В прошлой жизни мне не раз приходилось иметь дело с такими ребятами…
Я снова окунулся в воспоминание, но на этот раз совсем другое. Пульсирующий свет, шедший от стен, на миг превратился в разноцветные огни ночного клуба. На гладких каменных плитах «проявился» силуэт дёргающегося человеческого тела. Во все стороны разошлась волна предсмертного ужаса.
Пуллон запнулся и чуть было не растянулся на полу. Я рванул вперёд. Взмах клевцом. Удар.
Клюв звякнул о бронзу. Жаль, что «Дрожь земли» закончилась. Можно было завершить бой одним эффектным и эффективным ударом, но не судьба.
Пуллон сумел устоять на ногах, подставив щит. Наведённый страх сбил его с толку, однако не смог парализовать. То ли у меня не хватило силёнок, то ли опытный воин оказался слишком хорош, чтобы цепенеть от ужаса в бою.
— Дикое отродье… — Пуллон выдохнул и «выбросил» меч в коротком выпаде. — Ты ответишь за смерть братьев!
Слова ветерана были полны благородного пафоса. Вероятно, в настоящий момент он ощущал себя былинным героем, который сражается со злом. Глупость… Однако эта глупость не делала движения Пуллона менее опасными — быстрые и агрессивные, они плохо читались из-за огромного щита.
Я скользнул в сторону, разрывая дистанцию. Вблизи у меня было меньше шансов. Щит давал ветерану слишком большое преимущество.
Мне уже доводилось сталкиваться с Пуллоном в тренировочном бою, но сейчас всё было по-другому. Сейчас всё было по-настоящему. Настоящее оружие, настоящие доспехи и, главное, настоящее желание убивать…
Пуллон настойчиво сокращал расстояние между нами. Он прекрасно понимал, в чём заключается его преимущество, и ломился вперёд словно бульдозер. И что самое хреновое, этот «бульдозер» не забывал о защите.
Уска-паткар-банду.
Вокруг бронзового щита загорелись бледные красные полосы. Мгновение. Магия сдавила металл, однако эффект оказался практически незаметен — всего лишь лёгкая деформация, не больше.
Мой главный козырь не сработал. Печально, но на отчаяние не было времени. Пуллон не собирался давать мне даже шанса на то, чтобы как следует предаться унынию. Он атаковал. Без пауз и без лишних движений.
Шаг назад. Заряд «ментальной» бодрости, полученный из далёкого армейского воспоминания, походил к концу. Взмах цепью, чтобы отогнать противника. Грохот металла о металл.
Поворот корпуса. Сил, которых и в начале боя было небогато, теперь не осталось вовсе. В общем, жили мы бедно, а потом нас ещё и обокрали.
Нужно действовать быстро. Времени почти не осталось.
— Уска-паткар-банду! — кое-как «выплюнул» я и чуть не грохнулся на пол из-за накатившей слабости. Устоять на ногах помогло только упрямство.
Магические кольца — уже скорее розовые, а не красные — стиснули шлем ветерана. На гладкой поверхности появились вмятины — не смертельные, но неприятные.
Сталь слегка сдавила череп Пуллона, и ветеран заорал от боли. Он одним движением расстегнул ремешок, а затем сбросил блестящую «кастрюлю» с головы. То, что нужно.
Ложный замах клевцом. Ветеран поднял щит. Удар цепью.
Гибкая металлическая «змея» обогнула препятствие, задев самым кончиком «хвоста» макушку Пуллона. Рассечение. По виску ветерана потекла струйка крови.
— Сучёнок! — взревел он и рванул вперёд с удвоенной яростью.
Запах собственной крови привёл ветерана в неистовство.
Я осыпал противника ударами цепи. Часть он блокировал щитом, часть принимали на себя доспехи, но часть находила дорожку к цели. Правда, для победы этого было мало.
Пуллон натурально обезумел. Моё сопротивление превратило его в зверя — не боящегося боли и утратившего инстинкт самосохранения. Он перестал обращать внимание на сыплющиеся удары и с рычанием прыгнул прямо на меня.
В другой ситуации этот безумный прыжок привёл бы Пуллона к неизбежной смерти. В любой другой, но не сейчас.
Я не сумел увернуться, и облачённый в кольчугу девяностокилограммовый мужик сбил меня с ног.
Мы с Пуллоном покатились по полу, разбрасывая во все стороны снаряжение. Щит загромыхал по камню. Меч и клевец со звоном улетели куда-то в неизвестность.
