– А нэдзуми?

Бэлтрис хмыкнула.

– Лично я ни разу не встречалась с ними. Но мне говорили, что доверять им не стоит.

– Палдор упоминал об этом, – подтвердил Джейс.

Но все это были завтрашние заботы. Прожевав пару ломтиков вяленого мяса, Джейс удалился к своей походной постели, больше не сказав Бэлтрис ни слова. Сосредоточившись на миг, чтобы накрыть себя магической завесой, которая разбудит его, если кто-то подойдет слишком близко, маг закрыл глаза и уснул.

***

Бэлтрис сидела, прислонившись спиной к бревну, и смотрела на спящего Джейса. Их разделяли только тлеющие угли почти догоревшего костра.

Это было бы очень просто. Мгновенная вспышка пламени, или внезапный призыв, и Белерен умрет прежде, чем успеет выбраться из-под одеяла. Больше никаких тревог, не придется то и дело оглядываться через плечо и думать о том, насколько далеко простираются его амбиции в Консорциуме.

Не нужно будет больше гадать, что случиться, если – или когда – Теззерет решит, что телепат в качестве правой руки ему нужнее, чем заклинательница огня.

Так просто… И никто ни о чем не узнает. Она скажет, что Белерена казнили нэдзуми, или что он слишком жадно зачерпнул ману Камигавы и навлек на себя гнев ками, местных духов-демонов. Можно будет даже рассказать, что он заблудился, следуя за ней сквозь Слепую Вечности, и пропал там бесследно. Такое изредка, но все же случалось. Белерен стал бы не первым мироходцем, который устремился к незнакомой цели, чтобы больше никогда не вернуться.

Бэлтрис почувствовала, что ее дыхание участилось, а кровь быстрее понеслась по венам. Крохотные искры сыпались из уголков ее глаз, хоть она этого не замечала. Даже угли костра вспыхнули новой жизнью, когда магия заструилась вокруг и сквозь нее.

Так просто… Бэлтрис глубоко вздохнула и позволила своей ревнивой злости развеяться. Костер снова потух, и пламя в ее глазах угасло.

Не милосердие остановило ее руку этой ночью. Это была верность, сказала она себе, преданность Теззерету, Консорциуму и всей их миссии. Она не могла предугадать, что ее ожидает, с чем она столкнется, вступив в схватку с нэдзуми. И Белерен мог ей пригодиться, сколь ни противна была ей сама мысль об этом. К тому же в случае провала ей вовсе не хотелось держать ответ перед Теззеретом, если вина за неудачу будет целиком и полностью лежать на ней.

Так что пускай Белерен поживет еще одну ночь. Возможно, когда задание будет выполнено, ей выпадет другой шанс разделаться с ним.

Наконец Бэлтрис улеглась в свою постель, завернулась в одеяло и погрузилась в сон.

***

– Интересно, кому пришла в голову столь идиотская мысль – отправить двоих людей на вылазку в этот крысятник? – сердито прошипела Бэлтрис.

Джейс пожал плечами, хотя он был уверен, что напарница не видит его жеста.

– Как только ты найдешь мироходца-нэдзуми и завербуешь его в Консорциум, обязательно дай мне знать. К тому же, – добавил он, помолчав немного, – мы оба знаем, чья это была идея. Если хочешь, я донесу твои жалобы до сведения Теззерета, когда мы вернемся. Уверен, он будет в восторге от того, насколько ты разделяешь его точку зрения.

Бэлтрис одарила Джейса взглядом, который мог бы испепелить его без всякой магии, но промолчала.

Они лежали, скорчившись в липкой вязкой тине – достаточно жидкой, чтобы просочиться сквозь одежду, и достаточно густой, чтобы намертво к ней пристать. Соприкасаясь с кожей, она мерзко хлюпала, словно заразная болезнь, обретшая плоть. Несмотря на полное отсутствие ветра, вода постоянно двигалась – подводные течения тревожили заросли тростника и огибали стволы исполинских кипарисов, чьи зеленые лапы жадно собирали весь солнечный свет, не оставляя ничего для болота внизу.

Джейс дернулся, когда насекомое величиной, по-видимому, с небольшого дрейка больно ужалило его за ухом. Он поклялся себе, что больше никогда и близко не подойдет к болоту, если, конечно, его мнение будет кого-нибудь интересовать.

Они лежали так уже несколько часов, покрытые грязью и опавшей листвой. Лежали, наблюдали, размышляли, спорили и снова наблюдали, поскольку ни один из них не представлял, что же им делать дальше.

Деревня нэдзуми занимала обширный участок болота. Кособокие хижины, сложенные из обрубков древесных стволов и стеблей бамбука, покоились на сваях различной высоты, которые приподнимали их над топью. Эти довольно примитивные постройки, тем не менее, свидетельствовали об уровне мастерства, который для Джейса стал неожиданностью. Дверные проемы и окна были не грубыми и наугад проделанными дырами, а аккуратными отверстиями круглой или овальной формы. Ступени, вырубленные в самых больших стволах, выглядели надежными и ровными, хотя явно предназначались не для человеческих ног. На бамбуковых шестах, выступающих из стен, висели фонари и несколько потрепанных знамен. Хотя болота вокруг были достаточно мелкими, чтобы ходить по ним вброд, у основания многих хижин виднелись утлые лодчонки, привязанные к сваям.

Но все это было совершенно не важно. В замешательство напарников поверг тот факт, что деревню населяло несколько сотен нэдзуми, чья жизнь, похоже, не подчинялась никакому распорядку, включая смену дня и ночи. Воистину, «незначительные затруднения»! Первые пять минут Бэлтрис вполголоса проклинала Палдора и его бесполезные сведения.

Поэтому они терпеливо дожидались наступления ночи в надежде на то, что в темноте их хотя бы не заметят. Нэдзуми тем временем сновали между сваями на самодельных плотах, обсуждая все, что могло заинтересовать человекообразных крыс. Фермеры бродили туда-сюда по пояс в болотной жиже, таская на спине мешки с рисом. Солдаты в доспехах из вареной кожи, вооруженные копьями тэ яри, кривыми кинжалами, короткими изогнутыми луками и даже настоящими катанами, охраняли границы поселения. Одни из них несли дозор на ветвях деревьев или помостах, закрепленных высоко среди стеблей бамбука, другие патрулировали болото в лодках с высокими бортами.

Солнце зашло за горизонт, на небо высыпали звезды, и луна застенчиво показала тонкий краешек своего диска. Фермеры ушли, но их место заняли охотники. Они отправились ставить капканы и выслеживать ночных болотных тварей. Фонари окутали деревню тусклым светом. Его едва хватало Джейсу и Бэлтрис, но для крысиного зрения нэдзуми такого освещения было более чем достаточно. Похоже, деревня вовсе не собиралась засыпать.

– Хватит, – сказал Джейс, когда стало очевидно, что ночь поможет им не больше, чем день. – Глупость переходит все границы. Мы не можем что-то предпринимать, имея так мало сведений. Оставайся здесь.

Не дожидаясь ответа, Джейс пополз по грязи, опираясь на колени и локти. Поначалу он хотел замаскироваться при помощи иллюзии, приняв вид типичного обитателя болота, но решил, что в облике аллигатора или удава его запросто может прикончить какой-нибудь излишне ретивый охотник, а его скудные познания о Камигаве не позволяли ему придумать столь же подходящий, но менее аппетитный образ. Если подумать, Джейс даже не был уверен, что в Камигаве водятся удавы и аллигаторы. Поэтому маг просто окружил себя тенью, сделавшись невидимым даже для обостренных чувств крысолюдей.

Приблизившись к деревне, Джейс зашептал, вспоминая слова древнего заклинания, возможность применить которое ему выпадала нечасто. Это заклинание полностью устраняло любой языковой барьер. Многие маги пытались его постичь, но мироходцам оно давалось гораздо легче; возможно, их Искра, связь с миром за пределами миров, открывала их разум для магии значения.

Неуклюже, ползком, перемазавшись болотной тиной, Джейс все же сумел подобраться к одному из патрулей достаточно близко, чтобы расслышать, о чем говорят солдаты. Поначалу он с трудом различал слова незнакомого языка, звучавшие из нечеловеческих уст. Но звуки проникали глубоко в его сознание, проходили сквозь заклинание и обретали смысл. Слухом он все еще воспринимал камигавскую речь, но значение слов вспыхивало в мозгу мага спустя миг после того, как они достигали его ушей. Джейс как будто вспоминал определения, которые никогда до этого не учил.