Глубоко вздохнув, я отвёл взгляд и осмотрел комнату — тут придётся долго наводить порядок, после чего отошёл в сторону и взмахом руки стряхнул с кровати Осколки зеркала, куски дерева от спинки стула, да ещё прочий мусор, и сам уселся на более менее чистое место.

Вновь посмотрев в красные, но пустые, без эмоциональные глаза Ха Нин, я снова вздохнул, даже эмпатическом не ощутив в ней никаких эмоций, а ведь раньше она буквально полыхала ими.

Я видел вариации ближайшего будущего и видел, что есть только два варианта, два пути, при котором вся эта выгоревшая пустошь не обратится внезапно пробудившимся вулканом.

Первый — убить Ха Нин. И это будет не сложно сделать — если я выберу этот путь, она даже сопротивляться не будет, когда я достану клинок из ножен и не спеша подойду к ней, чтобы срубить ей голову. Она все будет видеть, понимать, осознавать, но даже не шелохнется, не изменится в лице, в её чувствах не появится и тени эмоций. И даже когда её голова покатится по полу и последние искры жизни в ней будут затухать, она останется пустой оболочкой, в которой просто нечему гореть, чтобы распалять хотя бы зачатки эмоций.

Второй путь — противоположный. Поговорить. Искренне, без утаек, недомолвок.

Хотелось ли мне убивать Ха Нин? Нет. Мы не так давно знакомы и я не питаю к ней особых привязанностей, да и она уже дважды пыталась меня убить, но… вот так вот, оборвать жизнь пустой оболочки? Нет, только не так.

Я люблю сражаться, люблю ставить на кон свою жизнь, люблю испытывать азарт от борьбы за за свое выживание, когда мне нужно выкладывать изо всех сил! Как это было с заместителем основателя культа Избранной Крови! Мне и раньше это нравилось, а уж после того, как я начал практиковать технику секты Ха Нин, и подавно!

И вот так вот покончить с её жизнью…

Нет.

— Ха Нин… когда ты живёшь, ты узнаешь много нового. Каждая прожитая тобой доля времени обращается в твой опыт, твои воспоминания. Полезные и бесполезные, приятные и болезненные. Все это твой опыт и твоя память. Твои воспоминания. И главное правило твоих воспоминаний заключается в том, что они неизменным. Черты твоих воспоминаний, детали, могут сглаживаться, дополняться, затираться, но основа остаётся той же. Если изменить её, это будешь уже не ты, а друга ты. Они неизменным, потому что остались в прошлом и прошлое нельзя изменить, насколько мне известно. Именно неизменность прошлого делает тебя — тобой. Ты становишься такой, какая ты есть, проживаю настоящее и обращая его в прошлое.

Да, тяжело говорить о том, о чем никогда не говорил вслух и всегда молчал на протяжении всех жизней, на протяжении более чем ста лет…

— Ты права кое в чём — я знаю, что ты сделаешь. Знаю, что ты скажешь. И что скажут другие. И нет, не потому, что я пророк или ясновидец. Называть меня пророком и им подобным словом, все равно, что называть тебя любительницей огня. Вроде и верно, а сути не передаёт. И да, с одной стороны ты права — я знал, что твоя сестра мента, но ошибаешься, думая, что знал об этом с самого начала. Я узнал об этом в нашем доме, когда ты читала списки имён.

— Ты не читал книги, даже не заглядывал в них…/Ты не читал книги, даже не заглядывал в них… — сказали мы одновременно, и Ха Нин замолчала, поняв, что лучше не прерывать меня сейчас.

— Да, я не читал их. Но задайся вопросом, а что, если бы прочитал? Что, если бы, пока ты читала там второй том, я взял третий и открыл первую страницу, или вторую, или третью, или сотую, или взял четвёртый том, открыл сто шестнадцатую страницу и бросил взгляд на двенадцатого имя сверху страницы? Когда имеешь дело со мной, не нужно думать о том, что я знаю или не знаю, делаю, или не делаю, могу или не могу. Задавай я вопросом: «Что если?..», а дальше подставь любой возможный вариант моих действий, слов, реакции и так далее. И когда подставишь, можешь знать наверняка, с абсолютной уверенностью — я попробовал в тысячи раз больше вариантов, чем ты себе хотя-бы представить можешь после пары мин(полчаса) размышлений. Я не предсказываю будущее, не предвижу его, не гадаю на талисманах, костях и так далее. Я его помню. Помню, как ты помнишь, то, что сделала пару минут назад в прошлом. И как ты помнишь прошлое, потому что пережила его, так и я помню будущее, потому что пережил его. Только вот прошлое неизменно, оно одно, единственное, а будущее меняется сразу же, как только кто-то узнал о нём. И сколь многогранно будущее, столь же многогранны мои воспоминания о нём.

