Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Да, курил трубку…

— Были у него здесь враги?

Не было. Старый, неимущий, какие у него враги…

Карцов кивает головой, для него картина ясна.

Тут Кристина вспоминает, что однажды она рядом с постелью солдата на полу нашла курящуюся трубку, когда сам Хендрик храпел в постели.

Карцову надобно составить протокол. Поммер отводит полицейского чиновника в сарай и сдвигает в сторону тряпье на верстаке. Лучшего письменного стола в Яагусилла — увы! — не осталось.

Чиновник садится на чурбан и раскладывает на верстаке свои бумаги.

Истина установлена, но нет чернил, чтобы засвидетельствовать ее на бумаге.

Поммер посылает Лео в волостное правление — занять у писаря чернил.

Свидетели ждут на дворе, когда их попросят приложить свою руку к протоколу.

В тот же вечер Мария с Сассем уезжает в город. Отец отвозит их на лошади к поезду. Сердце у Марии ноет — муж не приехал на яанов день в Яагусилла. Перед своим мысленным взором она уже видит самое худшее: у мужа роман, он ходит к женщине.

Жизнь возвращается в старое русло: ведь пожар — это еще не конец света. Об этом Поммер говорит и своим внукам, которые пытаются воспользоваться случаем и совсем отбиться от рук, каждый сам по себе. Поммер снова натягивает вожжи; даже живя на чердаке хлева и в халупе, можно вырасти вежливым и порядочным человеком. Именно в халупах и выросло немало во всех отношениях образцовых мужей отечества. Дети очень довольны новым образом жизни, на чердаке они предоставлены самим себе. Дедушке со своей палкой не дотянуться от бани до амбара, он не может требовать от них такого же порядка, как в школе, когда они подолгу не засыпают.

Спустя несколько дней, в туманное утро, когда Кристина торопливо готовит еду на плите, сохранившейся на пожарище, а небо закрыто мрачными дождевыми тучами, за воротами появляется лошадь с телегой, на которой стоит черный гроб. Все это происходит так неожиданно, что Кристина бледнеет и пугается до смерти. Она поднимает голову от сковородки и вдруг замечает повозку, человека с хмурым и резким взглядом, который снимает крючок с ворот. Господи, да это сама костлявая с косой!

Приехавший оказывается сыном покойного Хендрика, тартуский ломовой извозчик, который хочет предать бренные останки отца освященной земле. Кратко и неприязненно говорит он с Поммером о делах и спрашивает, как произошло несчастье, больше всего он интересуется имуществом Хендрика. Узнав, что от отца остался только штык, да и тот обгорел, он что-то бормочет зло и велит учителю принести показать ему. Исподлобья смотрит извозчик на штык, щупает его пальцем, не знает сам, взять с собой этот кусок железа или оставить здесь.

— Медаль тоже нашли, — говорит Поммер, — но ее взял полицейский.

— Вот как! — бормочет ломовой извозчик и сует штык в телегу, под гроб.

Второй сын Хендрика, хуторской батрак, стоит поодаль на дворе и разглядывает сгоревший дом и подпаленные деревья. Человек он гораздо более спокойный и любезный, чем горожанин, о наследстве он не беспокоится, потому что знает — отец был беден и жил, что говорится, из ладони да в рот. Он оглядывает старый знакомый двор, пытается что-то припомнить из детских впечатлений и разговаривает с Кристиной. Вот он подходит к колодцу, достает свежей воды и пьет большими глотками. Потом оправляет свои посконные мужицкие брюки, идет к брату и учителю, которые советуются, как и что положить в гроб, и торопит их, так как скоро обед, а до приходского кладбища путь немалый.

Ломовой извозчик гонит лошадь вокруг пожарища к сараю, где лежат череп и кости; те немногие земные приметы, которые остались от Хендрика, разложены на куске старой рогожи. Извозчик готов все сразу же взять в охапку и положить в гроб, но младший брат останавливает его; он собирается попросить Поммера, их старого учителя, прочесть над костями отца, перед тем как положить их в гроб, слово божье. Старший брат, сопя, соглашается, недоверчиво обнажает он голову и исподлобья смотрит на Поммера, который, теребя усы, вспоминает подобающие случаю слова.

