– Так что заставило тебя сбежать от мужа, да еще и ребенка прятать столько лет? – понимаю, что сейчас могу получить ответы на все интересующие меня вопросы.

– Просто он бил меня. Я боялась, что в какой-то момент убьет меня или я потеряю ребенка, – грустно говорит она.

Не хочу верить, что она говорит это про Германа. У меня просто не укладывается в голове, что он может поднять руку на женщину.

– Я тебе не верю, – коротко отвечаю я.

– Ну, конечно, не веришь. Вы же, наверное, еще тогда пять лет назад шашни крутили за моей спиной, – она буквально шипит на меня, брызгая ядом. – Это ты его настроила против меня. Он изменился сразу после того, как увидел нас на улице вместе.

– Ты больная? Я с ним познакомилась совсем недавно, – очень не хочется оправдываться, но в данной ситуации я как-то растерялась.

– Ну, да. Ну, да. Рассказывай. Его отношение ко мне изменилось после нашего разговора о квартире. Именно после этого он стал поднимать на меня руку, – запальчиво говорит Анна, глядя мне в глаза. – Это из-за тебя мне пришлось пять лет прятаться и скитаться по съемным квартирам. Ведь эту наш любящий папенька завещал своей золотой доченьке, забыв, что она у него не одна.

– Не смей говорить об отце в таком тоне, – грозно говорю я, приподнимаясь со стула. – И про Германа не смей говорить гадости. Он пять лет искал тебя, а еще старался отмыться от клейма убийцы. Ты преспокойно жила все это время, а теперь пришла меня предупредить? Решила наследника предоставить, чтоб Раина коллекция не уплыла?

– Дура! Я хотела тебе помочь. Ты же все таки моя сестра, а после смерти мамы у меня никого кроме тебя и сына не осталось, – тоже в запале вскакивает Анна. – Он выбросит через тебя, как ненужный мусор, как только ты ему надоешь. Сжует, выплюнет и не подавится.

– Это уже не твоя забота! Выметайся, – рявкаю я, указывая на дверь. Меня просто колотит от ее присутствия. – Пришла тут благодетельница сказки мне рассказывать!

– Успокойся, – сестра поднимает руки в примирительном жесте, отступая к двери. – Главное, чтобы потом не пожалела.

– Лучше тебе самой рассказать Герману о сыне, – говорю я, когда она оказывается на пороге квартиры. – Или это сделаю я.

– Твое право, – отвечает Аня, захлопывая входную дверь.

Я остаюсь одна и устало опускаюсь на диван, зайдя в зал. Сейчас надо успокоиться и привести мысли в порядок. В голове звенящая пустота, которую постепенно заполняют слова Анны: “Его отношение ко мне изменилось после нашего разговора о квартире. Именно после этого он стал поднимать на меня руку. Это из-за тебя мне пришлось пять лет прятаться и скитаться по съемным квартирам.” Ну с вопросом квартиры все понятно. Но почему она обвиняет меня в том, что Герман якобы поднимал на нее руку? Все еще не хочу верить в это. Да Герман бывает несносным, жестким, иногда жестоким, но в то же время он нежный, заботящийся о близких. Почему она так о нем говорит и при чем тут я?

Не найдя никаких ответов, понимаю, что разговор с Ядовым неизбежен. Быстро выхожу на улицу и даже не удивляюсь, увидев возле подъезда знакомую машину и выходящего навстречу мне одного из телохранителей Германа.

– Ты чего здесь? – я, как всегда, не знаю, как зовут этого молодого человека. Надо уже познакомиться со всеми, чтобы не лупать глазами при их появлении.

– Герман Евстафьевич распорядился вас забрать, – спокойно отвечает мужчина.

– Мне бы хотелось знать, откуда же Герман Евстафьевич знает, где именно я нахожусь? – подозрительно смотрю на невозмутимое лицо телохранителя.

У него только дергается уголок губ, когда он открывает передо мной дверь автомобиля. Вот чувствую пятой точкой, что я под пристальным вниманием и Герману докладывают о моих перемещениях.

– А сам великий и ужасный где? – спрашиваю я, усаживаясь на сиденье.

– Он еще в больнице, – ну что за дурацкая манера отвечать односложно. Любую информацию клещами надо вытягивать.