В пустив воздух в лёгкие, я задумался и продолжил.

— Нет, Ха Нин, не боюсь, что ты во пользуешься этой информацией. Если поняла ты, может понять кто-то другой. А если ты расскажешь. Об этом кому-то… как ты думаешь, тебе поверят? Когда я говорил тебе о технике, что меняет внешность, которая наверняка существует где-то в Простор, ты мне не поверила, для тебя это казалось слишком невероятным, невозможным. Так неужели ты думаешь, что кто-то поверит в то, что кто-то обладает, даже не техникой, а даром, помнить будущее? И нет, я не убью тебя, так как рассказал тебе эту информацию — если бы хотел, убил бы сразу, вместо того, чтобы рассказывать. Да, Ха Нин, я помню о том, что ты скажешь, что ты сделаешь. И бесполезно говорить случайные слова, пришедшие тебе в голову для проверки, я все равно не буду тебе в этом подыгрывать.

— Это…

— Невозможно, — сказал я, кивком подтверждаю её мысли. — Но так или иначе, ты должна понять, что я не знал о судьбе твоей сестры, не знал о том, что ты узнаешь и так далее. Это сложно для понимания, но, просто поверь, я не смогу тебе объяснить это, как не сможет практик Предела Бессмертия объяснить все свои тайны простому человеку так, чтобы тот полностью его понял. Всегда будут недопонимания, просто потому, что они живут разной жизнью. По разному видят и воспринимают мир. По разному думают. Я не могу понять, в полной мере твоих чувств, или их отсутствия, из-за потери твоей сестры. Не потому, что я бесчувственный монстр, а потому, что вижу мир иначе. Там, где человек потеряет дорогого себе, близкого сердцу человека, я вспомню тысячи и миллионы таких потерь, и каждое из воспоминаний будет об одном и том же человеке. Это будет неприятно, больно, но… если говорят, что время может лечить, то в моём случае, любое количество времени от утраты протекает в мгновение ока. У меня есть близкие и любимые мне люди, но… я знаю, что даже если я их потеряю, то, как бы больно мне не было, уже через несколько секунд это станет далёким, затершимся в памяти воспоминанием, что будет погребено под горами других воспоминаний. Мне не понять тебя — такой уж я есть. А тебе не понять меня — мы слишком отличаемся. Там, где для тебя все нормально — для меня может оказаться чем-то совсем иным, а мои нормы… они могут свести тебя с ума. В буквальном смысле этих слов.

Снова глубокий вздох — слишком волнительно впервые кому-то рассказывать такие детали о самом себе и настолько раскрываться.

— Потому, что, скорее всего, мы уже никогда не увидимся в будущем, и я могу, наверное, впервые в жизни позволить себе раскрыться перед кем-то, потому что больше, наверное, никогда тебя не встречу. Хотя, раньше и в такой ситуации я себе такого не позволял. — Ответил я на не высказанный в настоящем вопрос Ха Нин, после чего поднялся на ноги. — А теперь собирайся — мы почти прилетели и скоро ты нас покинешь и отправишься своей дорогой, которая, надеюсь, никогда не пересечется с моей.

С улыбкой сказал я Ха Нин, после чего вышел из её каюты.

Через пару мин(полчаса), дирижабль прибыл в порт и остановился, позволяя всем, кому нужно, сойти с борта. Ха Нин, одетая и уже приведённая в порядок, пусть и с несколько изменившейся стрижкой, которую она поправила за прошедшее время, направилась на выход. С собой у неё ничего не было, даже книги из культа Избранной Крови с именами она с собой не брала — все, что нужно, она оттуда получила, и больше не видела в них смысла, оставив те в своей каюте.