Только и слышишь ее голос.

— Гульпача! Почему ребенок плачет?

— Гульпача! Что с девочкой, почему молчит?

— Принеси воды! Сбегай в лавку! Постирай пеленки! Вымой пол! — И так день и ночь.

Не знает отдыха маленькая нянька, откуда только силы берутся в этом хилом тельце. Она не ропщет и не плачет, делает все, что заставляют. Одна мечта у Гульпачи — поспать бы вдоволь.

Пришел в дом праздник. Маленькой Айшат исполнился годик. Судья раньше обычного вернулся с работы с большой коробкой в руках.

— Сейчас мы порадуем свою доченьку! А ну поднеси ее ко мне, Гульпача!

Судья загадочно подмигнул жене и торжественно открыл коробку.

Гульпача ахнула от неожиданности, и восторга, чуть ребенка не уронила из рук. Она впервые увидела куклу. Большую, с румяными щеками, с белокурыми локонами. В красном жилете, юбки пышные, разноцветные, одна на другую надеты. Голубые глаза то закрываются, то открываются. Точь-в-точь как та девушка с цветами в ресторане.

Взяла в руки маленькая Айшат нарядную игрушку, прижала к себе, а кукла как запищит, будто дите настоящее. Напугала девочку, заревела она громко, игрушку на пол бросила, видеть больше ее не хочет.

Набросилась хозяйка на своего мужа:

— Судья, а голова пустая! Купил игрушку, чтобы ребенка пугать. Деньги на ветер выбросил… Убери ее с глаз моих, чтобы никогда не видела!

И ногой куклу от себя отшвырнула. Судья жене не перечил, молча поднял с пола куклу, опять ее в коробку — и в темный чулан.

Ночью Гульпача впервые не могла уснуть. Стоит перед глазами красавица кукла, моргает густыми ресницами, плачет. Еще бы, ее так обидели, сделали больно и бросили в темный чулан, где крысы страшные бегают. Гульпача не могла оставить ее в беде. Поднялась тихонечко с полу и в чулан, к кукле…

Теперь, как только ночь наступала и засыпали все в доме, Гульпача на цыпочках приносила из кладовки белокурую куклу. Укладывались рядом, щека к щеке. Ей было с кем поговорить, кому пожаловаться на свою судьбу, рассказать про злую хозяйку.

Однажды заговорилась она с куклой, уснула поздно, ребенок разревелся на весь дом, а она сладко спит, ничего не слышит.

Прибежала из соседней комнаты хозяйка, увидела спящую в обнимку с куклой Гульпачу и давай хлестать ее по щекам.

— Нет, вы полюбуйтесь на этого гаденыша! Девочка от крика посинела, а она и ухом не поведет! Чужую куклу из кладовки стащила! Вон, вон из моего дома! Чтоб духу твоего не было!

Вырвала куклу из рук девочки, схватила Гульпачу и за косички потащила к порогу…

Месье Репорт нашел Гульпачу у калитки своего дома. Скорчившаяся, с восковым лицом, глаза закатились, девочка казалась мертвой. Репорт по профессии был врач, нагнулся, приложил ухо к худенькому тельцу. Сердце ее продолжало жить, подавая едва уловимые сигналы. Репорт взял бережно девочку на руки и поспешил к себе домой.

Когда пришла в сознание, никак не могла вспомнить, сколько дней она не ела. Бродила по большому городу, спала, где придется, прямо на земле. Старый Репорт не отправил девочку в госпиталь, а оставил у себя дома. У него недавно умерла жена, был одиноким вдовцом, командированным Международным комитетом Красного Креста в Афганистан на борьбу с туберкулезом. Едва на ноги встав, Гульпача взялась за уборку квартиры доброго доктора. Он пришел с работы — и не узнал своего дома… Все было перемыто, начищено, отутюжено. Черноглазая, бойкая Гульпача пришлась по сердцу месье Репорту. Когда окончилась его служба в Афганистане, с ним вместе во Францию уехала и Гульпача.

— К хорошему я попала человеку, он стал для меня лучше отца родного, — рассказывает она. — Отправил учиться в лицей, потом в университет… Если бы не эта война, уже стала бы врачом…

— Да ты-то какое отношение к войне имеешь? — спросил я ее.

