Потерпев поражение от армии Тиберия,[159] лангобарды отошли на восточный берег Эльбы. Там они не задержались надолго, а отступили еще дальше на юго-восток к истокам Эльбы. На какое-то время лангобарды стали частью государства Маробода, но затем выступили против него и восстановили свою независимость. Они активно поддержали соперника Маробода Италика, и эта помощь оказалась решающей в победе последнего. Позже лангобарды отошли далее к юго-востоку, оказавшись во второй половине II в. в дунайском бассейне[160]. В 166 г. лангобарды в союзе с соседним племенем убиев вторглись в римские владения. Они были разбиты и заключили мир. Это вторжение явилось первым актом Маркоманских войн императора Марка Аврелия. Однако в эти войнах лангобарды далее не участвовали. В V в. лангобарды переселились на юг. В конце 80-х гг. V в. они воспользовались разгромом племени ругиев и заняли их область. Но тамошние условия показались им неблагоприятными, и они под руководством короля Татона, по-видимому, не сразу, а в несколько этапов, отошли на восток и заселили Паннонию[161]. Во время этого переселения лангобарды на какое-то время попали в зависимость от герулов и платили им дань, но, одержав в 508 г. над ними победу, вернули себе независимость. До этого герулы играли ведущую роль среди германских народов, граничивших с Империей. После поражения в кровавой битве с лангобардами их держава распалась, и на первый план выходят лангобарды. Резиденцией их короля стала, по-видимому, бывшая ставка правителя герулов.
В первой половине VI в. в Подунавье сложилась обширная держава лангобардов, и лангобарды становятся мощной силой, с которой приходилось считаться и императорам, и остготам. Эго событие стало чрезвычайно важной вехой в истории лангобардов. Характерно в этом отношении изменение в именах лангобардских королей. Имена всех прежних правителей, начиная с Ибора и Айона (неважно, легендарных или исторических), были связаны в особенности с животным миром (Ибор — кабан, Айон — змей). С первой половины VI в. в королевских именах появляются и становятся обычными элементы, говорящие о военной доблести, о воинской славе, о предводительстве в битвах — bert или pert (знаменитый), hari (военный предводитель), oald (вести, управлять). Давая такие имена своим сыновьям и предполагаемым наследникам, их отцы старались подчеркнуть значимость подвигов будущих королей в жизни этноса. Военный этос явно заменяет собой прежний, связанный с тотемными фигурами и крестьянской (в основной скотоводческой) жизнью.
За время многолетних передвижений лангобардов у них произошло изменение системы власти. Само по себе предание о начальном этапе лангобардской истории мифологическое, как и герои этого предания Ибор и Айон и их мудрая мать Гамбара[162]. Однако, как и во многих других мифологических рассказах, в нем содержатся определенные элементы историчности. К таким элементам надо прежде всего отнести сообщение о том, что во главе лангобардов (или еще виннилеров) стояли не король (как, например, у готов), а два герцога. Такой дуализм руководства племенем не был исключением. Достаточно вспомнить Хенгиста и Хорса, возглавивших, по преданию, переселение германцев в Британию. Возможно, власть уже тогда принадлежала одному роду, два старших представителя которого и вставали во главе племени. Аристократический род, таким образом, оказывался тем ядром, вокруг которого группировалось остальное племя. Если верить традиции, то братья во всем поступали по советам Гамбары, которая была явно связана с божественным миром[163], По-видимому, герцоги являлись не сакральными фигурами, а чисто военными предводителями. В сакральной же сфере значительную роль играли женщины.
