— Давай ближе к делу. Про вероятности и нити времени можно больше не рассказывать.

— Спасибо, что разрешил! — усмехнулся «Сапфироглазый». — Ближе к делу, говоришь? Ну что же, можно и так… Наша история началась со стариков, один из которых шёл к благой цели, другой жаждал знания, а третий — могущества.

Похоже, говорить конкретно и прямо мой собеседник попросту не умел.

Я слушал очень внимательно, на ходу сопоставляя полученные сведения с имеющейся у меня информацией. Возжелавший могущества старик — это, безусловно, покойный курфюрст. Тот, который стремился к знанию, вероятно, Фруас Суар, а Хольд, получается, единственный, кто поставил перед собой некую благую цель.

Какую? Чёрт его знает. Да и не очень-то это похоже на моего «воспитателя»… Нет, старикан не был злодеем, но в его альтруизм верилось почему-то с большим трудом.

— В твоём мире, — подложил «Сапфироглазый», — есть сказание о том, как лебедь, рак и щука тянули одну повозку в разные стороны, и о том, к чему это привело… Нравоучительный сюжетец, но в нашей истории, как это ни странно, всё получилось совершенно иначе. Наши старички сумели добиться результата! Точнее, почти сумели…

«Нет ничего хуже почти выполненной работы», — так любил говорить мой начальник Сан Саныч. И с его словами трудно было не согласиться.

Впрочем, Хольд, Фруас Суар и курфюрст не довели дело до конца по вполне понятной причине. Император руками своих мастеров и мечами легионеров подрезал крылышки лебедю, вырвал клешни раку, а щуке и вовсе вспорол брюхо. И им резко стало не до того, чтобы «тянуть повозку».

— Дальше в нашей истории появляется осёл, — «Сапфироглазый», похоже, всерьёз увлёкся звериными метафорами. — Точнее, не осёл, а ослик… Глупый, упрямый, но отважный. Сам того не понимая, он принял в себя частичку бога… А затем сделал это ещё раз, и ещё. Частички сложились вместе, но всё ещё были слишком малы и почти незаметны. Однако их оказалось вполне достаточную для того, чтобы бог сумел позвать ослика к себе.

Осликом мой собеседник ласково назвал Феликса Обрина. А частички бога, надо думать, содержались в тех самых «пузырьках», которые пацан употребил вместо сестёр и которые с меня требовал сумасшедший Фруас Суар.

— Зов был слабым, как и сам бог — с горькой усмешкой сообщил «Сапфироглазый». — Но вода камень точит… Услышав зов однажды, ослик, который почти стал ослом, уже не мог сопротивляться… Хотя чего я тебе рассказываю? Ты и сам знаешь, каково это, не правда ли?

По коже побежали мурашки. Да, я прекрасно понимал, что ощущал Феликс. И если этот зов был слабым, то мне очень не хотелось бы почувствовать на себе его истинную силу.

— Знаю, — негромко ответил я. — Именно благодаря твоему зову я оказался здесь.

— Кстати, как тебе моя статуя? Похожа на оригинал⁇

Перед глазами снова появился образ невообразимо-огромного синего манула, зависшего в космосе.

— Похожа, — криво усмехнулся я, — но скульптор тебе явно польстил. На самом деле ты заметно толще.

— Сидячий образ жизни, — хохотнул «Сапфироглазый». — Сам понимаешь… К тому же подземники никогда не отличались художественным вкусом — обычные полезные идиоты. Хотя даже не знаю, чего от них было больше: пользы или вреда… Они так и не смогли понять, чего я от них хочу, представляешь? Веками жили рядом со мной, но так ничего и не поняли!

Подземниками болтливый бог называл морфанов, которые ему служили. Наверное, именно поэтому их механизм не взял с меня плату за использование. Древние технологии каким-то образом смогли распознать в моём теле отголоски божественного присутствия.

«Сапфироглазый» на короткое мгновение погрузился в воспоминания, а потом продолжил рассказ:

— В общем, ослик пришёл ко мне, но не сумел выдержать величавой мощи существа высшего порядка… — он поклонился с напускной скромностью. — Частичка моей силы не смогла защитить его, и сознание ослика растворилось в вечности… Очень жаль!

