Третья группа населения — берберы. Современные (и немного более поздние) авторы, говоря о пиратских набегах вандалов, наряду с ними упоминают мавров или маврусиев, т. е. берберов. Они явно занимали более привилегированное место в структуре Вандальского королевства, чем афро-римляне. Во всяком случае, они участвовали в войнах, составляя в армии вандальского короля отдельные подразделения, по-видимому, возглавляемые собственными вождями. После крушения римской власти в Северной Африке в менее романизованных регионах возродились доримские порядки. На поверхность вновь выступили туземные племенные или раннегосударственные образования. Такие государства возникли, в честности, на периферии Вандальского королевства, как, например, государство Капсура (или Капсуса). Гейзерих заставил берберских царьков признать его верховную власть, и какова была степень автономии этих царьков, неизвестно. По-видимому, отношения между берберскими царьками и вандальским сувереном зависели от конкретной ситуации. После захвата вандалами Карфагена и в еще большей степени после вандальского разгрома Рима берберские вожди признали власть Гейзериха, восприняв его в качестве наследника римских императоров. Гейзерих. со своей стороны, стал присылать им знаки их власти, как это делали ранее римляне. После смерти наследника Гейзериха Хунериха в 484 г. положение изменилось, и берберы перешли в наступление. Часть берберов в это время была уже христанами-католиками, и преследование католиков, начатое Хунерихом в последний год его правления, могло стать толчком к выступлению берберов против вандальских королей. Другим толчком могла стать суровая засуха и последующий за ней голод этого же года, что заставило берберов искать новые и более богатые, с их точки зрения, районы для своего поселения. Очень важным фактором, толкавшим берберов на конфронтацию с вандалами, стал договор 474 г., следствием которого явилось прекращение войн с Империей и пиратских набегов, приносивших значительные богатства. В этих условиях вандальским королям уже не было нужды в берберских солдатах и моряках, так что берберы потеряли большую долю своих доходов. Эти потери они стремились возместить за счет африканского населения.
Века римского (а до того во многих местах карфагенского) владычества не прошли даром, и в берберском обществе произошли значительные изменения. Верхушка многих племен романизировалась. Но все же можно говорить о возрождении берберской цивилизации. Характерно, что в одном из таких государств выпускаемые там монеты давали имя правителя в нумидийской форме и нумидийскими буквами: MNASMA. Роль берберского элемента еще более увеличилась в связи с усиленным проникновением берберов извне. Южная граница Вандальского королевства никогда не была четко обозначена и всегда оставалась проницаемой. Отдельные небольшие гарнизоны не могли сдержать берберов, стремившихся, как и те же вандалы, занять более благодатные земли бывших римских провинций. Племена из пустыни или из гор занимали более плодородные территории. Местное население порой пыталось организовать сопротивление. Известно об одном епископе, который погиб в борьбе с маврами. Города, как упоминалось выше, окружали себя новыми стенами, не обращая внимания на королевский запрет. Но не получая действенной помощи от власти, сопротивляющиеся терпели поражения. Все больше территории, особенно в Мавретании, ускользало из-под реального контроля королевской власти. Там образовывались собственные государства. И это были не эфемерные племенные образования, а относительно обширные и хорошо организованные царства. Под власть местных царьков попадали и города. Точные пределы этих государств неизвестны, но ясно, что все большая часть сначала Мавретании, а затем Триполитании переходила под их власть. Берберские правители порой принимали пышные титулы царей. Так, Масуна именовал себя царем племен мавров и римлян (rex gentium Maurorum et Romanorum), а другой вождь — Мастиес — даже провозгласил себя императором, заявив, что он был вождем, а затем стал императором. Мастиес также объявлял себя правителем и мавров, и римлян. Полагают, что он осмелился принять титул императора после исчезновения императорской власти на Западе, предъявляя тем самым претензии на наследование римских императоров. Его «империя» возникла, вероятно, в результате восстания горцев в Нумидии и Мавретании. Тем не менее романское население и в этой «империи», и в государстве Масуны составляло значительную часть и было, по крайней мере, теоретически равноправным с берберами. В государстве Масуны сохранились старые римские порядки. Префекты управляли отдельными территориями и укреплениями (castra), хозяйственными вопросами занимались прокураторы. Мастиес подчеркивал, что он никогда не был клятвопреступником ни по отношению к маврам, ни по отношению к римлянам. Может быть, такое подчеркивание роли римлян в своих государствах было и для Масуны, и для Мастиеса вызовом по отношению к вандальским королям. Эти и подобные им государства. расположенные сравнительно далеко от основного ядра Вандальского королевства, явно были независимыми от вандальских королей и, скорее, предъявляли претензии на преемственность, идущую от римской власти. Они образовались относительно поздно, когда власть вандалов начала ослабевать, и поэтому сразу же вступили в конфронтацию с ними. Те же государства, которые находились ближе к этому ядру или возникли в период вандальского завоевания либо вскоре после него, признавали свою зависимость от королей, что не мешало в ряде случаев им использовать ситуацию для выступления против вандалов.