После смерти Ибора и Айона лангобарды якобы не захотели дальше жить под властью герцогов и решили по примеру других народов поставить себе короля, каковым и стал сын Айона Агельмунд. На рассказ об этом событии, как он передан Павлом Диаконом, несомненно, повлиял ветхозаветный рассказ о постановке царем Саула, но сам переход от двойной власти герцогов к правлению одного короля несомненен. При этом власть сохранилась в руках того же рода. Согласно преданию, Агельмунд после 33 лет правления был убит болгарами. Сейчас принято, что в действительности речь идет о гуннах, которых в более поздние времена часто смешивали с болгарами. Если это так, то война, в которой погиб первый лангобардский король, не могла иметь место раньше конца IV в., а, скорее всего, такая война могла происходить в период создания Гуннской державы Ругой и Октаром, т. е. в 20-е гг. V в. Таким образом, если верить преданию, король появился у лангобардов не раньше 80-90-х гг. IV в.[164] В таком случае Агельмунд не мог быть сыном Айона, возглавившего вместе с братом переселение из Скандинавии. Перед нами сгущение времени, столь характерное для фольклора. Вероятнее всего, он, так же, как его отец и дядя, был персонажем мифа. Это, однако, не отменяет самого факта смены герцогской власти королевской. В условиях длительных переселений и постоянной борьбы с соперниками, какая сопровождала эти переселения, явно была необходима более сильная и интегрирующая власть, чем герцогская. Что королем становится сын или потомок одного из герцогов, неудивительно. Видимо, тот герцог, который прославился как военными подвигами, так и происхождением[165], и сумел подняться на более высокую ступень властной иерархии. Само имя рода Гугинги явно восходит к слову kuninga, которое в германских языках связано с родом (kuni) и королевским достоинством. Видимо, уже с очень раннего времени (и вплоть до своего исчезновения) этот род выделялся своей знатностью, и его право на руководство всем этносом не оспаривалось. Переход к королевской власти, однако, не означал ликвидацию герцогства как института. Герцоги продолжали действовать в качестве командующих отдельными частями лангобардов и сохранять значительное влияние на всю жизнь этноса. Дальнейшая история лангобардов характерна относительно частой сменой королевских родов, и это ясно говорит о сравнительной слабости королевской власти. Значительную роль в этой слабости играло влияние герцогов. В рассказе о поражении и гибели Агельмунда и последующей победе над «болгарами» его преемника и приемного сына Ламиссиона. вероятнее всего, отразилось сначала подчинение лангобардов гуннам, а затем освобождение лангобардов от гуннской власти.
За время своих странствий лангобарды из довольно небольшого, хотя и воинственного племени превратились в значительную и относительно многочисленную силу. Это не могло произойти только за счет естественного роста населения, тем более что частые войны наносили несомненный ущерб лангобардским мужчинам[166]. В рассказе о решительной битве с «болгарами» говорится, что Ламиссион обещал рабам, участвовавшим в сражении, свободу и явно сдержал свое обещание. Освобожденные рабы, таким образом, пополнили ряды боеспособных лангобардов. Как будет об этом сказано позже, во время своего вторжения в Италию лангобарды присоединили к себе различные другие этнические группы, большинство которых затем (и относительно быстро) слилось с лангобардами. Такое усиление лангобардов за счет ранее чуждых элементов, по-видимому, было постоянным явлением в истории этого этноса. Оно прослеживается вплоть до вторжения в Италию и даже после этого.
Как уже говорилось, после победы над герулами держава лангобардов становится важной политической силой. Однако среди самих лангобардов вскоре вновь начинаются раздоры. Племянник Татона Вахой сверг его и сам стал королем. Сын Татона Хильдехис попытался ему противостоять, и это привело к гражданской войне, завершившейся победой Вахона, после чего Хильдехис бежал к гепидам. Вахон сумел распространить свою власть на значительную территорию Юго-Восточной Европы. В частности, он подчинил остатки свевов, еще остававшихся в Подунавье. После смерти остготского короля Теодориха Вахон захватил Паннонию, ранее принадлежавшую остготам. Здесь ланобарды расположили свои жилища вблизи римских вилл и других поселений, оставшихся от римского времени. Оставшееся римское население было обложено налогом, который оно платило лангобардскому королю. Лангобарды поддерживали торговые связи с Империей, откуда они получали стекло, бронзовые сосуды, некоторые виды особо изящной керамики и даже слоновую кость[167]. Вахон оказался не только умелым воином, но и искусным дипломатом. В то время династические браки играли большую роль в политической жизни. Вахон выдал свою дочь замуж за франкского короля Теудериха, который после раздела Франкского королевства получил его восточную часть и оказался тем самым в опасной близости к владениям лангобардов. Два его собственных брака связали его сначала с тюрингами, а затем с герулами. Вахон также заключил союз с императором Юстинианом[168]. Все это обезопасило Лангобардскую державу и укрепило ее положение.
