— А не забыл ли ты, почтенный, о моем заказе? — переведя дух, спросил он Ахмада.

— Не забыл, не забыл, вот они, твои любимые индийские мелодии. Десять кассет, выбирай любую.

Хизри нагнулся к кассетам.

— Удрал с гауптвахты. Посадили за игру в карты по ночам. Операция развивается нормально. Подробности в моей кассете! — тихо говорит лейтенант и кладет свою пластмассовую коробочку рядом с кассетами дуканщика.

— Да, вы настоящий знаток индийской музыки, — хвалит он уже громко торговца.

— Здесь одна мелодия лучше другой, не знаю, право, что и брать…

— На мой вкус вот это… «Калькуттские ночи».

Хизри доверился вкусу дуканщика, купил, что тот ему посоветовал, и бегом в лагерь. Но не к шлагбауму, а вдоль колючей проволоки, к ловко сделанному лазу, через который можно было без особого труда проникать на территорию лагеря…

Вскоре и Ахмад сложил в багажник старенького «Рено» свои пожитки, завел мотор и тронулся в обратный путь. Отъехав километров пять от лагеря, не вытерпел, ловко одной рукой вставил в магнитофон кассету, которую ему передал Хизри, нажал кнопку пуска… И услышал его голос. Лейтенант пел какую-то нескладную, длинную песню. Вернее, не пел, а выл, как волк голодный.

Чувствовалось, что еще в детстве ему наступил верблюд на ухо. Но для подполковника Ахмада лучше не было песни в мире. Лейтенант условным текстом сообщал, что в лагере, наконец, удалось создать подпольную группу, которая готова выполнять приказы революционного правительства. Во главе группы — командир отделения Мургаб.

Встречи с подпольщиками проводит ночью, под видом игры в карты. Вчера вышла неувязка, накрыл игроков дежурный инструктор по лагерю. Хизри предложил ему деньги, выигранные только что у товарищей. Дежурный не отказался, быстро убрал деньги в карман, но Хизри, для порядка, отправил на гауптвахту. И надо сказать, очень кстати. Есть возможность хорошо отоспаться. Через три дня снова выйдет на связь по известным каналам.

К концу песни Хизри завыл так дико, что, услышав его, наверное, волки бы с испугу хвосты поджали. А Ахмад смеется, весело ему стало на душе, порадовал лейтенант добрыми вестями своего командира. Операция «Икс-81» шла к завершению.

…Молодую госпожу с некоторых пор словно подменили. Всегда внимательная и добрая, она неожиданно превратилась в ворчливую, капризную хозяйку. То ей не нравится, что машина ползет по городу как черепаха, то скорость большая. Ругает за грязь на капоте, а он прямо горит на солнце от пасты и бархата. Пригласила шофера в кабинет мужа и объявила как приговор:

— Вы мне не подходите… Вот вам пакет, здесь полный расчет и зарплата за месяц вперед…

Он было в ноги упал, стал просить, чтоб не губила, семья большая, дети малые. Джамиля и слушать не стала, быстро за дверь выпроводила.

В шоферскую каморку на вилле вселился новый жилец… Молчаливый, угрюмый и видом страшный. Горничная Солтана, как взглянула на его лицо, кувшин с водой уронила, попятилась в сторону. А госпоже он по душе пришелся, нахваливает нового работника.

— Мягко водит машину, следит за ней, как заботливая мать за ребенком. И бояться его вовсе не надо, — говорит она Солтане. — Мученик он, пострадал за нашу веру…

Неожиданно зачастила молодая хозяйка с новым шофером в город ездить. То ей нужно к портному на примерку, то в парикмахерскую или ювелирный магазин… Раньше все на вилле сидела, этюды к будущей картине в саду рисовала. Вдруг страсть к разъездам появилась…

— И ничего здесь удивительного нет, — говорила своей горничной госпожа. — Надоели мне краски и кисти, вспомнила, что я еще женщина молодая, надо о красоте и нарядах своих позаботиться, чтоб мужу больше нравиться… Вот и занялась настоящим делом.

