Хунерих не стал выдумывать что-либо новое. Он просто использовал те включенные в «Кодекс Феодосия» законы, которые были направлены против еретиков. Ирония истории заключается в том, что африканские католики стали жертвами тех законов, с помощью которых они сами стремились утвердить единообразие веры. Всем католикам было предписано перейти в арианство не позже 1 июня 484 г. Хотя, может быть, католический автор преувеличил размах гонений, но сам их факт и широкомасштабность не подлежат сомнению. Они, пожалуй, стали самыми значительными после времен тетрархии. До этого времени преследования католиков ограничивались территорией «вандальских уделов», т. е. Зевгитаной. Теперь гонения были распространены на всю территорию королевства. Главный удар был направлен против клира, но и светские католики тоже испытывали их тяжесть. Католики, отказавшиеся стать арианами, облагались тяжелыми штрафами, которые варьировались в зависимости от ранга данного человека, и подвергались изгнанию. Суровому наказанию должны были подвергаться и местные власти, если они проявляли милосердие к католикам. Многие, в том числе и клирики (даже епископы), не выдерживали и обращались в арианство, и порой новообращенные ариане проявляли особое рвение в преследовании своих недавних единоверцев. Однако гораздо большее число католиков все же оставалось верными своей вере. Католиков арестовывали, изгоняли в пустыню или на острова, подвергали пыткам, им фактически запрещалось заниматься какими-либо делами. Власти при активной поддержке арианских иерархов часто насильно обращали католиков в арианство, но такие «ариане» оставались в душе католиками и возвращались в свою старую веру при первой возможности, а то и открыто заявляя о насильственности обращения и этим обрекая себя на пытки. На территории «вандальских уделов», включая сам Карфаген, отправление католического культа вообще было запрещено. Все церкви, еще остававшиеся католическими, были конфискованы и переданы арианам, а епископы сосланы либо в отделенные местности Африки, либо на Корсику, где занимались каторжными работами, рубя лес для постройки вандальских кораблей. Многие католики бежали в Испанию. В других областях королевства преследования были менее жестокими и менее масштабными.
В самый разгар репрессий летом того же 484 г. государство поразил страшный голод. По существу, прекратилась вообще всякая экономическая жизнь, многие умирали, и огромные толпы выживших бродили по стране в поисках хоть какой-либо пищи. Католики, естественно, восприняли голод как Божье наказание за репрессии. Как часто бывает, голод сопровождался эпидемией. Стремясь не допустить распространения эпидемии в Карфагене, Хунерих приказал выгнать из города всех, кто пришел туда в поисках хоть какой-нибудь пищи. Сам король заболел какой-то таинственной болезнью, скорее всего чумой, и 22 декабря 484 г. он умер. В соответствии с «Завещанием Гейзериха» на престол вступил не его сын Хильдерих, а племянник Гунтамунд, сын Гентона, один из немногих его близких родственников, сумевший не пасть жертвой преследований дяди. Он принял власть в самый день смерти Хунериха. Хотя у нас нет никаких сведений об обстоятельствах смерти Хунериха и прихода к власти Гунтамунда, можно предположить, что Хунерих не успел принять никаких мер для воцарения Хильдериха, и Гунтамунд смог занять трон, опираясь на придворную знать.
