вышел. Сейчас уже все на учете, каждую неделю отмечаться ходим. А вот бабка моя в лагерь не захотела, мы ее тут спрятали, она же безобидная… была… Я и решила, что вы за ней приехали!

– Видимо и она так решила, – задумчиво пробормотал Вадим. – Выходит, маньяки, убийцы, насильники и прочая шушера уже на том свете?

– Только те, у кого денег не было…

– О-па! – изумился Краснов. – И тут откупились? Получается, есть-таки среди этих хренометров кто-то главный? Перед кем можно замолвить словечко?

– Нет, – грустно улыбнулась Мария. – Я забыла сказать, что работает эта фигня только под воздействием гравитации. И чем выше сила тяжести, тем быстрее она убивает. На Марсе, например, отпущенный нехорошему человеку срок увеличивается в десятки раз, а в невесомости ограничение и вовсе перестает существовать.

– Стало быть, все на Марс ломанулись?

– Кому денег хватило… Там теперь очень дорого, и идет массовое строительство новых поселений.

– Кто бы сомневался!

– Орбитальные станции забиты, – добавила она. – Транспортные корабли, туристические базы на Луне…

– Много плохих людей расплодилось, – осклабился Вадим. – И почти все при деньгах… Где справедливость?

– Некоторым и деньги не помогли, – возразила Маша. – Лопались сразу после старта, небольшая перегрузка и каюк.

– Глен, ты чего притихла? – Вадим чувствовал странное возбуждение, будто попал на всенародный праздник под названием «Халявная жизнь отменяется!» – Как оказалось, не такие уж мы с тобой монстры…

– Интересно, это только начало Страшного Суда или уже Чистилище? – мрачно откликнулась та.

– Вам тоже надо срочно обзавестись аурометрами! – обеспокоилась Маша. – Жаль, у меня с собой нет.

– Не волнуйся, – сказал Вадим, извлекая из кармана свою трубочку. – Уже обзавелись!

– Сколько показывает?

– А у тебя?

– У меня девяносто девять лет! – гордо заявила девчонка. – Больше не бывает!

– Ничего, на мой оставшийся век еще сорока двух лет вполне достаточно…

– Можно взглянуть?

– Пожалуйста, – он вложил индикатор в ее ручонку.

Девочка глянула на колпачок и изменилась в лице.

– Чего? – похолодел Вадим, вырывая у нее аурометр. Там по-прежнему светились четверка и двойка. – Ну?

– Риски вокруг видите? – тихо спросила Маша. – Эти деления определяют единицы измерения… Вам жить еще не сорок два года, а сорок два дня!

Будто в подтверждение ее слов прямо на глазах двойка исчезла и вместо нее появилась единица. Таким образом, до того момента, когда тело Вадима будет раздавлено неведомой силой, оставались всего сорок одни сутки…

В парке злобствовала осень и совершенно не боялась, что кто-то накажет ее за холодные ветры и проливные дожди. И впрямь, можно ли обвинить утренние заморозки в смерти несчастного, отторгнутого обществом бомжа? Нет? А кого тогда винить? Он сам виноват! Так может, стоило прихлопнуть его еще вечером, чтобы не мучился? Уж если бороться со злом, то во всех его проявлениях…

Краснов стоял около большого, чуть запотевшего окна и наблюдал, как мокнут желтые опавшие листья. Он теперь остро чувствовал природу, словно хотел забрать ее с собой, туда, где ничего нет и быть не должно.

Сгущавшиеся сумерки методично пожирали пространство. Время утекало неумолимо. Вадим почти физически ощущал, как оно пронизывает мертвую и живую материи, вымывая из них божественную суть и тем самым разрушая великолепный замысел Творца. Никто и ничто не способно противостоять губительному воздействию времени, оно безраздельно правит миром, с ним нельзя договориться, его не получится запугать или подкупить. Абсолютное оружие в руках беспощадных пророков.

