Брат вновь порывается в нашу сторону, но папа опять встает у него на пути.

— Я не трону его, — цедит он сквозь зубы, дожидаясь, пока отец поверит ему, этому вспыльчивому барану. Но в конце концов папа отступает в сторону, а мое сердце болезненно сжимается в груди, пока я слежу с тяжелым дыханием за своим братом, готовая броситься на него в ответ, если он еще раз причинит моему мужу боль. Но вместо этого Паша протягивает руку, которую я целое мгновение прожигаю недоверчивым взглядом. Я уже хочу ударить по ней, но Хаким принимает ее и поднимается с помощью друга. — Ты ублюдок. И я не буду извиняться. — Они стоят нос к носу. — Перед тобой.

Хаким кивает, хмыкая и вытирая каплю крови.

— Справедливо.

Теперь Айдаров протягивает руку Паше.

— Но я не вижу смысла враждовать с тобой. Я люблю твою сестру и, если тебе станет легче, готов стерпеть с десяток твоих ударов.

— Боюсь, тогда моя сестра станет слишком молодой вдовой,

— выплевывает Паша, но, вопреки презрительному тону, он отвечает Хакиму крепким рукопожатием. После чего его лицо смягчается, и брат сосредотачивает свое внимание на мне.

— Прости за опоздание, сестренка. Надеюсь, я не испортил вечер своим появлением?

Я поднимаюсь, поправляя на бедрах атласное свадебное платье А – силуэта, прежде чем бросить на брата раздраженный взгляд. Я злюсь на него, просто невероятно злюсь, потому что адски соскучилась по нему, но, вместо того чтобы обнять, испытываю невероятное желание побить его, или того хуже — придушить.

— Моя свадьба могла бы быть лучше, если бы ты не ударил моего мужа. Еще и на глазах у гостей! Что, вообще, за средневековье?! — шиплю я вполголоса.

— Прости, но я не смог безболезненно пережить новость, что ты выходишь за старпера.

Я уже почти открываю рот, чтобы опровергнуть оскорбление, брошенное в сторону Айдарова, но он сам вступает в наш диалог:

— Если бы ты почаще выходил на связь, возможно, я бы смог предупредить тебя заранее о своих намерениях.

Паша бросает на Хакима уничтожающий взгляд. Он прям держится, чтобы не втащить ему еще раз. Я вижу это.

Затем снова переводит свое вспыльчивое внимание на меня.

Прищуривается.

— И как давно у вас это началось?

Закатываю глаза. Он неисправим.

— Может, хватит допросов? — злюсь.

— Ладно, — Паша раздраженно кивает и тычет пальцем в грудь Хакима, едва ли не рыча: — Мы отложим этот разговор. А ты! — Я? — Иди сюда, — Паша подается вперед, чтобы обнять меня. Нет, задушить в своих объятиях. Боже, он стал еще больше, удивительно, как челюсть моего мужа осталась там, где ей место.

И все же, несмотря на его большие размеры, я чувствую, как в нем дрожит каждый мускул. То ли от волнения, то ли от чего-то другого…

— Паша… задушишь же… — Стучу ладонями по его спине.

— Зато ты не достанешься этому мудаку, — выдыхает мне на ухо, но в конце концов отпускает и отстраняет меня от себя за плечи, позволяя моим сжавшимся легким наполниться кислородом.

Прочистив горло, я собираю после братских объятий свое расплавленное сердечко в кучу и пытаюсь вернуть своему голосу красноречие и злость:

— Ты действительно считаешь, что после твоих выкидонов я сделаю вид, что все нормально и ничего не произошло?

— Перед тобой я готов извиниться, мелкая. — Резкий рывок, и вот я уже снова утыкаюсь в грудь брата. Мелкая. Как давно я не слышала этого, но в то же время я не позволяю этому подхалиму растопить мои намерения высказать ему все, что я думаю. Поэтому изо всех сил пытаюсь отстраниться, но этот засранец не позволяет, сдавливая точно в тисках, а потом шепчет так, что слышу только я: — Ты счастлива с ним?

Я запрокидываю голову, запыхавшаяся и захваченная в медвежьи объятия брата.

— Очень счастлива! — пыхчу сквозь зубы. — А теперь отпусти!

— Ладно, — Паша лыбится так, что в моей груди образуется дыра размером в несколько лет. Я так соскучилась по нему, что больше не могу злиться. И мой брат тоже видит это. — Хорошо.

— Хорошо, — подражаю его довольному и нахальному тону.

