Этому способствовали как наградная политика государства, так и психология человека. Например, полковник Пеньковский, предавший свою Родину, так вот жалился своим хозяевам за рубежом: «Я работал в Военном Совете до ноября 1943 г. В это же время праздновали освобождение Киева, и я подумал, что война очень скоро кончится. У меня не было ни знаков отличия, ни орденов. За финскую кампанию я не получил ничего — лишь благодарность, да портсигар. Уже тысяча человек получили звание Героя Советского Союза, поэтому я подал ходатайство о том, чтобы меня послали на передовую, и прибыл на первый Украинский фронт». И далее: «В июне 1944 г. я был ранен и послан в Москву. Два месяца пролежал в госпитале. Меня выписали в июле, и я был готов вернуться на фронт. В то время я был майором, самым младшим полковым командиром на фронте. У меня было тогда два ордена…»

Не правда ли, очень трогательная история?

Человек идет на фронт в конце 1943 г. в звании майора не Родину защищать, а потому что у него нет орденов! И это не единичный случай. Мне очень часто приходилось встречать в литературе мемуарной и художественной буквально ненормально-трогательное отношение к наградам.

К концу воины появилась тенденция моды на награды, которая в дальнейшем лишь развивалась.

Дело шло к победе, шел 1945 г. За последние 6 месяцев войны награждения составили 5 470 000 (из них 3 530 000 только приказами командиров полков) при численности армии 6 330 880 и потерях 631 633. Следовательно, в победный год численность награждений возросла до 86 %.

Только возникает вопрос: а кого награждали? Вот факты.

Генерал Ф.Е. Боков в своих мемуарах «Весна победы», касаясь вопроса награждения, написал: «.. во время посещения 416-й стр. дивизии я обратил внимание на то, что представленные мне командиры и политработники, отличившиеся в боях, не имеют наград. Выяснилось, что о героях попросту забыли. Старшие начальники признавались, что «руки еще не дошли», чтобы командиры не представляли нужные документы…

Пришлось дать задание политотделу армии изучить практику награждений непосредственно в частях и подразделениях. Выборочная проверка вскрыла серьезные недостатки. Оказалось, что многие офицеры, проявившие настоящую отвагу и воинское мастерство в последних боях, вовсе не удостоены наград. Хуже того, иногда это пытались мотивировать тем, что командир части, мол, не был представлен к награде и поэтому-де нет основания отмечать и его подчиненных.

Мы посоветовались с командармом и решили обсудить этот вопрос, наряду с другими, на Военном Совете, пригласив командиров и начальников политотделов соединений. Было принято решение изучить во всех полках дивизии практику поощрения воинов и устранить недостатки. Вскоре около четырехсот командиров и политработников были удостоены наград».

Только за пять дней апреля 1945 г. в войсках 5-й ударной армии были награждены 8500 красноармейцев, сержантов и офицеров А за три дня до начала наступления на Берлин в армии получили 130 000 человек грамоты с благодарностью от Верховного Главнокомандующего за участие в боях за освобождение и взятие ряда городов.

Из политического донесения начальника политотдела 69-й армии начальнику политуправления 1-го Белорусского фронта о некоторых итогах и недостатках первого дня боя на Одерском плацдарме:

«№ 0471

18 апреля 1945 г.

5. Награждение раненых.

Опрос раненых выявил много бойцов, сержантов и офицеров, имеющих по нескольку ранений, до сих пор не награжденных или награжденных такими правительственными наградами, которые не соответствуют их подвигам.

Командир взвода 1 сб 39 СП 4 сд лейтенант Грундовский Н.В. до 16 апреля был ранен пять раз. 16 апреля ранен шестой раз — тяжело (слепое осколочное ранение в грудь) Награжден лишь медалью «За отвагу» в октябре 1942 г. и после этого больше не награждался.