Кости вместе с рогожей кладут в гроб, и извозчик хочет сразу же наложить и крышку, чтобы уж все было сделано разом. Но и тут вмешивается брат-батрак и ведет лошадь с открытым гробом к другой стороне пожарища, к месту, где была классная комната. Там он берет несколько пригоршней мокрого от ночного дождя пепла и кладет его в рогожу, при этом на глазах его навертываются слезы, и в волнении он нежно проводит негнущимися пальцами по темно-серой кости лба.

Они заколачивают гроб, садятся сами в ломовую телегу рядом с гробом, младший брат вежливо прощается с учителем, старший же бормочет что-то зло и неопределенно, и выезжают из ворот. Поммер закрывает за ними ворота, встает на цыпочки и провожает взглядом лошадь, повернувшую к трактиру. У трактира похоронные дроги останавливаются, младший брат спрыгивает с телеги, забегает в трактир и сейчас же возвращается с бутылкой в руке. Они едут дальше и скрываются за углом дома.

Поммер идет в сарай. У него свои заботы, надо устраивать жизнь. Скоро осень, северное лето короткое, как свист птичьего манка, и во всяком случае предстоящую зиму им придется провести в бане, а к этому нужно подготовиться сейчас. Баня, правда, не очень старая, но стены надо утеплить. Прежде всего он решает привести в порядок полы, вернее — вообще настлать в бане полы, ведь две-три доски, что лежат на земляном полу, нельзя считать полом. Поммер сидит на чурбане и думает, где раздобыть доски. Есть несколько досок в углу сарая, но их не хватит. Придется пойти поговорить с Ааду Парксеппом, у него в прошлом году после постройки жилья остались облицовочные доски.

Ааду охотно готов помочь соседу-погорельцу. Первым делом сколотить для Поммера обеденный стол возле сарая. Там укромнее, чем во дворе, дети все умещаются хорошенько, и за ними легко присмотреть.

Он заботится и о пакле и велит детям утыкать ею стену бани. Старшим назначают Лео, который берется за дело с чересчур большим рвением и сразу же обвиняет Манту и Саали в том, что они ленивы. Девочки жалуются деду, что Лео придирается к ним. Лео оправдывается: девчонки дуры, не умеют и не хотят как следует утеплять стену. Дело кончается тем, что Поммер посвящает целый обеденный перерыв из своего дорогого времени, чтобы показать детям, как надо работать, чтоб была хоть какая-то польза. Ведь он наставник прежде всего.

И сейчас, после пожара, в Яагусилла нет недостатка в веселье и озорном шуме. Дедушкин пожар не тронул сколько-нибудь серьезно души детей, все было как увлекательное представление. Им-то что за беда? Свежий воздух, корова доится, бабушка хлопочет. Только бы сад, да, сад, не зарастал так быстро сорной травой!

Поммер же думает о школе. К зиме придется снять у кого-нибудь на хуторе помещения, ведь школу закрывать нельзя. Он не представляет себе, как это закрыть школу на год или на два. Это бывало в других волостях, газета «Олевик» сообщала, но должно ли это случиться и в Яагусилла! С божьей помощью он надеется избежать такой напасти.

С божьей помощью и при поддержке волости. Вернее, как раз наоборот.

X

Сход выборных собирается в сенокосную страду, в жаркий день.

Выборные стирают пот со лба и садятся с озабоченными лицами.

Школьный наставник сидит на краешке скамейки, неподвижный, как мраморное изваяние. Вот он протирает стекла очков.

И снова — школьный дом, деньги и Яан Поммер, волостной светоч с нетускнеющим стеклом.

— Весной Поммер приходил требовать от нас новый дом под школу, как, небось, все вы и сами помните, — с кривой усмешкой начинает Краавмейстер. — Когда волость не разрешила строить новый дом, он обозлился и в яанов день пустил красного петуха под стреху. А мы теперь решай, как быть с детьми школьного возраста…

Поммер надевает очки, его скуластое лицо хмурится.

— Помнишь ли ты, Краавмейстер, чему я учил тебя в классе двадцать пять лет тому назад? — обрывает он своего бывшего ученика.

21
{"b":"850235","o":1}