Она ответила не сразу, отпила из бокала, погладила ладонью белоснежную скатерть, подумала, сказала твердо:

— Имею… Очень даже имею!

«Пешавар… Угрюмому… Сообщаю дополнительные сведения о Гульпаче Репорт. В период обучения в Парижском университете стала близка Ходже Рахмату, племяннику Абдулы Бури. По приговору военно-революционного суда Ходжа Рахмат расстрелян как командир одного из отрядов мятежников. Гульпача Репорт считает себя невестой Ходжи Рахмата, добровольно согласилась сотрудничать с Бури. Анис».

«Интерармс» была солидной фирмой на мировом рынке оружия. Здесь, в Брюсселе, она имела отдельный офис. Но первую встречу представитель фирмы предпочел провести на нейтральной территории. Должна она была состояться поздно вечером в сомнительном заведении под вывеской «Ганс бас», что в переводе означает «Оружейный автобус».

— Ох, не нравится мне что-то этот автобус и игра с нами в «жмурки», — говорит Гульпача, провожая меня до дверей отеля. — Смотри, Салех, будь осторожен. Я буду дежурить у телефона в своем номере, в случае чего — звони…

Она предлагала даже взять с собой пистолет, но я отказался. Брюссель — город спокойный, и шел я на встречу не с бандитами, а с деловыми людьми.

Точно в назначенное время я прибыл на такси по указанному адресу. «Ганс бас» оказался ночным клубом, куда пускали не каждого. Двое здоровых парней атлетического телосложения встретили меня у входа. Я назвал свое имя, один из них пристально посмотрел мне в лицо, неожиданно улыбнулся и отвесил вежливый поклон.

— Прошу, господин Салех, вас ждут… Я провожу.

В отдельном кабинете меня встретил представитель фирмы. Мужчина средних лет, с серебром на висках, в очках с дымчатыми стеклами.

— Рудольф Брамс! — представился он и тут же, без всякой паузы, как старому знакомому: — Коньяк, вино, виски? Лично я предпочитаю русскую водку… Бодрит, голова остается ясной, полезна для желудка! Согласны? Вот и хорошо! Две порции и содовой! — сказал он официанту, почтительно стоящему за его спиной. — Желаете сигарету? — любезно предложил Брамс.

Задымили, молча, без стеснения рассматривая друг друга. Официант не заставил себя долго ждать, быстро принес все, что просили господа. Поклонился и исчез, прикрыв за собой тяжелые дубовые двери.

— Итак, перейдем к делу! — начал беседу Брамс. — Фирма проверила ваши полномочия и, простите за откровенность, кредитоспособность. Мы готовы вести конкретные переговоры. Наш президент Сэмюэль Камингс шлет привет афганским патриотам и наилучшие пожелания успехов в вашей борьбе.

— А могу я лично засвидетельствовать свое почтение мистеру Сэмюэлю Камингсу и передать ему послание от лидера нашей партии «Шамшари ислами»? — поинтересовался я.

Бури был знаком еще по студенческим годам с президентом «Интерармс».

— Ты обязательно добейся встречи с ним, — инструктировал меня перед отъездом Абдула. — Я помню его, когда он был активным сотрудником ЦРУ. Встречался с ним позже в Европе. Только не вздумай намекать ему о прежней службе в ЦРУ. Не любит… Он даже, кажется, и подданство сменил, стал гражданином Монако. Но основная штаб-квартира фирмы в США.

— Господин Камингс поручил вести ваше дело мне, господин Салех, — несколько раздраженно ответил Брамс. — Я — не рядовой агент-посредник, а один из вице-президентов «Интерармс». Надеюсь, вы теперь понимаете, какое внимание уделяет вам руководство фирмы?

— Простите меня, ради Аллаха! — поспешил принести я свои извинения Брамсу. — Я не хотел вас обидеть. Польщен, что столь высокий господин, сам вице-президент всемирно известной фирмы будет вести со мной переговоры… Еще раз примите мои извинения.

— Да полно вам! — остановил он меня. — Не будем терять время на пустяки… Ближе к делу. Фирма «Интерармс» к вашим услугам. Вот каталог нашего товара и его стоимость в соответствующей валюте.