Прошло уже пять дней с того момента, как прелестное юное создание открыло им страшную правду. Аурометр исправно отщелкивал цифру за цифрой, методично напоминая о приближающемся бесславном финале. Вадим давно успокоился, ну в самом деле, сколько можно оттягивать то, о чем его предупреждали еще на Теллуре. Тогда он обманул судьбу, сейчас она готовилась взять реванш. Жаль, конечно, что так и не удалось разгадать тайну гибели прекрасной планеты, да и то безобразие, которому подверглась сама Земля, вызывало живой интерес. Правда, лишь у стороннего наблюдателя. Барахтаться же внутри плавильного котла человеческой ограниченности больше не было ни сил, ни возможностей.

Хорошая девочка Маша, не всегда законопослушная, но зато уже научившаяся смотреть на мир с удобной для себя точки зрения, вместо того чтобы привезти им мобильный телефон, вызвала полицию.

Крепкие ребята в серо-желтом камуфляже окружили дом. Они были без оружия, но с огромными мохнатыми псами. Замечательная идея – переложить всю ответственность на животных. Впрочем, сопротивления свалившиеся с неба преступники не оказали. Именно преступники, ведь аурометр не врет!

Нарушителей спокойствия задержали и без особых разбирательств отправили в Центр психологической помощи. Да и к чему разбирательства? Других проблем хватает, а эти и так почти не жильцы.

Центр находился за городом в каком-то бывшем санатории. Вадим и Глен были приятно удивлены. Они рассчитывали не более чем на маленькую тюремную камеру и небо в клеточку, а здесь – светлые номера, огромный, поглощенный осенней печалью парк и полная свобода общения с такими же бедолагами, как и они сами. Однако те, кто провели в санатории не один день, называли его лагерем смертников.

Внутри лагеря никакой охраны вообще не было, а снаружи, вокруг изящного санаторного заборчика расположилось активное минное поле объемного поражения. Так что при всем желании не убежишь! Да и куда бежать-то?

Раз в три дня, по команде неведомого вояки часть мин блокировалась, освобождая единственную дорогу для машины с продуктами. Иногда вместе с ней прибывали вербовщики. Их в лагере ждали, на них надеялись.

В комнату вошла Глен, тихонько остановилась за спиной. Вадиму нравилось, как она держится, и еще ему нравилось с ней молчать. Он пару раз пытался представить Николь в этой же ситуации и моментально убеждался, как ему было бы тяжело. А с Глен они понимали друг друга без слов.

– Иду, – не оборачиваясь, сказал Вадим.

– Сергей уехал…

– Я видел.

– Даже попрощаться не зашел.

– Здесь не принято.

– Знаю, – вздохнула Глен. – Он думает, мы ему завидуем…

– А мы завидуем?

– Я – нет. Это же форменное рабство!

– Всяко лучше, чем бесформенная смерть…

– Только не для меня!

– Гордая?

– А сам-то!

– Вот мы с тобой от собственной гордости и полопаемся…

– Пусть!

– Ладно, не будем портить аппетит.

Они вышли из номера и спустились в ресторанный зал. Несмотря на вечернее время, он не был перегружен людьми. Многие держались тут особняком и предпочитали питаться отдельно.

За столиком уже сидели их новые знакомые: профессор биологии Гендерсон – шестидесятилетний круглолицый мужчина с улыбающимися глазами, а также лейтенант Десантного корпуса розовощекий крепыш Этвуд и высокий, худощавый бородач Кирш, не пожелавший сообщить, чем он занимался до того, как на Землю обрушилась «эпидемия справедливости». Именно так профессор называл то, что произошло с человечеством три года назад.

– Сергея забрали! – радостно сообщил Гендерсон.

– Да, – кивнул Вадим, усаживаясь на свободный стул. – Вы находите в этом что-то забавное?

– Вдруг ему повезло!

– Вряд ли, – сказала Глен, раскладывая по тарелкам разогретые мясные полуфабрикаты. Она великодушно согласилась стать хозяйкой в их маленькой мужской компании. Ради чего? Ну, во всяком случае, приготовление еды хоть немного отвлекало ее от тяжелых раздумий.

– Почему? – как обычно тихо спросил Кирш. Его густая борода почти полностью скрывала рот, а глубоко посаженные глаза всегда излучали настороженное любопытство, что в сочетании с манерой говорить на полтона ниже остальных наводило на мысли о чревовещании и прочей ерунде. Глен поначалу даже специально всматривалась, пытаясь уловить движение его губ.