— Не путай меня, челоувечек, — через мгновение попросил он. — Этоу ноуга существа, а не какой-тоу там женсчины!

Похоже, в системе координат этого подземного шовиниста женщина человеком не являлась. Я подобную позицию, разумеется, не разделял, но возражать не стал. В чужой монастырь, как известно, со своим уставом не лезут.

— И куда она делась?

— Сбежала… — морфан покачал головой. — Поука мы с Усачоум оутдыхали…

— Сбежала? — с недоверием спросил я. — Без ноги?

С такими увечьями люди обычно не склонны к побегам.

— Шустрая доубыча, — словно оправдываясь ответил Дру-уг. — Поучти такая же шустрая, как ты…

— Настолько шустрая, что ты не смог её догнать даже верхом на Усаче?

Пусть старый краб был не самым скоростным «скакуном» на свете, однако ему не составило бы труда настигнуть одноногую женщину.

— Смоуг бы, ноу коугда я заметил, чтоу доубычи боульше нет, былоу уже поуздноу.

— Почему?

Морфан потупил взгляд и промолчал. А уже через мгновение он зачем-то принялся раскладывать по местам свои немногочисленные пожитки. Так поступают, когда пытаются уйти от ответа.

— Хочу напомнить, что у нас есть уговор, — негромко произнёс я. — Я возвращаю твою добычу, а ты отводишь меня на поверхность. И ты сам предложил такие условия…

Я пока ещё не решил, стоит ли мне выполнять свою часть этой странной сделки. Всё-таки возвращать людоеду сбежавшую «доубычу» было как-то не по-человечески.

Однако беглянку в любом случае нужно найти. Если она уже мертва, то тогда, как бы цинично это ни звучало, никаких проблем — я спокойно отдам её труп на растерзание голодному морфану. А вот если жива… Если жива, то ситуация становилась куда сложнее.

Дру-уг тем временем продолжал игнорировать меня и мои слова. Он сосредоточенно разбирал вещи: передвинул ногой старую и насквозь проржавевшую кирасу, а затем подвесил на крючок трезубец.

— Если не будешь отвечать, то я не смогу выполнить свою часть сделки. Ты никогда не получишь обратно свою богатую добычу, а я очень сильно огорчусь…

Завуалированная угроза не особо подействовала. Морфан молча изображал чудовищную занятость, не обращая на меня большого внимания.

Похоже, женщина сбежала в такое место, о котором мой дружок почему-то очень не хотел говорить.

— Где она? — рявкнул я. — У меня нет времени на игры с тобой. Не хочешь отвечать, тогда уговору конец, и ты отведёшь меня на поверхность безо всяких условий. А если не согласишься, тогда я вырву Усачу лапы… И сломаю эту проклятую хреновину!

Я подбросил острогу охотника в руке.

Краб понял, что разговор перешёл в неконструктивное русло. Он сдвинулся в сторону, прижался к скале и затих, стараясь, видимо, слиться с местностью. Удивительная сообразительность.

На этот раз морфан воспринял мои угрозы всерьёз. Он слегка затрясся и тяжело вздохнул.

— Не надоу, — жалобно попросил страдалец.

— Где она⁇

— Моужет сперва поукушаем? — Дру-уг указал на запечённую ногу. — Оутдоухнём… Моя оубитель — твоя оубитель…

— Отвечай! — рыкнул я.

У меня не было ни малейшего желания ни отдыхать здесь, ни тем более лакомиться человечиной.

— Доубыча спряталась в Синем гроуте, — решившись наконец на откровенность, сообщил Дру-уг.

— Что за грот? — я сразу же задал следующий вопрос. Если «пассажир», как говорится, поплыл, то не стоит сбавлять темп.

— Благоудатное местоу… В проушлые времена предки гоувоурили там с Синим Поувелителем.

Всё понятно. Храм, святилище, капище — в общем, некое культовое сооружение.

— Там опасно?

— Ктоу знает? — морфан совершенно по-человечески пожал плечами. — Не оупасней чем везде…

— Тогда почему ты сам не можешь забрать добычу оттуда?

— Мне нельзя захоудить в Синий гроут, — голос Дру-уга задрожал от плохо скрываемого стыда.

— Почему?