– Так что там с Раей? – спрашиваю, не надеясь получить хоть какой-то вразумительный ответ.

И не ошибаюсь. Этот истукан молча ведет машину, не отвлекаясь от дороги.

– Поехали в больницу. У меня есть что сказать твоему нанимателю, – недавно успокоившееся раздражение, начинает подниматься с новой силой. – Господи, как же я устала от всего этого.

– Ты что здесь делаешь? – возмущенно спрашиваю я, обнаружив на крыльце больницы Яну. – Я же сказал везти тебя домой.

– Мне наплевать, что ты сказал, – ее глаза горят каким-то недобрым огнем, и мне стоило бы быть немного помягче. – Я раз и навсегда хочу получить ответы на все вопросы. Иначе я расторгаю наш договор и лети оно все к чертям.

– Мы что будем выяснять отношения здесь? – вопросительно вскидываю бровь, стараясь сохранить остатки спокойствия, которое разлетелось вдребезги, когда с фотографии простой медсестры центральной больницы на меня смотрела моя, пропавшая пять лет назад, жена.

– А мне плевать где и при каком скоплении народа ты все-таки поведаешь мне правдивую историю исчезновения моей сестры! – она кричит так, что проходящие мимо люди начинают оглядываться.

– Пошли отсюда, – грубо хватаю ее за руку и тащу к машине. – Еще не хватало, чтобы завтра твоя истерика возглавила все таблоиды.

Запихав ее на пассажирское сиденье, усаживаюсь на за руль, взглядом дав понять Николаю, что сам поведу машину. Крупицы благоразумия позволяют неторопливо тронуть машину с места и медленно выехать с парковки.

– Я жду, – требовательный тон девушки, сидящей рядом, прорывает плотину моего терпения, и я вдавливаю педаль газа в пол. Машина ревет и несется по улицам города. Даже не замечаю, когда позади нас начинают выть полицейские сирены.

– Идиот! Останови сейчас же! – кричит Янка, вжавшись в сидение. – Дебил, ты нас угробишь!

Резко торможу и всем корпусом разворачиваюсь к госпоже Шмелевой. Моя рука обхватывает ее шею, и я сжимаю пальцы, ощущая бьющуюся под ними венку.

– Не смей так со мной разговаривать, – шиплю я, глядя ей в глаза. – Никогда. Слышишь, никогда.

– Руку убери, – хрипит девушка, и я замечаю в ее глазах панический ужас, которого раньше не наблюдалось.

Я ослабляю хватку, отстраняюсь от нее и роняю голову на руки, лежащие на руле.

– Хорошо, что Коля от нас не отстал, – говорит Янка, оглядываясь назад и потирая шею. – Хоть с ментами разбираться не придется.

Я приподнимаю голову и в боковое зеркало вижу, как Николай что-то втолковывает представителям ГИБДД.

– Хорошо, – безучастным голосом отвечаю я, намереваясь завести машину. – А где? – растерянно перевожу взгляд от приборной панели на Яну. – Ключи где?

– У меня. Ты за рулем больше не поедешь, – спокойно отвечает девушка. – Выбирай, или я веду машину, или зовем Колю.

– Садись, – говорю я, выходя из автомобиля. Обхожу его спереди, замечая, что блюстители порядка благополучно уехали, а Николай застыл у машины сопровождения, вопросительно глядя на меня. – Коля, все нормально. Мы сами.

Яна уже перебралась на водительское сидение, и мне не остается ничего другого, как опуститься рядом с ней. Она медленно трогает машину и мы продолжаем катиться по улицам города, направляясь в сторону дома. Я вижу, что она хочет что-то у меня спросить, но не решается, искоса поглядывая на мою расслабленную фигуру. Сейчас я чувствую себя, как сдувшийся мяч, который проткнули во время игры и выбросили.

– Ты бил мою сестру? – вопрос звучит как гром среди ясного неба. Меня он обескураживает до такой степени, что я открываю рот не в силах произнести ни слова. Буквально, как рыба выброшенная на берег.

– С чего ты это взяла? – спрашиваю я, с трудом проталкивая слова через пересохшее горло.

Я смотрю как Янка лихо заруливает во двор моего дома, который я надеялся, когда-то станет нашим и глушит машину.