Быстро вспоминаю тропинку, по которой мне случалось ходить.

И тянусь к Каю. Не вижу больше собственных ног и спотыкаюсь, но продолжаю идти. Не напрямую, но несколько уклоняясь в одну сторону, чтобы солдату пришлось поменять позицию, когда он надумает стрелять в меня.

Потому что именно это он и собирается сделать.

— Восемь!

«Кай? — Какие-то случайные образы всплывают в его сознании. Значит, он еще спит. — Проснись, Кай, но не шевелись».

«Мммм». Он начинает приходить в себя, осознает мое присутствие и где сам находится; поначалу мысли сонные, потом он вспоминает все и сразу просыпается. Я приказываю ему лежать спокойно, хотя затекшие мышцы требуют движения. «Что происходит?»

Показываю Каю картинку: он сам на скамейке, неподалеку солдат с оружием и я — спускаюсь с холма.

— Девять!

Оставляю Кая, открываю глаза и делаю шаг на расчищенное место.

Солдат отводит ружье от Кая и берет на мушку меня.

— Как раз вовремя! — говорит он.

Я стою, подняв руки над головой. Умереть нетрудно; я столько раз видела, как люди умирают. Но все во мне — каждая клетка, каждый кусочек плоти, каждый орган — взывает к движению и борьбе, к жизни.

Но сейчас я ничего не могу сделать, чтобы остановить его.

Кай открывает глаза. Солдат не смотрит на него. Он стоит возле скамейки и наслаждается моментом, лениво целится в меня.

Выбросив ноги вперед, Кай наносит ему жестокий удар в живот. Оружие дергается, и пуля летит мимо, у меня над головой. Бросаюсь к ним.

Кай вложил в удар столько силы, что скамейка, к которой привязаны его руки, опрокидывается, сбивает солдата с ног и прижимает к земле.

Солдат отчаянно пытается выбраться из-под нее, и тут гремит еще один выстрел. Сердце замирает, но пуля снова летит мимо и впивается в дерево.

«Быстрее!» — верещит Келли.

Уже наполовину сидя на земле, солдат пытается спихнуть с себя скамейку, но тут подбегаю я и резко толкаю ее так, что она ударяет солдата в голову. Оружие отбрасываю ногой в сторону. Солдат валится на землю и не шевелится.

— Кай! Ты в порядке?

— Шэй!

Переворачиваю скамейку и обнимаю Кая. Он дрожит и целует меня, хотя руки у него до сих пор связаны за спиной.

— Никогда так не пугался, — говорит он, и я знаю, что боялся он не за себя.

«Шэй! Сзади!» кричит Келли.

Оборачиваюсь — солдат привстал, заводит руку за спину и достает пистолет.

На этот раз ярость откликается мгновенно и беспощадно бьет в цель. Солдат дергается в конвульсиях и падает на землю.

— Шэй? Это ты сделала? — спрашивает Кай. В его широко открытых глазах тревога и страх, но боится он не солдата. Кай смотрит на меня.

КЕЛЛИ

— Что это за шум? — Склонив голову набок, Шэй прислушивается. «Келли, можешь проверить?»

Я несусь мимо дома к дороге и еще быстрее возвращаюсь.

«Сюда едет армейский грузовик, он быстро приближается», — сообщаю я, оставаясь в воздухе, чтобы видеть поверх деревьев и дома.

Шэй бросается развязывать веревки, которыми Кай притянут к скамейке. Она ругается.

— Не могу справиться с узлом.

«Они уже на улице. Быстрее!»

Шэй бежит к дому и возвращается с ножом. Разрезает веревку и освобождает руки Кая. Тот поднимается на ноги, смотрит на тело, лежащее на земле.

— С ним все нормально?

Шэй поворачивается к нему.

— Я не знаю. Но он собирался убить меня.

Они просто стоят и смотрят друг на друга, хотя нужно бежать.

Перед домом с визгом тормозит грузовик, и они оборачиваются на звук.

«Бегите!»

Пробираясь сквозь кусты, они бросаются вниз по холму, надеясь спрятаться за деревьями.

Потом Шэй берет Кая за руку, тянет в сторону каких-то зарослей, и они прячутся за ними.

— Ш-ш-ш, — шипит она.

«Келли, что там происходит?»