А потом он поднимает руку и поправляет мою растрепавшуюся прическу. В его жесте столько заботы, что мое горло сковывает ком подступивших эмоций.

— Я скучал, мелкая. — Взглядывается в мои глаза и произносит мягким голосом: — Потанцуем?

Шмыгаю носом и снова позволяю злости выскользнуть изо рта.

— Так скучал, что два года не отвечал на мои звонки?!

Нет. Это не злость. Это обида. В какой-то момент Паша просто взял и отстранился от всех нас. Он сделал это так просто, будто нас никогда и не было в его жизни. Одна эта мысль причиняет мне боль. Но я сдаюсь и, положив голову на плечо брату, позволяю ему увлечь себя в медленный танец.

— Прости меня, — хрипло выдыхает мне в макушку и прижимается к ней губами. Из моего горла вырывается предательский жалкий скрип. — Сам не знаю, что на меня нашло. Просто… — Чувствую, как он мотает головой, а потом следует сдавленный вдох: — Просто вел себя как дурак.

— Почему? — шепчу едва слышно и сильнее прижимаюсь к брату, будто хочу обнулить всю ту тоску, которая тайком пожирала меня эти годы.

— Не спрашивай, Аль. Все равно не отвечу. Если честно, сам еще не понял…

И снова замолкает, будто боится выпустить лишнее слово, которое потянет за собой череду последствий. Какое-то время мы просто топчемся на месте как два дурака, не умеющих танцевать. После чего я не выдерживаю и первой нарушаю наше молчание:

— Лиза здесь… Видел ее?

Мне даже не требуется ответ, потому что в этот момент тело Паши каменеет, а рука, в которую вложена моя ладонь, сжимается, причиняя мне легкий укол боли. Но он быстро возвращает себе самообладание и расслабляет хватку.

— Видел, — сухо.

Кусаю губу, думая, стоит ли продолжать. Но кого я обманываю?

— О чем говорили?

Паша фыркает над моей головой. А я жутко хочу посмотреть ему в глаза. Они никогда не врут.

— Ни о чем. Я не подходил к ней.

Даже так…

— Паш? — Молчит. — А что между вами произошло?

— Не важно, — бурчит вполголоса.

— Важно! Очень важно, Паш! Знаешь, как Лиза...

— Аль, давай не будем. Просто нам не по пути. И хорошо, что мы поняли это вовремя.

В этот момент я отстраняюсь от брата и бросаю с обвинением:

— Ты с ней даже не поговорил!

Его лицо искажает гримаса боли, но слишком быстро он прячет искренние эмоции за злобой.

— Потому что не посчитал нужным.

— Поч…

Паша хватает меня за плечи.

— Аль, не лезь ко мне в душу. Правда не нужно. Я реально тяжело пришел к этому. Но так лучше.

Такой упертый, что хочется снять туфлю и треснуть ему по лбу. Но я лишь скидываю с себя руки брата.

— Ты смотри только не пожалей потом, — в моем голосе сквозят печаль и желание докричаться до него.

— Не о чем жалеть. У нее своя жизнь. У меня своя.

Кусаю себя за язык, умоляя заткнуться, но не могу. За Лизку обидно пипец как.

— Она согласилась прийти на свадьбу только после того, как я соврала ей, что здесь не будет тебя.

Его глаза вспыхивают опасным блеском, и он не успевает скрыть эмоции, когда едва ли не рычит на меня:

— Зачем ты это сделала?

Вскидываю подбородок. В моей крови не меньше упрямства.

— Потому что знала, что ты приедешь. Думаю, вы задолжали друг другу этот разговор.

Паша сжимает челюсти и отводит взгляд в сторону.

— Это не тебе решать, Алевтина.

Я уже порываюсь смягчиться и коснуться напряженного лица брата, как вдруг сбоку от меня появляется Хаким и останавливает нас.

— Могу я забрать свою жену?

Паша поворачивается, и его лицо вновь ожесточается. Помимо того, что я взбесила его, присутствие Хакима бесит его не меньше. И все же он не устраивает сцен, позволяя Хакиму забрать меня. Но, прежде чем уйти, Паша встает к нему нос к носу, так, как привык делать это на ринге. Атмосфера слишком быстро накаляется, и я задерживаю дыхание, боясь, что оно может влезть между ними и все испортить. Но все равно перехожу на сторону мужа и беру его за руку. Паша замечает мое движение боковым зрением, а потом произносит предупреждающим тоном: