Он хмурится и снова собирает энергию. - Взор полночью ослеплю...

- Ага, желаю удачи хоть в этом.

Он что-то рычит на Первом Наречии, и воздух вокруг меня вдруг начинает мерцать, будто голова угодила внутрь роскошной радуги, глаза слезятся и свербит в носу. - Волшебная пыльца? Серьезно?

Очевидно, он вполне серьезен, как и волшебная пыльца: начинается чих столь могучий, что я сгибаюсь пополам, выронив древолазов, и пытаюсь перевести дыхание, отчего зуд в носу превращается в колонию гиперактивных муравьев-пуль, марширующих по синусам - и новый чих, от коего кровь брызжет изо рта и носа, я падаю на колени, в поле зрения лишь рваные черные пятна а муравьи-пули превратились в галлон концентрированной серной кислоты и она попадает в судорожно работающие легкие и кто-то говорит...

- Да благословит тебя Хрил, мой друг, и пусть Правосудие Нашего Владыки встанет меж тобой и подлой магией Темного Народца.

... и очевидно, Оно встает, как она и обещала, ибо я снова могу дышать и даже чуть-чуть видеть.

Встаю и утираюсь. Источник благословения и целения стоит в паре дюжин футов вниз по улице, лицом к ограм и камнеплетам и эльфу и ко мне, на ее лице некое отстраненное, скептическое веселье, под локтем четвертной бочонок. - Несколько волосков с его головы, - произносит она. - Лишь волосы. Без шума и гама. Двенадцать ройялов и нет проблем, сказал он. Ничего не добавив о резне, что следует за ним, как вороны за армией. Несколько волос с головы, сказал он.

- Хмм... - Не будь я так побит, покраснел бы. - Это сложное дело.

- О, неужели? Боже правый, устроенную тобой сцену никто не заподозрит в сложности.

- Святая срань. - Теперь я испуган. - Ты пьяная.

- Святая срань, - повторяет она, - ты истекаешь кровью.

Я смотрю на нее, на них и снова на нее. - Гм, я получил что требовалось. Может, нам просто, типа уйти...

- Сбежать? Сдать поле? Ради страха перед этими... животными? - Она кажется весьма обиженной. - Неужели я слишком переоценила твою смелость?

- Как и все. - Я утираю кровь с глаз. - Они не животные. И они на полторы... нет, на две хрени опаснее, чем кажутся.

- Как и я.

Что-то в ее поведении, в ее простой, солидной, нерушимой самоуверенности столь живо напоминает Мараду - "То есть ты хочешь отступить? Сдаться? Уйти? Не хотелось бы говорить о тру..." - что я не помню, как хотел оправдываться.

- Сколь бы низко я ни пала, но еще числюсь среди Легендарных.

О да, именно. - Ага, всего лишь пятьдесят гребаных лет после...

- Я та, что есть. Где бы - и когда бы - я ни была. Долг неизменен.

Хотелось бы сказать, куда она может засунуть свой долг... но было бы несколько неблагодарно, учитывая, что ее долг вернул мне дыхание.

- Не твое дело, хумансова корова, - выплевывает эльф. - Он вор, грабитель и насильник. Оставь его нам.

- А я говорю, он не таков, и я не уйду, - отвечает она ровным тоном. - Не устроить ли нам суд, измерив убеждения?

- Ты сошла с...

- Возможно. Но я Рыцарь Хрила.

Это привлекает всеобщее внимание. Огры положительно смущены, камнеплеты обмениваются мрачными взглядами. Все виды Народа знают Орден, хотя бы по репутации.

Они напуганы куда сильнее, чем я.

- Вы могли не знать, что сей человек шагает в тени Щита Нашего Владыки Битв. Посему я не стану требовать ваши жизни в воздаяние за его кровь, - продолжает она. - Но отныне никто не сможет заградиться незнанием. Следующий, кто поднимет на него руку, поднимет руку в последний раз.

- Ты Рыцарь Хрила? Умоляю, - рычит эльф, и я не могу его винить, ведь она стоит посреди улицы в обычной дорожной одежде из неокрашенного льна, мужеподобная женщина лет двадцати, темно-рыжие волосы и презрение к макияжу, и все же секси - не сразу можно углядеть вздутые жилы на шее и необычайно крепкие, мускулистые запястья. - Тогда как твое имя? Разве ты не должна хвастаться? Рьяно перечислять дикарских предков и титулы, и земли?

