— Ладно, ладно, корбусь, — улыбнулся в усы линь.

Вскоре елец снова подплыл к Трумпису. Он опять держал за крылышко кузнечика. Елец кивнул Трумпису — мол, веди, показывай.

Трумпис поплыл впереди, поглядывая одним глазом на гостя. Елец был в ярком, пестром наряде — ну просто франт. До блеска начистил острые плавники, а тело так и переливалось всеми цветами радуги: спина темно-серая, бока сизо-голубые, брюшко серебряное, а плавники отливали то серым, то желтоватым, то оранжевым… «Конечно, не понравится ему у нас, — снова улыбнулся Трумпис. — Он речной житель…»

На Ауксе елец произвел хорошее впечатление. А пуще всего восхищалась она гостинцем.

— Ах, что же это такое? Как это называется? — спрашивала она без конца.

— Зеленый кузнечик, сударыня, — отвечал елец.

— А где он живет?

— На лугу. На лугу, что у реки, — с достоинством отвечал елец.

— А что, он вкусный?

— Скоро увидите.

— Непременно расскажите нам, как поймали его, — упрашивала Ауксе гостя. — Слышите, непременно!

— К вашим услугам. А если еще лучше попросите…

— Куда уж лучше, — вмешалась в беседу плотва. Выпучив глаза, она тоже восхищенно смотрела на кузнечика.

Король душистых лугов, зеленый кузнечик, и впрямь был прекрасен. Крупный, с длинными ногами, торчащими усами и, самое главное, в длинном зеленом фраке. Трумпис, и тот не видал такого. Линь только догадался: кузнечики, по-видимому, обитают невдалеке от берега реки Мелсвойи. Иначе елец не добыл бы его.

— Любезный елец, а зачем ему такие длинные ноги? — интересовалась Ауксе.

— Он же знаменитый прыгун. Оттолкнется ногами и летит.

— Ах, расскажите же нам…

— Дорогая, потерпи, еще не время, — заговорил Трумпис. — Гляди, вот еще гости…

Возле дома линей показалась трехиглая колюшка. Трумпис знал, что эта маленькая рыбешка ловка, жадна и до отчаяния смела. Однако даже Трумпис, глянув на колюшку, оторопел: на острых спинных колючках она тащила огромную личинку. Скинув ношу, рыбка несколько раз глубоко вздохнула.

— Ух, уморила, проклятая, — сказала она и принялась здороваться с гостями. Елец и плотва без особой радости отвечали на приветствие колюшки. Откровенно говоря, эта рыбка не пользовалась доброй славой среди речных обитателей. У многих своих соседей колюшка не раз поедала икру, нападала на только что вылупившихся мальков. А уж назойлива была колюшка невыносимо. Всюду она совала свой нос, все-то она первая должна была узнать, посмотреть, попробовать. Рыбы считали колюшку вредной рыбой и надавали ей всяких кличек. Звали ее и рогаткой, и колючкой, и жгучкой, рогулькой и приставучкой, шипицей, троешпоркой, шильницей, шнырой, шпилявкой, печкуром, торчком, тычком и всякими другими прозвищами. Трумпису, разумеется, все это было известно, но он был покладистый, терпеливый и незлопамятный, поэтому, сзывая гостей, не обошел и колюшку, которая считалась жительницей заводи. И потом, колюшка почему-то нравилась Ауксе. «По-моему, она красивая, — говорила линиха. — На вид очень хороша. Не похожа на остальных рыб». И правда! На теле у колюшки не было ни единой чешуйки. Вместо этого у нее были цветные костяные пластинки, а вместо брюшного плавника — две острых, выгнутых колючки. Колюшка носила такие шипы и на спине. Дотронуться, и то страшно. Со всех сторон шипы, колючки. Удивляться тут нечему — в семействе колюшек все такие. Родственница речной трехиглой колюшки — морская — носит на спине девять игл и ничуть не добрее своей кузины.

Короче говоря, появление колюшки не слишком обрадовало гостей. Сначала все молчали. Ауксе первой почувствовала неловкость этого молчания.

— Взгляни, колюшка, какой подарок принес нам елец! — заговорила она, обращаясь к колюшке. Но вышло еще хуже.

— Ну и что в нем особенного? — дернулась рыбка. — Обыкновенный луговой кузнечик, только и всего…

Тогда нахмурился елец.