Фактическим создателем Вандальского государства и его могущества был Гейзерих. Сын короля Годигисела и рабыни, он стал королем еще в Испании после смерти своего сводного брата Гундериха в 428 г. Через год он возглавил переселение вандалов и аланов в Африку. Незадолго до своей смерти он заключил договор с Одоакром. по которому уступал тому Сицилию, кроме Лилибея. Правда, официально Одоакр обязался платить Гейзериху ежегодный налог, что означало официальное признание того господином острова. Но это была лишь формальность, которая должна была «подсластить пилюлю» и сохранить авторитет грозного короля в глазах соплеменников. Еще до этого Гейзерих заключил союз с фактически правившим Италией Орестом. По-видимому, и заключение «вечного мира» с Зеноном, и союз с Орестом, и договор с Одоакром были вызваны стремлением Гейзериха урегулировать ситуацию в Средиземноморье. Путем некоторых уступок он надеялся (и небезуспешно) стабилизировать положение собственного государства. Вандальское королевство должно было стать не столько угрозой для других государств, каким оно было на протяжении нескольких десятилетий, сколько равноправным элементом общей политической системы.
Гейзерих умер в 477 г. после почти пятидесяти лет правления[280], оставив своему сыну Хунериху[281] одно из самых мощных государств тогдашнего Средиземноморья. Хунерих был старшим сыном Гейзериха и в соответствии с «Завещанием» возглавлял королевский род Асдингов[282]. Его первой женой была дочь вестготского короля Теодориха I. которая была обвинена в государственной измене и с позором отослана к отцу. Сам Хунерих в свое время жил заложником в Равенне, где и был помолвлен со старшей дочерью Валентиниана III Евдокией, которая стала его женой после захвата вандалами Рима в 455 г. От этого брака у Хунериха было два сына, старшим из которых являлся Хильдерих. Брак не был особенно счастлив, поскольку Евдокия замуж была выдана явно насильно; к тому же она была ревностной католичкой, а Хунерих — столь же ревностным арианином. В результате еще при жизни свекра Евдокия бежала из Карфагена на Восток и остаток своей жизни провела в Иерусалиме. Возможно, эти обстоятельства личной жизни наложили определенный отпечаток на его характер.
Хунерих в целом продолжал политику отца. Поскольку по германскому обычаю прежние договоры переставали действовать после смерти одного из партнеров, он подтвердил договоры, заключенные Гейзерихом с Одоакром и Зеноном. Чтобы установить хорошие отношения с Империей, Хунерих в 480 или 481 г. разрешил католикам заполнить долгое время остававшуюся пустой кафедру в Карфагене[283], а также вообще открыть все церкви и разрешить католикам совершенно свободно отправлять свой культ. Одновременно он потребовал от Зенона, чтобы тот также разрешил арианам свободно исповедовать свою веру в Константинополе и «в других провинциях Востока», т. е. во всей Восточной империи, угрожая в противном случае возобновить антикатолическую политику. Это был, конечно, демагогический жест, ибо едва ли он всерьез надеялся на такую уступку императора. Но этот жест позволял ему, с одной стороны, «сохранить лицо» перед своими арианскими подданными, а с другой, использовать несомненный отказ Зенона для начала преследований католиков в случае изменения ситуации, как это и случилось позже.
