Я остаюсь сидеть на крыльце офиса Ядова, тупо глядя на лужу крови и свои окровавленные руки, когда Германа забирает карета скорой помощи. У меня нет ни сил, ни желания шевелиться. Меня не беспокоят крики полицейских и охранников, ни проклятия сестры, которая продолжает ими сыпать, не переставая, ни крики Женьки. Апатия поглощает меня полностью и все, что я способна видеть это его кровь.

– Яна Евгеньевна, – чувствую, как кто-то меня трясет за плечо. – Яна Евгеньевна, пойдемте, я отвезу вас домой.

Поднимаю глаза и вижу перед собой обеспокоенное лицо Николая. Он пытается меня поднять, но ноги не слушаются.

– Вызовите скорую, – бросает Коля, пробегающему мимо охраннику из офиса. – У нее шок. Надо скорую.

– Коля, – тихо говорю я, становясь сначала на четвереньки, а потом и на ноги. – Не надо скорую. Отвези меня в больницу.

– Вам бы переодеться, – говорит телохранитель, глядя на всю перепачканную меня.

– У тебя в машине вода есть? – я уже плетусь к автомобилю Германа, глядя на полицейских, снующих туда-сюда. – Я сейчас руки сполосну, и поедем.

Внезапно мой взгляд натыкается на горящие глаза сестры, которую усадили в полицейскую машину со скованными наручниками руками. Я резко меняю курс и подхожу к ней. Хоть дверь автомобиля и закрыта, я знаю, что она меня услышит.

– За что? Аня за что? – спрашиваю я, вглядываясь в безумные глаза.

– Будь ты проклята, – шипит сестра, выплевывая слова. – Ты забрала у меня отца, а теперь забрала и мужа. Не будет тебе счастья.

Я наклоняюсь к стеклу, чтобы наши лица оказались напротив друг друга, и тихо по слогам говорю:

– Если он умрет, ты тоже жить не будешь.

Я вижу, что она прочитала по губам, то что я сказала, разворачиваюсь и ухожу, поддерживаемая Николаем за локоть.

Сполоснув кое-как руки, я сажусь в машину, и мы отъезжаем от офиса.

Время в коридоре возле операционной длится бесконечно. Я сижу на жестком пластиковом стуле, обхватив колени руками. Глубоко дышу, стараясь успокоиться, но сердце бьется так сильно, что словно готово выскочить из груди. Стены, окружающие меня бледно-голубого цвета ничего не говорят, но я чувствую, что они прижимаются ко мне, давят, словно пытаются задушить все мои надежды и мечты. Только вчера мы смеялись, старались разобраться в происходящем, любили друг друга. А сегодня мое сердце утопает в океане тревоги.

Чувствую, как слезы наворачиваются на глаза. Я сжимаю руки, пряча в складках своего платья. Часы на стене тикают монотонно, напоминая о бесконечном ожидании. Я помню каждое его слово, каждый его поцелуй, его смех. Зажмуриваю глаза и молюсь. Я не умею молиться, никогда этого не делала, но продолжаю просить у бога или других высших сил, чтобы он остался жив.

В памяти всплывает наша первая встреча. Как сильная ладонь вдруг властно ложится на мою талию и прижимает меня спиной к твердому мужскому телу. А странная волна почти спокойствия бьет мне в голову и я, вместо того, чтобы вырываться и дальше, прижимаюсь крепче, вдавливаюсь лопатками в грудь своей неожиданной опоры.

Как вытянулось лицо Артура, когда на его вопрос “Кто это?” я, не задумываясь, ответила, что это мой любовник. И Герман со своим неподражаемым:

– Ядов Герман Евстафьевич, – сказанное его глубоким голосом, который раскатывается по помещению и рикошетит от стен. – Не скажу, что приятно… Но познакомились.

Я улыбаюсь сквозь слезы, а Николай удивленно и взволнованно смотрит на меня. Перехватываю его взгляд и машу рукой, показывая, что у меня все нормально.

– Коля, а Рае и Владу сообщили? – опомнившись, спрашиваю я.

– Владу позвонил, но их пока в полиции задерживают, – отрапортовал Николай. – А Рая не ошиблась. Это к ней Артур приходил. Восхищаюсь этой женщиной.

– И я, – короткий разговор на минуту отвлекает меня от переживаний, но беспокойство мгновенно возвращается, когда мы замолкаем.