— Я не доустоуин, — на бледных щеках появился жёлтый «румянец». — Мои ладоуни ни разу не чесали шерсть поувелителя — таким, как я, запрещён проуход к благоудати…

Теперь всё стало куда яснее. Дру-уг стеснялся своей «неполноценности» и поэтому не хотел говорить на столь неприятную тему. Вот что бывает, если жить прошлым и слепо следовать давно устаревшим традициям.

— Ты только поэтому не хочешь туда идти? — на всякий случай уточнил я.

— Этоугоу боулее чем доустатоучноу!

Я внимательно наблюдал за Дру-угом, чтобы понять, не пудрит ли он мне голову. Однако морфан говорил искренне, насколько об этом можно было судить по его нечеловеческой мимике.

Похоже, проблема действительно заключалась в религиозном запрете. Если так, то ничего страшного — я подобными предрассудками, разумеется, не страдал.

— Где этот Синий грот?

— Недалекоу, — Дру-уг указал рукой направление. — Поул тысячи твоих шагоув поу тоуму разлоуму.

Действительно недалеко. А раз так, то не стоит тратить время на болтовню.

Я шагнул в нужную сторону.

— Оуставь мне кусоучек истиной синевы, — неожиданно попросил Дру-уг.

— На тот случай, если со мной что-нибудь произойдёт? — усмехнулся я.

— Всякое бывает, челоувечек… Вдруг ты нелоувкоу споуткнёшься и умрёшь там?

Морфан не оставлял свои нелепые попытки завладеть осколком статуи.

— Не дождёшься, — ещё раз усмехнулся я и, развернувшись, пошёл к разлому.

Оставалось только удивляться этой то ли непосредственности, то ли недалёкой хитрости.

Оказавшись в темноте разлома, я перехватил трезубец поудобнее и двинулся вперёд. Осторожно, но в хорошем темпе. Бояться засады в этой каменной кишке не имело смысла — для неё здесь попросту не было подходящего места.

Путь не занял много времени. Через пару минут я добрался до цели.

Разлом привёл меня к пещере. Вездесущие серые «водоросли» здесь почему-то не росли, но мне хватило тех, которые я принёс с собой — они пока не утратили свой свет.

Никакой «благоудатью», никаким «синим светоум» тут даже не пахло. Прохладная темнота, гладкие стены, и разбросанные повсюду валуны. Короче говоря, ничего интересного или необычного — заурядный каменный мешок, ничем не отличавшийся от сотен и тысяч других.

Шаг в сторону. Трезубец выставлен перед собой. Спешить не стоит. За пределами дрожащего светового пятна клубилась тьма, в которой мог скрываться враг.

Я специально не стал заходить скрытно. Если женщина ещё жива, то она должна заметить моё появление. А заметив, выдать себя — осознанно или нет.

Правда, существовала вероятность, что меня заприметит кто-нибудь другой — тот, чьего внимания лучше было бы избежать. Однако без риска в нашем деле никак — его можно минимизировать, но не убрать полностью.

Вдох-выдох. Слух на максимум. Тишина.

Ни шороха, ни стона, ни тяжёлого дыхания. Ничего.

Я двинулся вдоль стены. Перекат с пятки на носок, колени немного согнуты — тело готово рывку.

Спина прикрыта, трезубец выставлен перед собой, вокруг правого предплечья обмотана чернёная цепь. Я готов к бою.

Абсолютное беззвучие нарушали только лёгкий звон кольчуги и почти неразличимый шелест моих шагов. Эта застывшая пустота не на шутку напрягала. Чутьё подсказывало — здесь что-то очень сильно не так.

— Есть кто живой? — негромко спросил я и сразу сместился в сторону на тот случай, если кто-нибудь решит атаковать на звук.

Ничего. Ответом стала гробовая тишина.

Света катастрофически не хватало. Такими темпами на осмотр пещеры уйдёт несколько часов.

Что, если использовать осколок статуи, который лежал за поясом? Вряд ли это поможет — он сиял ненамного ярче, чем обмотанные вокруг трезубца водоросли, а вот в схватке был совершенно бесполезен.

Нужно менять тактику. Я нырнул в ставшее привычным воспоминание. Среди камней задёргалась многострадальная тень моей давней цели, и во все стороны разошлась ледяная волна страха.

Неподалёку раздался приглушённый вскрик, а перед внутренним взором вспыхнул и сразу погас женский силуэт. Беглянка пряталась между двух больших валунов в тридцати метрах справа от меня.