– Ты действительно заплатил за то, чтобы замяли дело об ее исчезновении? – продолжаю я допрос, не обращая внимания, что мои вопросы не нравятся Ядову.

– Да, – также открыто отвечает он.

– Но зачем? – удивленно спрашиваю, не понимая мотивов его поступка. – Ты же только подтвердил свою причастность к этому инциденту.

– Я был уверен, что они ее не найдут, но не хотел, чтобы копались в нашем грязном белье. Ее искали лучшие детективные агентства города, да и моя служба безопасности перевернула все. Она как сквозь землю провалилась, – Герман опускает глаза и сцепляет пальцы в замок.

– Вы ругались? Ты ее обидел? Что ее толкнуло на этот шаг? – я в недоумении смотрю на Ядова, не представляя, чем он так мог обидеть мою сестричку, что она решила так его наказать.

– Мы ругались не больше чем в любой другой семье, – зло отвечает Герман. – Даже спустя пять лет, я не могу понять, чем я ее так обидел. Тогда мне не до того было, чтобы в этом разбираться.

– Ну понятно. Вам же мужикам никогда нет дела до чувств своих женщин. Работа, работа и еще раз работа, – хмыкаю я.

– Нет. Просто я похоронил своих родителей, – тихо говорит Герман, не поднимая на меня глаз.

– Прости, – шепчу я, готовая провалиться сквозь землю от стыда. Чего я только полезла со своим допросом? Не все ли мне равно, куда делась эта алчная, взбалмошная истеричка, которая волею судьбы считается моей сестрой.

Телефонный звонок вырывает каждого из своих невеселых мыслей. Герман сразу отвечает, как только видит, высветившийся на дисплее номер. Внимательно выслушивает все, что ему сообщают на другом конце провода, и резко отвечает:

– Я сейчас приеду.

– Что-то случилось? – встревоженно спрашиваю я.

– Рае стало плохо. Она впала в кому, – на ходу сообщает мне информацию и быстро выходит из столовой.

Оставшись одна я пытаюсь уложить в голове полученную информацию. Но ничего не получается. Я не могу прийти ни к какому решению, и сделать какие-либо выводы. Мало, мне мало информации, а Германа сейчас трогать не надо. Он слишком переживает за бабушку, поэтому мои копания в прошлом ему ни к чему.

Вспоминаю, что вчера хотела проследить за квартирой родителей, чтобы убедиться правильны или ошибочны мои подозрения. Быстро иду в спальню, переодеваюсь и вызываю такси. Николай наверняка отправился с Германом в больницу, поэтому за мной никто следить не будет, и я спокойно смогу проверить свою версию.

Такси быстро довозит меня до родительского дома, и я устраиваюсь на лавочке в парке, с которой очень хорошо видно мой подъезд. Кто-то же должен прийти за вещами. Артур или его, похожая на меня, пассия. придется подождать. Время тянется очень медленно, а я даже воды попить с собой не взяла. По истечении второго часа моих бесполезных ожиданий решаю подняться к тете Маше.

– Здравствуйте, тетя Маша, – обращаюсь к старушке, которая очень быстро открыла дверь, будто за ней стояла и кого-то ждала.

– Здравствуй, Яночка. Ты за ключами? – женщина достает связку из кармана халата и подает мне. – Артур еще утром занес и сказал, чтобы тебе передала.

– Спасибо большое, – говорю, забирая ключи. – Пойду посмотрю, все ли он там убрал.

Поднимаюсь по лестнице и отчаянно злюсь на себя. Вот если бы так долго не спала сегодня, то, несомненно, узнала бы очень много интересного.

– Меньше спать надо, Шмелева, – бурчу я, открывая дверь.

– Коля, гони! – рявкаю я, заскакивая в машину. – Я эту больницу разнесу к чертям!

Автомобиль срывается с места. Мы несемся по улицам, нарушая все правила. Через пятнадцать минут я уже вхожу в холл, пересекаю его, не замечая охранника, пытавшегося меня остановить.

– Коля, объясни мужчине, что меня сейчас лучше не трогать, – не поворачивая головы, говорю своему телохранителю, который уже успел перехватить больничного стража.

– Мужчина, вы куда? – мне наперерез спешит молоденькая медсестра. – Вы к кому? Мужчина, нельзя!

