Разум мужчины, пребывавший в шоковом состоянии, выбрал в качестве основной программы привычный порядок действий. Раз «быдло» бунтует, надо хвататься за плеть. И плевать, что рядом находится куда более опасный враг…

Кручёный потянулся к поясу, но в его предплечье впилась полоса острозаточенной стали. Я не собирался давать ему шанс вытащить оружие.

Надсмотрщик взвизгнул, прижав раненую конечность к груди.

— Замри! — скомандовал я, выхватив клевец.

Мне нужен был «язык», поэтому я не хотел убивать мужчину прямо сейчас.

— Ты кто? — дрожащим голосом спросил Кручёный. — Ты как…

Он смотрел на меня со страхом и недоверием. В голове надсмотрщика не укладывалось, что можно было так быстро прикончить тех, кого он считал хорошими бойцами. Да, дружок, биться по-настоящему куда труднее, чем лупить плетью беззащитных работяг.

— Ты кто? — с тупым упорством повторил свой идиотский вопрос мужчина.

— Думаешь, умирать будет не так страшно, если узнаешь, как меня зовут?

Адреналин будоражил кровь. Почему они всегда хотят знать, кто я? Неужели эта информация так важна? В прошлой жизни, когда за мной пришли, я и не подумал задавать убийцам столь нелепые вопросы.

Когда жизнь висит на волоске, нужно биться, а не болтать.

— Это ты убил пальцев!

Моего сообразительного собеседника осенила гениальная догадка.

— Бинго, — я улыбнулся.

Кручёный зажмурился, выставил перед собой неповреждённую руку и вдруг рванул на меня. Смелое, но исключительно дурацкое решение.

Я подцепил голень надсмотрщика клевцом, дёрнул на себя, а потом, когда тот рухнул на спину, подбодрил его ударом в живот. Кручёный выпучил глаза, пытаясь втянуть хотя бы капельку воздуха.

Больше не боец. Впрочем, он и до падения им не был.

Я связал руки и ноги мужчины заранее припасёнными ремнями. Не думаю, что от него стоило ждать проблем, но порядок есть порядок. Пленного нужно лишить подвижности — это аксиома.

Кручёный кое-как перевернулся на бок и хватал воздух открытым ртом. Говорить он явно не мог.

Пока я помогал пленному занять правильное положение в пространстве, мои неожиданные помощники успели разделаться со своей жертвой. И ребята не собирались останавливаться на достигнутом.

Задушив надсмотрщика, они с угрожающим видом направились в сторону своего товарища — тот так и стоял рядом с подъёмным механизмом. Бывшие лифтёры ничего не говорили, но их намерения хорошо читались по злым лицам. Бедолагу, который не решился выступить против надсмотрщиков, явно ждало суровое наказание.

Я вернулся за арбалетом и быстро перезарядил его. Это оружие хорошо показало себя в деле. Удобное, точное и весьма убойное. Отличная штуковина.

Чернявый не стал тянуть и без лишних разговоров ударил свою жертву в лицо. Брызнула кровь — неплохой удар.

Бедолага попытался закрыться руками, но второй — сгорбленный — ухватил его за запястья и потащил к краю «карниза». Похоже, он собирался столкнуть бывшего коллегу прямиком в пропасть.

— Стоим на месте, — я поднял арбалет. — Все трое.

— Он крысюк! Гнида! Червь! Предатель! — прокричал чернявый высоким певучим голосом. — Мы давно собирались поквитаться с ним, но обстоятельства не позволяли свершить возмездие, а сейчас всё должно получиться самым чудесным образом!

Чернявый говорил очень странно. Его звонкий голос совершенно не вязался с обликом, а в произношении слышался лёгкий, почти неуловимый акцент. Грамотная речь и обширный словарный запас говорили о наличии образования. Готов поспорить, он был гостем в этих землях.

Сгорбленный подтвердил слова товарища дёрганными кивком. Похоже, говорить он то ли не мог, то ли не хотел.

— Ваши дела меня не касаются, — арбалет покачивался в моих руках, приковывая к себе взоры мужчин. — Отошли от края. Все трое.

Сгорбленный мельком посмотрел на чернявого. В этом взгляде читалось желание наплевать на приказ и завершить начатое.