— Тогда, может, гражданка колюшка нас чем-нибудь необыкновенным удивит? — произнес он довольно язвительно. — Может, ваша сухая шкурка — что-нибудь особенное?

Колюшка рассердилась. Она была вспыльчивая и не умела скрывать свой гнев. А как только она рассердилась, ее брюшко и нижняя челюсть стали багрово-красными, спина сделалась оранжевой, а глаза — зелеными, горящими и необыкновенно злобными. Все рыбы заметили, что колюшка в гневе. Трумпис решил прекратить ссору.

— Уважаемые рыбы! — воскликнул он. — Вы же наши гости, и все ваши подарки хороши, они украсят нашу трапезу.

— Ну, конечно, конечно… Надо уважать себя и хозяев, — заступилась плотва.

— Я ничего ей не сказал, — отмахнулся елец. — И вообще, черт знает что…

— Ты же свой, корбусь… Будь мужчиной, — тихо шепнул ему Трумпис.

— Опять ты со своим корбусем… Ну тебя ко всем…

— Ой, Трумпис, хариус! — взволнованно вскрикнула Ауксе.

К жилищу линей несколько высокомерно, но вместе с тем и сдержанно приближался красавец-хариус. Он поставил свой большой спинной плавник, похожий на разноцветный парус, а его серебряное веретенообразное тело ярко блестело в лунном свете. Хариус принадлежал к славному и знатному роду лососевых рыб. Все жители реки Мелсвойи почитали его. За его благородный и мечтательный нрав, за храбрость и ловкость. Хариус был простодушным созданием. Не похвалялся своей знатной родней. Правда, он недолюбливал сборища, как и все незаурядные личности. Хариус жил на стремнине реки, где самое быстрое течение. В заводь он не заглядывал. Трумпис, отправляясь к нему с приглашением, чувствовал себя очень скованно. Трумписа терзало течение. Оно несло его, толкало на камни. Трумпис не ожидал, что хариус согласится посетить его, совсем не ожидал…

— Милости просим, — чуть выплывая вперед, приветствовал хариуса линь. — Для нас большая честь принимать вас в нашем доме.

— Приветствую всех, — сдержанно ответил хариус и, озираясь, добавил: — О, как здесь прекрасно! Какой у вас замечательный дом!

— Ни черта ему тут не нравится, сплошное притворство, — позабыв недавнюю ссору, шепнул колюшке елец. — Он же любит чистую воду, знаю я…

Ауксе — та не могла оторвать от хариуса взгляда. Вначале у нее даже голова закружилась. Она почувствовала слабость. Пришлось ей прислониться к плотичке.

— Ты вся дрожишь, — тихо сказала ей соседка.

— Ах, плотичка, друг мой, он такой удивительный…

— Видала, этот барчук даже гостинца не соизволил притащить, — снова шепнул колюшке елец.

У колюшки уже весь гнев прошел. Она снова приобрела свою привычную окраску.

— Задирает нос, сразу видно, — буркнула она.

Трумпис, как и подобает хозяину, предложил гостям осмотреть его дворец. Рыбы принялись плавать между ветвей затонувшего куста, разглядывать комнаты, залы… Особенно восхищалась плотва. Все ей нравилось. Хариус тоже похваливал жилище линей. Однако, усмехнувшись, признался, что ему больше по душе жить прямо в водовороте у камня или у пучка трепещущей на воде травы. Елец чихал и, отворачиваясь, отплевывался. Не нравился ему запах ила, и он не скрывал этого. Хоть бы глина была, а то какая-то черная мешанина, В носу свербит… Колюшка молчала. В глубине души она очень даже одобрила дом линей. Любила колюшка черные затонувшие кусты. Возле них всегда можно корм найти. Нравилось ей, но не могла вредная рыбка чужое похвалить. Она вертелась между облепленных ракушками веток, изловчилась слизнуть с зеленых побегов несколько червячков, ныряла и молчала. Как только гости осмотрели дворец, Трумпис решил, что пора приняться за угощение и можно открыть гостям свою тайну.

— Почтенные гости! — обратился Трумпис к рыбам. — Мы приглашаем вас поплавать по заводи. Познакомиться с ней. — Тут Трумпис на некоторое время многозначительно замолк, а потом закончил: — Поплавать, то да се поглядеть, а то и узнать что-нибудь новенькое…