«Их двое; один из них — тот самый лейтенант. Они только что нашли своего приятеля в саду. Думаю, он мертв. Оба злые, лейтенант пинает скамейку. У второго занятная штучка вроде бинокля, и он рассматривает через нее всю округу».

«Они о чем-нибудь говорят?»

Лечу послушать. Тот, что с биноклем, все еще рассматривает рощу в низине у дома и ее окрес-ности.

Наконец бросает это дело и ругается.

— Никаких следов.

— Они не могли далеко уйти. Ларсон связывался с нами по рации несколько минут назад.

— Скоро прибудет подкрепление с собаками. Мы их найдем.

ШЭЙ

Как можно быстрее и стараясь производить как можно меньше шума в тишине ночи, мы спускаемся к воде. Я шепчу Каю, что едет подкрепление с собаками и что нам нужно побыстрее добраться до причала и отплыть от берега.

Должно быть, Кай озадачен, откуда мне все это известно, но не спрашивает. Я уклоняюсь от его мыслей. Они беспорядочны. Ему нужно какое-то время побыть наедине с собой. Мне не хочется думать о том, почему он так на меня смотрит. Ему известно, что я каким-то образом обездвижила того солдата. Но я блокирую эти мысли: не могу про это думать и одновременно переставлять ноги.

Кружится голова. Сегодня я ела только тосты с арахисовым маслом, и то утром, давным-давно. И Кай наверняка тоже голоден и хочет пить.

Звезд не видно — они прячутся за облаками. Будем надеяться, что погода не переменится, когда мы окажемся на воде. Но сейчас трудно даже переставлять ноги.

Мы как раз выходим к кромке воды, когда над нами вихрем проносится Келли. «Скорее! Приехал еще грузовик и…»

Она не успевает закончить предложение — тишину ночи разрывает громкий лай собак.

— Бежим! — призывает Кай. — В воду.

Собьет ли это собак со следа? У меня захватывает дух, когда мы бредем по ледяной, доходящей до голеней воде. Надеюсь, собаки своим лаем заглушают наше шлепанье. Наконец в темноте появляется смутный силуэт — пристань. Наша лодка все еще на той стороне озера; не знаю, что мы будем делать, если соседской шлюпки не окажется на месте. Переправляться вплавь?

Выше по берегу в кустарнике раздается треск, чавкающие звуки, крики. В ноги прыгают огни фонарей.

Они все ближе.

Мы приближаемся к причалу; увидев шлюпку, я чуть не плачу от облегчения.

— Залезай, — говорю я Каю и нащупываю швартовочную веревку. Отцепившись, забираюсь в лодку и изо всех сил отталкиваюсь веслом от настила.

— Дай мне, — говорит Кай; второе весло уже у него в руках. Он начинает грести ровно и сильно.

Слышны всплески — собаки учуяли наш след у края воды; опять всплески — они бегут на запах вдоль берега озера. Столько усилий, чтобы сбить их со следа, и все напрасно; оказывается, это хорошо работает только в кино. Уверена, что когда мы отплывем подальше, они потеряют наш след, но сейчас собаки совсем близко, на них уже падают отсветы от фонариков солдат. Они бегут за собаками к причалу, сейчас осветят поверхность озера и возьмут нас на мушку, почему бы нет?

Мы понемногу отдаляемся. Мышцы на руках Кая перекатываются от усилий.

Собаки хрипят все ближе. Они выскакивают на причал, уже озаренный светом фонарей, бегут на самый край и лают.

Отсветы огней ложатся на воду — сначала в одну сторону, потом в другую. До нас они почти не достают.

«Вы нас не видите у вы нас не видите, вы нас не видите…»

Повторяю эти слова про себя, изо всех сил желая, чтобы они стали правдой.

Потом раздаются выстрелы, и в воду вокруг нас врезаются пули. Чуть не кричу от ужаса. Мы падаем на дно лодки.

Но все пули выпущены напрасно. Они не могут видеть нас, просто палят в темноту. Скоро пальба затихает.

Касаясь руки Кая, я делаю знак, что сама сяду за весла. Гребу медленно, опуская и вытаскивая весла из воды как можно тише, без всплесков.

«Вы нас не видите, вы нас не видите, вы нас не видите…»