Восшествие на трон Гунтамунда самими вандалами, вероятнее всего, было воспринято как восстановление законности, нарушенной его предшественником. Так как в преследованиях католиков было заинтересовано арианское духовенство (а может быть, и какие-то круги светской знати, прибиравшей к рукам имущество репрессированных), ссориться с ним новый король не хотел, и гонения продолжались, хотя, по-видимому, и с меньшей свирепостью. Однако после укрепления своего положения Гунтамунд стал ослаблять масштаб и силу этих гонений. Незадолго до того, как он стал королем, император Зенон издал так называемый «Генотикон», определивший некоторые положения веры, признанные обязательными для всех, и запретивший богословские споры по другим вопросам. Римский папа Феликс III не только осудил этот указ Зенона, но и отлучил от церкви константинопольского патриарха Акакия. Африканские католики, естественно, поддержали папу, и в этих условиях вандальский король мог не бояться, что его католические подданные поддержат восточного императора. Поэтому Гунтамунд мог допустить роскошь сначала ослабить, а затем и вовсе прекратить антикатолические репрессии. Этот шаг Гунтамунда ясно выявляет политическую подоплеку гонений на католическую Церковь в Вандальском королевстве. Еще одно обстоятельство определило это направление политики Гунтамунда. Еще при жизни Хунериха берберы начали наступление на вандальские владения. После его смерти это наступление еще более усилилось. Именно в это время стали появляться те берберские (или берберо-римские) государства, о которых говорилось ранее. В этих условиях продолжать политику глобального противостояния с подавляющим большинством подчиненного населения было чрезвычайно опасно. Более того, король мог рассчитывать на поддержку своих католических подданных в борьбе с берберами. И хотя еще в 496 г. папа Геласий называл вандальского короля гонителем (persecutor), репрессии к этому времени фактически прекратились. В 487 г, был возвращен в Карфаген Евгений, а затем началось массовое возвращение клириков различного ранга. Католикам возвращались церкви и их имущество. Началось возрождение монастырской жизни. Условием, однако, являлась полная политическая лояльность католиков. Когда, как об этом упоминалось, Драконций восславил Зенона, он вместе со всей своей семьей был тотчас брошен в тюрьму. На местах ариане (особенно клирики) по-прежнему нападали на католиков, не встреча отпора у местных властей.
Внешняя политика Гунтамунда была не очень удачной. Берберы все более теснили вандалов, и, несмотря на некоторые частичные успехи, полностью отбить их наступление те не смогли. Гунтамунд решил воспользоваться событиями в Италии, где остготы воевали с Одоакром, и возвратить Сицилию. Однако эта попытка тоже была безуспешной. Экспедиция на Сицилию завершилась провалом. В результате Гунтамунд был вынужден отказаться от выплаты за остров дани, что означало уже теперь не только фактическое, но и официальное признание потери Сицилии, и даже отдать готам Лилибей. Стало ясно, что у Вандальского королевства появился новый серьезный враг — королевство остготов. Как уже говорилось, именно Гунтамунд начал чеканить собственные монеты, своим весом и своим нумерарием противопоставленные Империи. Это не могло не вызвать, по крайней мере, подозрений императорского двора. Напряженные, несмотря на внешне мирные, отношения с Империей, упорное продвижение берберов, остготская угроза — все это ясно говорило об ослаблении внешнеполитических позиций Вандальского королевства. Время первенства вандалов в Средиземноморье прошло.
После смерти Гунтамунда в 496 г. старшим в роде стал его брат Тразамунд, который без всякого сопротивления и вступил на престол. Тразамунд был примером в большой степени романизованного вандала. Он отличался относительно высокой (в какой степени это было возможно в то время) образованностью, любовью к поэзии, определенной степенью великодушия. Он даже собрал при своем дворе кружок поэтов. Недаром одним из его деяний стало освобождение Драконция. Драконций был не только поэтом и адвокатом, но и членом сенаторского сословия (virclarissimus), и его освобождение становилось жестом примирения по отношению к верхам афро-римского общества. Тразамунд оставался ревностным арианином и в целом продолжил антикатолическую политику брата и дяди, но еще больше смягчил ее. Как и Хунерих, он пытался распространить арианство среди католиков, но отказался от насильственного обращения, пытаясь в ходе диспутов, прежде всего, убедить своих католических противников в истинности арианской веры. Правда, после нескольких неудачных попыток убедить католиков Тразамунд и арианские иерархи отказались от теологических диспутов. Не брезговал он и подкупом, деньгами склоняя католиков к переходу в арианство. В то же время Тразамунд стремился не дать возможности католической Церкви превратиться во влиятельную силу. С этой целью наиболее влиятельные епископы, включая Евгения Карфагенского, снова были изгнаны. Согласно эдикту Тразамунда, ставшие вакантными епископские кафедры более заниматься никем не могли. Это в перспективе лишало католическую Церковь ее организационной структуры.
