Мама ничего не говорит о том, что мы сидели так близко и что уже почти полночь.

Она выходит, когда мы прощаемся.

— Спасибо, что выслушала, Шэй, — говорит Кай. У него теплый взгляд, сейчас в нем больше… не знаю, покоя, что ли, чем раньше. Он наклоняется, кладет мне ладони на плечи, мои руки обвивают его талию. Мгновение мы стоим так, потом он отстраняется и озабоченно хмурится. — Ты позвонишь мне, если…

— Да, — перебиваю я его, не желая тратить эти мгновения на Дункана. — Уверен, что нормально доедешь? Уже так поздно.

Он касается моего подбородка.

— Мне это не помешает. — Улыбается. — Со мною все будет в порядке. Дай мне свой номер, я сообщу, когда доберусь. — Он достает свой телефон и вбивает мой номер.

Наклонившись, быстро целует меня в щеку. Прикосновение легкое, как касание пера. Губы у него мягкие, дыхание теплое, щека немного колючая — на ней тень от щетины. И мне хочется повернуть лицо, запустить пальцы в его волосы и поцеловать Кая, поцеловать по-настоящему. Голова идет кругом, кровь бешено струится по жилам, руки и ноги тяжелеют, и ими трудно пошевелить. Я замираю, и, хотя двигаться не могу, момент восхитителен.

А потом на меня обрушиваются все переживания прошедшего дня. На глаза наворачиваются слезы. Столько всего вместилось в такой короткий отрезок времени, что я чувствую себя старше той девушки, что проснулась вчерашним утром. Его пропавшая сестра; воспоминания, совместная прогулка и восстановление всего увиденного в тот день; обретенная Каем надежда на то, что полиция возобновит поиски. Дункан. То, как Кай бросился меня спасать. И как он не мог остановиться. Его слезы — и мои. Все, что он рассказал мне, держа за руку. Его рука, обнимающая меня, и бьющееся сердце, которое я слушала, засыпая.

И теперь он прощается со мной.

Но Кай не видит слезинки, скатившейся по моей щеке. Он отвернулся и надевает куртку и шлем, чтобы отправиться в путь. Быстро смахиваю ее.

КЕЛЛИ

ШЕТЛЕНДСКИЙ ИНСТИТУТ, ШОТЛАНДИЯ

До начала отсчета 5 минут

Гремит еще один взрыв, долгий, рокочущий.

Теперь он не под нами, а где-то вдалеке, но звуковые волны накатывают одна за другой. Даже громче, чем в первый раз.

Все, за кем я шла, падают на пол. Некоторые зовут на помощь, но кого? Другие рыдают. Остальные лежат тихо и не двигаются.

Лечу вверх по шахте лифта, бросив их внизу. Все выше, выше, и крики несчастных уже не доносятся до меня.

Шахта грохочет от серии взрывов, более слабых.

Когда наконец достигаю верха, вижу кабину, и она преграждает мне дорогу.

Нет! Выпустите меня!

Растекаюсь по дну кабины, по стенам шахты, исследую, ищу…

И нахожу. Щель в стене у дна кабины. Не знаю, была она здесь всегда или появилась от сотрясений, вызванных взрывами.

Но потом снизу раздается шипение. Кажется, сам воздух хватает меня и тащит назад, туда, откуда я пришла, вглубь. Напрасно я шарю руками по стенам — падаю, падаю, пока волна жара не подхватывает меня и не подбрасывает обратно вверх. Огненный шар; стена пламени.

Вся охваченная огнем, снова нахожу щель. Достаточно ли она большая? Становлюсь тоньше и начинаю протискиваться. Вокруг меня языки пламени. Металл коробится; щель становится уже. Втягиваюсь в нее все глубже и глубже. Появляется боль от жара, и она усиливается — боль, как при лечении, неистовая и палящая. Впервые ощущаю боль и вообще хоть что-то с тех пор, как меня лечили.

Я уже выжила в пламени один раз, но что будет теперь, когда я сделалась такой тоненькой? Мне нужно свернуться в шар и вырваться отсюда, быстро, или огонь уничтожит меня.