Я не мог вдохнуть. Ощущения были такие, словно моё тело намотало на «метельник» паровоза, а машинист, вместо того чтобы сбавить ход, наоборот, подкинул в топку побольше угля.
Пуллон сжимал меня своими ручищами, пытаясь добраться до шеи. Кольчуга до крови царапала кожу, но я не обращал на это внимания. В столь плотной «сцепке» у меня не было бы ни малейшего шанса — слишком уж велика разница в весе — если бы не одно «но».
Как известно, Бог поделил людей на сильных и слабых, однако полковник Кольт уравнял шансы и тех и других. Кольта у меня, к сожалению, не было, зато имелся кинжал. А точнее, даже два.
Кончики пальцев коснулись рукояти, но я не мог вытащить клинок. Чёртов боров в человеческом обличии стиснул меня так, что не оставил возможности пошевелиться.
Со стороны смертельная и отчаянная схватка выглядела совершенно нелепо. Пара мокрых от пота и крови тел, бесконечные кряхтения, редкие матюки и тяжёлое дыхание. Собаки, дерущиеся за кость, а не воины…
Впрочем, настоящий поединок часто происходит именно так — никаких красивых поз, никаких элегантных движений, никакого «гламура». Только цепляющиеся друг за друга бойцы, готовые рвать противнику глотку.
— Задушу… сука…
Передо мной оказалась красная морда Пуллона, и я сразу уцепился зубами за кончик его носа. Металлический вкус чужой крови во рту — это не то ощущение, о котором можно было мечтать, однако мне пришлось забыть о брезгливости. Впрочем, брезгливые в моей профессии вообще надолго не задерживаются.
Пуллон терпел чудовищно-острую боль целую секунду, но потом сдался.
— А-а-а-а-а-а!!! — завопил он, ослабив хватку.
Внутри вспыхнул огонёк злой радости. Я отпустил многострадальный нос ветерана, сумел освободить руку и вытянул кинжал Лэйлы из-за спины.
Сплетённая из мелких колец кольчуга надёжно защищала жизненно важные органы противника, однако такие мелочи уже не могли меня остановить.
— Коротка… кольчужка-то… да? — выдохнул я и воткнул клинок в ягодицу Пуллона.
Неудобная позиция не позволила размахнуться как следует, поэтому сталь вошла в мясо всего на несколько сантиметров. Вроде немного, но так кажется только тем, в кого ни разу не тыкали заточенными железками.
Уверен, Пуллон возненавидел эти жалкие сантиметры всеми фибрами своей ветеранской души.
— Ы-ы-ы-ы-а-а-а-а… — взвыл он.
Я вырвал кинжал, а затем ударил ещё раз. И ещё. Клинок полосовал мягкие ткани, раны становились всё глубже и всё кровавее.
Пуллон попытался вдавить меня в пол, однако быстро отказался от этой затеи. Он повалился на бок, перевернулся на живот и подвывая пополз прочь. Что-то мне подсказывало, что ветеран сильно пожалел о своём желании отомстить, но было уже поздно. Отпустить его я не мог.
Мне наконец-то удалось вдохнуть полной грудью. Невероятное ощущение. Жаль только, что насладиться им не было никакой возможности — я собрал волю в кулак и рванул следом за Пуллоном.
Хотя «рванул», наверное, громко сказано. Потащился — так будет куда точнее.
Хищник и добыча поменялись местами. Правда, эта «охота» походила, скорее, на соревнование двух инвалидов.
Мы бесконечно оскальзывались в крови и катались по полу, вцепившись в друг друга. Я бил, Пуллон защищался и казалось, что этому безумию не будет конца. Глаза уже практически ничего не видели, но никто не собирался останавливаться.
— Задрал ты… — устало сообщил Пуллон, когда мы выкатились на лёд к подножию постамента.
От холода спёрло дыхание, поэтому вместо ответа я вонзил кинжал в ветеранскую ляжку. У меня не было желания разговаривать, у меня не было вообще никаких желаний, кроме одного — я хотел прикончить Пуллона.
Остальное меня совершенно не волновало. И как оказалось, зря.
Получив удар, Пуллон даже не вскрикнул — у него тоже не осталось сил. Зато он сделал кое-что другое — вытянул руку, сжал пальцами блестящую ткань и сдёрнул покрывало со статуи.