Я смотрю на часы, которые висят при входе в операционную. Стрелки движутся медленно, иногда кажется, что они остановились. Каждая секунда превращается в вечность. Я затаив дыхание, поднимаю глаза, когда дверь операционной, наконец, открывается. На появляется хирург. Он выглядит уставшим.

Встаю со стула и бросаюсь к нему, с надеждой вглядываясь в глаза.

– Операция прошла успешно, – говорит доктор, похлопывая меня по плечу. – Мы сделали все, что было возможно. Сейчас он в реанимации, и наблюдаем за его состоянием. Организм молодой, справится.

Я облокачиваюсь на стену, чтобы удерживается от падения, из груди вырывается вздох облегчения. Слезы снова текут ручьем по ее щекам, но теперь это слезы счастья.

Я благодарю Бога и всех, кто помог Герману, и готова быть рядом с ним в каждую секунду его выздоровления. В этом маленьком помещении, где по-прежнему ощущается запах антисептика и страха, самый темный момент моей жизни превращается в надежду.

– Яна Евгеньевна, – Коля аккуратно трогает меня за локоть. – Давайте отвезу вас домой. К Герману Евстафьевичу все равно сейчас нельзя, а вам отдохнуть надо.

– Да, да, Коля. Поехали, – я отлепляюсь от стены, и мы медленно идем по коридору.

На улице нас перехватывают Рая и Влад. Женщина спешит к нам, даже забыв про свою трость.

– Что? – я вижу, насколько она взволнована, но старается сдерживаться.

– Все будет хорошо, – говорю я, глядя на всех сквозь пелену счастливых слез. – Поедемте домой, а вечером вернемся.

– Коля, забери женщин, а я хочу поговорить с доктором, – Влад проходит мимо нас и направляется в больницу.

Меня снова накрывает тревога, и, мне кажется, что от меня что-то скрывают. Я дергаюсь, чтобы отправиться следом за Владиславом Викторовичем, но Рая останавливает меня, цепко схватив за руку.

– Не волнуйся, – она поняла мой порыв и решила остановить. – Он пошел финансовые вопросы утрясать.

Услышав объяснение действиям Влада, я даю увлечь себя в сторону машины. Когда мы с Раей устраиваемся на заднем сиденье, она начинает рассказывать про то, как они оказались в полиции.

– Артура в редакции не было, – бабушка Германа, как всегда, очень ответственно подходит к повествованию и начинает с самого начала. – Он был у тебя дома и самозабвенно накачивался спиртным. Когда я только переступила порог, он дернулся от меня, как от чумы. Наверное, решил, что к нему пришел оживший мертвец, – посмеивается она.

– И вы так сразу его узнали? – спрашиваю я, стараясь не упустить ни одной мелочи, чтобы рассказать потом Герману.

– А мне и узнавать не пришлось. Он сразу начал сам все выкладывать, – гордо говорит Рая. – Влад его скрутил и под белы рученьки препроводил в полицию.

– И в чем он сознался? – я внимательно смотрю на Раю, которая сейчас старается решить, что мне рассказать, а о чем промолчать. – Давайте, выкладывайте уже все.

– Ну… Короче. Этот Артур связался с Анной сразу после ее исчезновения, – она внимательно смотрит на мою реакцию, но я спокойно принимаю тот факт, что мой еще пока не бывший изменял мне ни один год. – Он ее содержал, снимал квартиру, пока ее оттуда не выперли за вздорный характер. Тогда он пристроил ее в квартиру твоих родителей. А еще это он выправил ей поддельные документы и устроил в больницу медсестрой. Слава богу, что она действительно училась в медучилище, а то бы не только меня на тот свет отправила.

– Хорошо, что не отправила, – усмехаюсь я, продолжая обдумывать сказанное.

Интересно она специально связалась с Артуром, чтобы мне досадить? Еще раз хотела мне показать, какая я никчемная или хотела прибрать к рукам все, что мне дорого? Надеюсь, что скоро об этом узнаю, когда моя сумасшедшая сестрица начнет давать показания.

– Что еще я должна знать? – спрашиваю я, выныривая из своих размышлений.

– То, что похитил тебя именно Артур и отвез на свалку, – выдает Рая. – Что все репортажи он организовывал с подачи Аньки. Ну и меня хотел отравить, хоть она ему и не сказала, что подсыпает он яд, а не снотворное.