Характерно, что тов. Грундовский в числе четырех офицеров прибыл в полк 8 апреля с.г. Был направлен на должность ПНШ по учету. Никто из командования полка с ним не беседовал. Он ни разу даже не видел командира полка и его заместителя по политчасти. Выявлены бойцы и офицеры, имеющие два и три ранения и до сих пор не награжденные (312сд, 247сд и др.). У многих раненых, уже награжденных, отсутствуют на руках удостоверения о их награждении орденами и медалями.

Красноармеец батареи 76-мм орудий 92 °CП 247 сд Хасанов дважды ранен, награжден орденом «Красная Звезда», до сих пор не получил справку о награждении. Пом. комвзвода 1-й минроты 39 CП 4 сд ст. сержант Куличенко награжден орденом «Красная Звезда» и медалью «За боевые заслуги», до сих пор удостоверений о награждения не получил…»

В письме в ЦК ВКП(б) А.А. Жданову 21 января 1948 г. Маршал Советского Союза Г.К. Жуков писал: «Я подтверждаю один факт — это мое близкое отношение к 3., которая всю войну честно и добросовестно несла свою судьбу в команде охраны и поезде Главкома. 3. получала медали и ордена на равных основаниях со всей командой охраны, получала не от меня, а от командования того фронта, который мною обслуживался по указанию Ставки. Вполне сознаю, что я также был виноват и в том, что с нею был связан, и в том, что она длительное время жила со мною».

Мне известна фамилия некой 3., но я не беру на себя ответственность писать ее полностью…

3. — это походно-полевая жена маршала в годы войны, врач из команды охраны. Поэтому у нее и соответствующие награды: орден боевого Красного Знамени, орден Красной Звезды, медаль «За отвагу» и еще четыре медали и три иностранных награды. Для женщины на фронте — иконостас солидный. Куда уж там окопнику!

23 января 1944 г. командир 96 гв. стрелкового полка, в котором служил мой дед, подписывает наградной приказ № 002/11, где во втором пункте написано: «Машинистку штаба полка гв. ефрейтора В. Валентину Петровну, за то что за время боевых действий полка с 42 по январь 44 года в грудных условиях боевой обстановки, самоотверженно трудясь, добилась чистоты и аккуратности в работе, способствуя тем самым своевременному представлению донесений перед вышестоящими штабами». Думаю, нет смысла комментировать награждение боевой медалью за чистоту и аккуратность в работе, ведь дело здесь совершенно в другом…

Из письма генерала Власова походно-полевой жене А.П. Подмазенко, находящейся на своей родине по случаю беременности:

«Дорогая Аля! Теперь разреши поздравить тебя с высокой правительственной наградой — медалью «За отвагу». Ты теперь обогнала тов. Кузина: он имеет медаль «За боевые заслуги», а ты уже сразу получила вторую «За отвагу». Искрение рад, да и не только я. Меня поздравляли все наши сотрудники. Кроме тебя, из наших еще несколько также наградили разными медалями…» Какие же подвиги совершила врач Агнесса Павловна, находясь при А.А. Власове?

Две медали «За отвагу» в 1942 г. — это, знаете ли, очень и очень серьезно. Но все очень просто. Две медали от командующего — это как сегодня пара дорогих колец, не более. Такие были времена, такие нравы.

В годы войны в армию и на флот было призвано около 500 000 женщин. Летчицы, снайперы, врачи и военфельшеры, зенитчицы и связистки, прачки и синоптики воевали рядом с мужчинами. Они также погибали в боях, получали ранения и несли свой солдатский и офицерский крест наравне с ними. Но были среди них и те, кого называли не иначе как ППЖ — походно-полевые жены, которые скорее пристраивались на войне за спинами командиров и начальников, в тепле, в уюте и сытости. И за это же получали ордена и медали. Они тоже много сделали для победы и потому наград у них было несколько больше, чем у женщин-фронтовиков.

В апреле 1945 г. техком Главного интендантского управления приступил к созданию медалей за взятие европейских столиц. Просмотр эскизов большой группы художников состоялся 24 апреля. Всего было рассмотрено 116 рисунков. По одной медали «За взятие Будапешта» обсуждалось два десятка проектов, более десяти проектов медали за Варшаву и более 15 проектных рисунков медали «За взятие Вены».