Мне уже все равно; это лучше, чем оказаться в ловушке под землей.

Но потом я внезапно оказываюсь на свободе. Прошла!

Я… в доме? Нет, в амбаре. Он выглядит, как обычный амбар — из камня и дерева, слегка покосившийся.

Лифт спрятан за тюками соломы; сейчас они пылают, выбрасывая вверх языки пламени.

В дальней от меня стене — открытая дверь.

Дверь… на волю?

Свежий воздух. В небе висит луна, хотя для ночи слишком светло.

Я бросаюсь к двери.

ШЭЙ

КИЛЛИН, ШОТЛАНДИЯ

До начала отсчета 2 минуты

В комнату возвращается мама. Она становится рядом, положив руку на мое плечо, будто знает, что сейчас мне это нужно. Мы смотрим в окно, как байк Кая исчезает за поворотом дороги. Увижусь ли я с ним снова?

Мне не холодно, но волоски на руках и шее встают дыбом, и я дрожу. Мир больше не кажется мне безопасным местом, каким я считала его всего день назад. По какой-то необъяснимой причине я тревожусь за Кая, за себя, за всех, кто мне дорог.

«Доброго пути, Кай, — шепчу я про себя. — Береги себя. И когда-нибудь возвращайся ко мне».

КЕЛЛИ

ШЕТЛЕНДСКИЙ ИНСТИТУТ, ШОТЛАНДИЯ

О минут

Пролетаю в дверь, на волю.

Позади горит амбар. Из-под земли доносится гул и рокот. Вдали небо светится красным.

Но мне все равно.

Меня охватывает безудержная радость, я бегу по траве прочь от амбара и пламени. Кувыркаюсь высоко в воздухе, в странной полутьме, больше похожей на ночь, чем на день.

Я СВОБОДНА!

ШЭЙ

— Проснись, пожалуйста, проснись, Шарона.

Мамин голос звучит настойчиво, но после короткого сна в голове у меня тяжело и мутно. Я вздрагиваю, вспомнив, почему я так устала: долго не спала, дожидаясь, когда придет сообщение. И оно пришло. Кай написал: «Милая Шэй, я дома и в полном порядке. Будь осторожна. Кай». Я впитываю эти слова, читаю и перечитываю их, пока наконец не засыпаю.

— Шэй! — повторяет мама, и я открываю глаза. Еще темно. И разве сегодня не воскресенье?..

Сажусь, стряхивая с себя сон.

— Что такое? Что-нибудь произошло?

Мама стоит в дверях моей спальни, в той же одежде, в которой пришла вечером.

— Иди, посмотри новости. Что-то случилось на Шетлендах[5].— У нее такой встревоженный голос, что я вскакиваю, протираю глаза, надеваю халат и, пошатываясь, спускаюсь за ней к телевизору. На Шетлендах живет ее брат Дейви с женой и тремя детьми — моими кузенами.

Она протягивает руку, я устраиваюсь на тахте и прижимаюсь к ней.

Кадры на экране похожи на сцену из фильма-катастрофы. Разве такое может быть? Тем не менее это происходит.

Высоко в небо поднимается пламя. Кажется, что горит сама земля. Пылают здания, вся местность под ночным небом Шетлендских островов залита багровыми отсветами. Я трогаю маму за руку.

— Ты звонила?

— Пробовала. Телефонные линии отключены. Мобильник Дейви не отвечает.

— Что произошло?

Мама качает головой.

— Взорвался нефтяной терминал в Саллом-Во; начались пожары. Они не знают почему. Или не хотят говорить, — произносит она, и в ее голосе звучат слезы.

Весь остаток ночи мы смотрим обзор событий. Что это — террористический акт? Трагическая случайность? Репортеры высказывают предположения. Им известно, что произошел мощный взрыв и нефтехранилища на главном острове объяты пламенем. Нефть доставляется на Шетленды по морю или перекачивается по нефтепроводу с платформ в Северном море, там крупнейший терминал в Европе. Системы безопасности, предназначенные для обслуживания и перекрытия участков нефтепровода, не сработали. Буровые платформы тоже горят.