На хитрой, почти кошачьей морде появилось печальное выражение. Выглядело это настолько правдоподобно, что я сразу понял — меня пытаются обмануть. «Сапфироглазый» не испытывал никаких тёплых чувств по отношению к тем, кого называл «лысыми обезьянами». И вряд ли Феликс Обрин вдруг стал для него исключением.

— Короче, ослик превратился в тень, — как ни в чём не бывало, сообщил мой собеседник. — Казалось, что всё потеряно, но тут тебя очень удачно пристрелили бывшие коллеги… Нити сплелись в клубок, и мне осталось только подцепить его коготком.

Он вытянул вперёд лапу, продемонстрировав крепкий белоснежный коготь.

— Тело ослика обрело нового хозяина… Ну а что? Перспективный кусок мяса — не пропадать же ему зазря. А тебе… Тебе просто не повезло. Или повезло — это уж как посмотреть. Не будь меня, твоё сознание быстро растворилось бы среди мириад миров… Вот и всё!

— Нет, — я покачал головой. — Не всё. Ты рассказал о многом, но так и не ответил на мой вопрос. Почему я? Думаю, среди всех этих миров, о которых ты говоришь, было немало убийц и помимо меня…

— А если я скажу, что ты оказался лучшим из всех? — «Сапфироглазый» хитро улыбнулся.

— Тогда я тебе не поверю.

— И правильно сделаешь, — улыбка стала шире, — хотя ты действительно был очень неплох…

— Но?

— Что «но»?

— После таких слов всегда идёт какое-то «но».

— Ты прав, — «Сапфироглазый» расхохотался. — «Но» есть и на этот раз. Ты действительно был очень неплох, но меня мало интересовали твои способности. Единственная причина, по которой я выбрал тебя, — это метка.

«Что ещё за метка?» — подумал я, однако задавать вопрос вслух не стал. Впрочем, это и не потребовалось — «Сапфироглазый» понял всё без слов.

— Не надо на меня так смотреть, — хмыкнул он. — Ты сам виноват в её появлении! Не стоило соглашаться на сомнительные магические ритуалы…

— О чём ты? — не понял я. — В моём мире никогда не было магии.

— Видимо, всё-таки была, — «Сапфироглазый» пожал плечами. — По крайней мере, шаман, который пытался исполнить оберег тотальной неуязвимости, заставил нити времени вздрогнуть… И тем самым привлёк к тебе моё внимание.

Сознание провалилось в омут памяти.

Африка. Ночь. Шелест листвы и горький сок какого-то неведомого растения, от которого немеют губы.

Чёткие тени, будто бы нарисованные углём. Огромная жёлтая луна и скользящая по груди кисточка, оставляющая на коже тёмные узоры.

Воздух почти недвижим. В нос бьёт металлический запах крови. Кто-то добровольно отдал её для проведения ритуала.

Передо мной и ещё троими оперативниками Управления стоит невероятно высокий чернокожий старик-шаман. Вместо одежды, на нём висят пучки сухой травы. Нелепый вид, но смеяться не хочется. Старик слишком серьёзен.

Напряжённые фигуры замерших неподалёку людей, которых шаман привёл с собой и которые пойдут с нами на смерть, тоже не располагают к шуткам. Три сотни вооружённых и неплохо подготовленных бойцов. Сегодня мы поможем им победить их врага, а завтра они помогут нам устранить нашу цель.

Баш на баш. Всё по-честному.

Старик начинает танцевать. Резкие, дёрганные, но очень уверенные движения. С кисти, зажатой в его руке, срываются капли крови, разлетающиеся по сторонам.

— Чувствую себя идиотом, — говорит один из моих людей.

— Заткнись, — отвечаю сквозь зубы я. — И терпи. Лучше немножко побыть идиотом, чем провалить задание и навсегда стать покойником.

Ритуал кажется бесконечным. Я не верю во всякую магическую ерунду, но мы нужны этим людям, а они нужны нам.

К тому же кривоватые рисунки на теле — это ещё не самое страшное. Главное, что чужие пальцы сожрать не попросили, а то была у африканских аборигенов такая славная традиция.

Старик замирает. Его чёрная кожа блестит от пота. Тонкие губы растягиваются в улыбке, обнажая крупные зубы.

Он скрещивает ладони, прижимает их к груди и открывает рот. Тишину разрывает серия гортанных выкриков, на которые отзывается вся ночная живность.