— Не советую, — негромко произнёс я. — Умирать будешь долго.

Сгорбленный насупился, отвернулся от бедолаги, которого собирался прикончить всего секунду назад, и отошёл от края. Так-то лучше.

Я остановил расправу вовсе не из жалости. Мир жесток и суров — если жалеть всех, то можно сойти с ума.

Меня действительно мало заботили разборки между работягами — это было их внутренне дело. Однако я не собирался терять дополнительный источник информации из-за чьей-то мести.

— Благодарю вас! — задыхаясь от пережитого волнения, завопил спасённый. — Благодарю вас, господин!

Он рухнул на колени и быстро-быстро посеменил в мою сторону. На заросшем лице — маска подобострастия. На губах — неискренняя улыбка. В глазах — страх. Единственная честная эмоция.

— Моя жизнь теперь принадлежит вам, господин! Я сделаю всё! Руки буду целовать! Ноги буду целовать! Только прикажите!

— Замри, — скомандовал я, направив арбалет в сторону спасённого. Подобные проявления признательности меня не особо привлекали.

Избежавший смерти работяга застыл на месте.

Я не собирался позволять этому человеку приближаться ко мне. Мало ли что у него на уме? Судя по бегающим глазкам и нелестной характеристике чернявого, он был той ещё тварью.

В прошлой жизни мне нередко доводилось сталкиваться с подобными персонажами. Они могли быть полезны, но доверять им точно не стоило. Как, впрочем, и всем остальным.

— Туда, — я арбалетом указал место, куда следовало перебраться спасённому.

Он, не вставая с колен, выполнил мой приказ.

— Вы, — арбалет «посмотрел» на чернявого и сгорбленного, — стойте на месте. Стойте, молчите и не делайте лишних движений. Решите поболтать — болт закончит вашу беседу. Захотите прогуляться — болт составит вам компанию. Всё ясно?

Грубовато, наверное, но у меня не было времени, чтобы разводить политесы. Любой, кто может представлять хоть какую-то опасность, должен либо умереть, либо беспрекословно выполнять приказы. По-другому никак.

Чернявый кивнул. Через мгновение сгорбленный сделал то же самое. Отлично, мы поняли друг друга.

— Я задаю вопросы — ты отвечаешь, — арбалет оказался снова направлен на спасённого. — Но говоришь тихо — так, чтобы слышал только я.

Мне требовалось собрать первичную информацию. И остальные участники нашего маленького допроса не должны были знать, о чём будет говорить мой собеседник.

— Да, господин! — мужчина смотрел на меня с щенячьей преданностью. — Как ловко вы разделались с Вертелом и его людьми! Невероятное мастерство…

— Молчать, — я оборвал поток лести.

На столь дешёвые приёмы меня было не купить. Не люблю, когда мной пытаются манипулировать. Особенно так примитивно.

— Имя?

— Морж, господин!

— Куда ведут эти тоннели? — негромко спросил я.

— Тот, что справа — уходит вниз. Куда ведут остальные — я не знаю…

Мой собеседник понял, что надо сбавить обороты. Подобострастия в его голосе стало чуточку меньше. Верное, но несвоевременное решение.

— Усач и его бойцы — кто они?

— Бугры, — лицо Моржа искривилось от страха. — При самом Короле трутся! Сильнее них только пальцы и Чистюки… Если позволите сказать, господин, то не стоит с ними связываться…

Понятно. Если «пальцы» и Чистые были штучным товаром, то люди усача — элита среди, скажем так, регулярных сил.

Нужно, чтобы они все остались здесь — это существенно облегчит работу и мне, и отряду Марка. Лишившись лучших бойцов, Король станет куда уязвимее.

Допрос продлился недолго — всего несколько минут. Работяга, занимавший место в самом низу иерархии, просто не мог знать слишком многого. Весь его мир — это пустая баланда, побои, подъёмный механизм и мозоли на ладонях.

— Почему твои «друзья» тебя так не любят? — спросил я в конце.

— Они глупцы, — фыркнул Морж. После разговора он расслабился и начал вести себя куда естественнее. — Про какое-то единство базарят… Не понимают, что выживать нужно любой ценой! Что мне с их единства, когда кишки от голода сводит? Если ради лишней пайки нужно их всех в бездну отравить, то я ломаться не стану!