Она виснет на моей руке, пытаясь остановить. Я, сбрасывая руку, наклоняюсь и смотрю ей в глаза.

– Быстро отошла, – медленно говорю я, разделяя каждое слово. – Где главврач токсикологического отделения?

– Илья Борисович, – заикаясь говорит девчонка, наверное, у меня такой зверский вид, что она начинает заикаться. – Он, он на конференцию уехал.

– Блядь. Я ему устрою конференцию, – шиплю я. – Кто его замещает?

– Ада Львовна, – медсестричка уже готова упасть в обморок. – Она на втором этаже в его кабинете сидит.

Я обхожу застывшую столбом девушку и через две ступеньки за две минуты буквально взлетаю на второй этаж. Где находится кабинет главврача, я уже знаю, поэтому направляюсь прямо туда. Без стука распахиваю дверь и стремительно вхожу.

Женщина лет сорока с удивлением смотрит на меня, не донеся до рта чашку с чаем. Не дожидаясь приглашения, присаживаюсь на на стул и вопросительно смотрю на исполняющую обязанности.

– Я хочу услышать ваши объяснения, почему моей бабушке стало хуже, – тихо спрашиваю я, забираю телефонную трубку, которую Ада Львовна схватила. – Я слушаю.

– Кто вы такой? – визгливо спрашивает женщина, продолжая коситься на средство связи. – Какая бабушка? О чем вы?

– Я о Ядовой Раисе, – морщусь от ее противного голоса и снова перевожу тяжелый взгляд на объект допроса. – Мне сказали, что через три дня ее переведут в палату. И что я вижу в итоге?

– Мы не знаем, что случилось? – глаза исполняющей обязанности начинают лихорадочно бегать. – У нее внезапно резко подскочило давление, и как результат – кома.

– А почему у нее резко подскочило давление? – с нажимом спрашиваю я. – Ада Львовна, у вас здесь шарашкина контора или больница?

Женщина начинает тяжело дышать, хватаясь за сердце.

– Концертную программу оставьте для тех, кто ею впечатлится в полном объеме, а я хочу услышать предельно точный ответ. Почему резко поднялось давление? – произношу я, не думая о том, что Аду Львовну может хватить апоплексический удар. – Я жду, – рявкаю, повышая голос.

Она молча разводит руками, продолжая хватать ртом воздух. Я поднимаюсь, наливаю стакан воды и вручаю его женщине.

– Выпейте и расскажите все. Иначе я сейчас от вашей шараги камня на камне не оставлю, а вы все пойдете под суд. От вас до последней санитарки, – снова сажусь на стул и смотрю, как женщина судорожно пьет воду, которая проливается на белый халат и, наконец-то, выдыхает. – Готовы дальше беседовать?

– Да, – слышу шипящий ответ.

– Почему поднялось давление? – уже который раз спрашиваю я, чувствуя себя, попугаем.

– Мы не знаем, – вижу, что ответ дается нелегко, но останавливаться не собираюсь.

– Вы брали у нее анализы после приступа?

– Нет, – шепчет женщина, опуская глаза.

– Я думаю, когда Илья Борисович уезжал, он же передал вам своих больных? И то, что Раю отравили для вас не новость. Так почему же вы не удосужились взять анализы и отдать их на исследование? – внутри меня уже все клокочет от злости, и я из последних сил стараюсь держать себя в руках. – Вы сейчас же дадите распоряжение о проведении токсикологической экспертизы. И чтобы результаты лежали у вас на столе в течение часа.

– Да, да. Конечно, Герман Евстафьевич, – глядика ка даже имя мое с перепугу вспомнила. – Вы будете ждать?

– Да. Я буду ждать и желательно у постели своей бабушки, – говорю я поднимаясь.

– Но она же в реанимации. Туда нельзя, – пытается протестовать Ада Львовна.

– С сегодняшнего дня можно, – говорю я, наклоняясь через стол и приближая к ней лицо. – А еще не советую никому звонить, кроме лаборатории. Вы же меня понимаете?

– Да. Пойдемте, я вас провожу, – Ада Львовна поднимает свое пышное тело из-за стола, направляется к выходу, стараясь пройти максимально подальше от меня.