Мой желудок скручивает сильнее, но она выносит оскорбления как должное. - Будь ты человеком, вежливость требовала бы от меня Заявить об имени, титуле и владениях. Но ты не человек, и с таким я уже обошлась добрее, чем подобает.

- Если ты хриллианка, что делаешь в обществе без доспехов? Где твой трепаный моргенштерн?

Она даже не моргает. - Я в отпуске.

Я же говорю: как должное. Подавляю взрыв смеха, ведь я не хочу напоминать сборищу о своем присутствии.

- Отпуск? О яйца моего отца! - Он смотрит на огра рядом. - Выруби чокнутую.

Огр хмурится, весь в сомнениях, но приходит в движение.

Она не шевелится.

Огр мечет стальной шар так быстро, что видишь лишь серебристый промельк, но она так и не сдвигается, хотя бочонок под локтем взрывается дождем щепок и орошает леггинсы янтарной пенистой жидкостью. Эль. Хороший эль, судя по запаху.

Я смотрю на огра. - Наверное, не нужно было так делать.

Не то чтобы я готов был рыдать по нему - не сейчас, когда правая полужопа наливается тяжелым синяком - но бедный ублюдок точно не понимает, на какую беду напросился.

Она хмурится, глядя на останки бочонка, склоняется подобрать стальной шар. Взвешивает в правой руке. - Интересно.

- Не убивай его.

Она смотрит на меня. - Не надо?

Я простираю кровавые руки. - Он легко мог бы попасть в лицо.

Она рассудительно кивает и заводит руку назад - но огр опережает нас, следующий снаряд свистит в воздухе и попадает прямо между грудью и плечом, с силой тарана. Отломки костей прорезают кожу, рвут рукав. Она шатается, но стоит на ногах. Выглядит утомленной.

И даже не уронила шар.

- Смачно вошло и отлично брошено. - Она перебрасывает шар в левую. - Но я не правша.

В этот раз нет подготовки, лишь промельк руки и визг незримо быстрой стали и грудь огра вминается вместе с кольчугой, и он валится, словно дом упал на голову.

- Иисус Христос ... что я тебе говорил?..

- Твои советы услышаны.

- Да чтоб меня...

Однако она уже шагает к другим ограм и камнеплетам. Берется за правое запястье и встряхивает руку до плеча и тянет, и осколки костей прячутся в рваную рану. Огры и камнеплеты начинают расступаться. Она встает над умирающим огром. - Ты сражался с честью. Если встретимся снова, можешь называть меня так, как делают в моей стране. Васса, - говорит она тяжело, хотя со спокойной гордостью. - Васса Хрилгет. Сделай заметку.

Воображаю, все они сделают. Все они запомнят.

Она вздергивает голову.

- Хрил - Владыка Правосудия, не только Битв, - объявляет она всем. - Сие благородное существо не должно погибнуть. Как и ваши друзья-сильфы: Любовь Хрила может восстановить даже их. Но я воззову к Владыке Правосудия, лишь когда этому человеку и мне гарантируют безопасный проход.

Эльф продолжает сверкать глазами, вероятно, ищет способ выпустить мне кишки за дюйм секунды.

- О, ради всего дрянного, жалкий дрищ, - говорю я, - скольким друзьям придется умереть ради твоих раненых нежных чувств?

- Ты ограбил меня. Украл у меня и "Экзотики". Силой.

- Что, кусок черного сатина? Дай мне опомниться от недоумения.

- Привилегию коснуться меня, мерзкий дикарь, обезьяна-убийца.

- Мило. Тебе следует сочинять тексты для поздравительных открыток.

- Я профессионал. Я известен и уважаем во всех краях страны. Герцоги Кабинета становятся на колено и умоляют, чтобы я снизошел и позволил им понюхать лодыжку.

Ох. О, черт, я врубился.

Я пришел не как обычный клиент. Я пришел к нему как взрослый, тертый жизнью мужчина, пожелавший изысканного удовольствия от другого мужчины, а он узнал во мне своего - того, кто наделен похожими чувствами и опытом и готов сделать шаг-другой по дороге истинного интима... словно это не торговля телом, а романтическое свидание... о Иисус Христос, я же всё понимал. Конечно. Он душевно ранен внезапным обломом. Такой встречи он искал сотни лет.

Вот как они с Крисом полюбили друг друга в первый раз.