Знала бы только Солтана, что это за настоящее дело, которым так увлеклась ее хозяйка… Соблюдая строжайшую конспирацию, разведчики готовили Джамилю к предстоящей нелегкой и опасной операции…

…Они действовали по плану, разработанному Ахмадом. До Пешавара добрались рейсовым самолетом, а там, взяв напрокат надежный «форд», под вечер покатили по горной трассе. Мулла заранее изучил маршрут движения, вел машину осторожно, но уверенно. Начал было он разговор о погоде, небо что-то насупилось, как бы дождь не пошел, да осекся, искоса взглянув на Джамилю… Сидит она с каменным лицом, смотрит вперед напряженно, губы кусает, думает о своем, шофера не слышит… Мулла не стал больше ее тревожить. Он хорошо понимал, что сейчас на сердце этой женщины… Пусть помолчит, побудет наедине со своими тревожными думами. Джамиля знала, на что шла. От нее не требовали никакой подписки, клятв или заверений. Ей просто верили, как своему старому товарищу, который вернулся в строй после непредвиденной задержки в пути. Она добровольно согласилась стать участником рискованной операции, проводимой отчаянными людьми с ее родины. Только Джамиля могла проникнуть в лабораторию и помочь разведчикам выполнить поставленную центром задачу, выполнить или погибнуть вместе с ними. Для нее был и третий путь.

В ходе подготовки к операции Ахмад не раз задавал один и тот же вопрос:

— Готова ли? А может, откажешься, пока не поздно? По плечу ли тебе такая тяжесть?

— Да, готова! Выдержу, сделаю, что прикажешь, — отвечала Джамиля.

А вот сейчас, когда до лаборатории остались считанные километры, почувствовала, как страх стал заползать в душу. Скоро она встретится с Адиной. Ей обязательно нужно заглянуть в его глаза, понять умом и сердцем, кто он, человек или хищный зверь? Как же могло случиться в жизни, что скрестились их пути-дороги и она стала женой убийцы… Чем же он ее покорил, подчинил своей воле? Ах да, одержимостью, мечтой о подвиге в науке, чудовищной работоспособностью в своей лаборатории, когда, забывая обо всем на свете, даже о молодой жене, он проводил бесчисленные эксперименты… А когда был рядом с Джамилей, он казался ей мягким, ласковым, добрым профессором, который и мухи не обидит. Вспомнилось, как приехал однажды на виллу с опущенной головой, расстроенный.

— Несчастье? Что-нибудь случилось? — забеспокоилась Джамиля.

— Случилось… Сторожевая собака ощенилась… Пухленькие, слепые кутята. А они их в пропасть… Говорят, лишние, кормить нечем… Жестокие люди, варвары! — и на глазах слезы навернулись.

А здесь ни слез, ни страданий… Холодное, расчетливое убийство сотен людей… Адина не потерял покоя, ему не снились по ночам кошмары, спал сладко, ел, пил, ходил по земле, как человек с чистой совестью, ласкал кровавыми руками ее тело. Джамиле, его жене, поручено от имени народа обезвредить хищного зверя, уничтожить навсегда его дьявольское открытие. Но выдержит ли она это тяжелое испытание, не ослабнет ли ее воля, сумеет ли когда-нибудь честно смотреть в глаза людям та, чьим именем назван препарат смерти?

…Мулла легонько толкает Джамилю локтем. Она вздрогнула, удивилась, что темно вокруг, не заметила, как ночь подкралась.

— Подъезжаем… Сейчас за поворотом караульный пост… Может, остановимся, передохнешь немного перед трудным делом, соберешься с мыслями? — предлагает ей мулла.

— Нет, останавливаться не надо… Со мной все в порядке, — говорит Джамиля, поправляя растрепавшуюся прическу.

— Ну, держись, Джамиля, смотри, не оплошай, на тебя все сироты и вдовы смотрят… Да не даст Аллах остыть твоей злости, пусть на время сердце твое станет каменным при встрече с убийцей! — как заклинание, произнес мулла.

Лучи фар уперлись в полосатый шлагбаум. Раздался нечеловеческий, гортанный крик. Это часовой, напуская страх на неизвестных, подал свой строгий голос, потребовал остановиться и для острастки еще щелкнул затвором автомата. Мулла выключил мотор, оставил светить одни подфарники, положил руку на баранку и замер в ожидании. Джамиля отчетливо слышит, как пульсирует кровь в висках, выпрямилась, спиной не касается сиденья. Минуты ожидания кажутся вечностью. Вот и началась операция. Удалось ли Ахмаду обеспечить «зеленую улицу» для въезда на территорию лаборатории или надежда только на пропуск? Яркий свет больно ударил по глазам Джамили.