Как только звучит имя Маверика, Ноа роняет вилку. От этого звука я подпрыгиваю, но быстро нахожусь с ответом:

— Меня не волнует, что сделали Маверик и его жена. Мы так воспитываем Севи. Мы позволяем ему вести себя как собака, потому что, как сказала Кейт, он ни себе, ни другим не причиняет вреда.

Моя мать делает вид, будто я ничего не сказала, и продолжает болтать, не обращая внимания на стиснувшего зубы Ноа и на тишину вокруг. Я буквально чувствую, как сидящего рядом со мной мужа трясет от злости.

— Хорошо. Ну а если он удавится от этого ошейника? Что тогда?

Я точно знаю, что она имеет в виду, и Ноа тоже. Она намекает, что Севи мог задохнуться и умереть, и тогда мы бы потеряли двоих детей.

— Мама, перестань, — шепчу я, умоляя ее отступить.

— Маверик хороший парень. Тебе стоит как-нибудь ему позвонить, Келли. Уверена, он хотел бы получить от тебя весточку.

Она серьезно это сказала? Что, черт возьми, значит «позвонить ему»? Я замужем. Он женат и, похоже, правильно воспитывает своих детей.

— Нет, — рявкает Ноа спокойным, но решительным голосом. — Ей не стоит ему звонить.

— Я думаю, что Севи очень милый, когда ведет себя как щенок, — отвечает Кейт, и Севи облизывает ее руки, пока она держит его початок кукурузы. Судя по всему, щенок не может перед ней устроят. — Мальчишки так себя ведут. Мой Август притворялся зомби. Даже использовал тени для век, чтобы придать лицу мрачный вид. Это было на прошлой неделе, так что они никогда не перестанут это делать.

Моя мать даже не смотрит в ее сторону, но я слегка улыбаюсь Кейт в благодарность за то, что она вмешалась и помогла почувствовать себя лучше.

Вы, вероятно, думаете: «Эта женщина вообще настоящая?»

К сожалению, да.

Я не могу припомнить, когда она вела себя по-другому, и прекрасно понимаю, почему мой отец развелся с ней, когда я была маленькой.

Как только мама тянется за вином и наливает себе бокал, я уже точно знаю, чем закончится этот вечер, и поэтому злюсь. Я вне себя от злости.

Оливер встает из-за стола и берет телефон Ноа с полки. Сын передает его моей матери.

— Вот, посмотри то видео, которое мы сняли на баскетбольном матче. — Оливер смотрит на Ноа. — Я забросил в корзину трехочковый, пап.

Ноа улыбается, но затем они с Боннером обмениваются испуганными взглядами. Я не совсем уверена, но догадываюсь, почему они напуганы.

Все происходит быстрее, чем того хотел бы Ноа. Моя мама, сидя за столом, находит в телефоне наше секс-видео. Ну, помните, то, где мы несколько часов занимались сексом и все закончилось синяком под моим глазом? То, которое он обещал удалить?

Ноа этого не сделал.

Я смотрю на мужа. Выражение его лица остается спокойным, но я вижу испуг. Я смотрю на свою мать, и она, черт возьми, нажимает кнопку «Воспроизвести», шепотом спрашивая у Оливера:

— Это оно?

В тот момент, когда Ноа слышит мое хихиканье и свой смех на видео, он бросается вперед, опрокидывает вино, тарелки и едва не переворачивает стол, лишь бы добраться до своего телефона. А затем швыряет его через всю комнату. Телефон разбивается о стену.

— Это точно не мой баскетбольный матч, — говорит Оливер, глядя сначала на меня, а затем на Ноа. — Это ты и мама?

Следующие пять минут мы пытаемся объяснить детям, что только что произошло. Возможно, это самый плохой опыт в моей жизни. Кейт и Джейсон пытаются восстановить телефон Ноа. Думаю, они это делают только потому, что очень хотят посмотреть видео.

Качая головой, с пылающими щеками моя мать тянется к бутылке вина и наливает себе еще один бокал.

— Не могу поверить, что только что увидела это.

Я смотрю на бутылку вина.

— Ты же ничего не видела. Самое интересное начинается где-то в середине.

Ноа усмехается, но его смешок звучит неестественно. Он едва сдерживается, чтобы не засмеяться, но, когда наши взгляды встречаются, он видит, что я очень зла на него. И на случай, если до него не дошло, я хмурюсь, чтобы он точно это понял.

Засранец пожимает плечами и подмигивает мне. Тупой, но очаровательный придурок.

Есть еще один факт, на который я должна обратить ваше внимание. Моя мать становится агрессивной, когда выпьет. Всегда так было, и я знаю: если она выпила, то уже не остановится. На похоронах Мары она так сильно напилась, что упала рядом с могилой. И не от горя или отчаяния из-за того, что умерла ее первая внучка, а из-за того, что была настолько пьяна, что даже не могла стоять на ногах.

Мама смотрит на меня, наверняка припоминая все мои ошибки и гадая, совершаю ли я их снова. Она ищет повод, чтобы выставить меня жертвой. Только не в этот раз.

— Какое безответственное воспитание! Вы позволяете вашим детям находить нечто подобное, — шепчет она мне.

Я осмеливаюсь взглянуть на Ноа. Проведя рукой по волосам, он разочарованно вздыхает и смотрит на мою маму.

— Он ничего не видел, — говорит Ноа.

Это так ужасно. Не могу поверить, что он не удалил видео. На самом деле могу, но видел ли что-нибудь Оливер? Это станет тем случаем, когда в будущем он вспомнит этот момент и поймет, когда его жизнь пошла не так?

Наши друзья изо всех сил стараются не вмешиваться в спор и мирно беседуют на другом конце стола. Кейт и Джейсон смотрят на нас, Ноа недоверчиво смотрит на мою мать, а затем на детей. Они играют с едой и не обращают на нас никакого внимания. Сомневаюсь, что они вообще понимают, что происходит, и уже забыли реакцию Ноа на видео.

— Мама, хватит, — умоляю я, и слезы затуманивают мой взгляд. — Давай просто сменим тему.

— Я всего лишь сказала, что думаю, поскольку после Мары…

Она не успевает закончить предложение, так как Ноа ее прерывает:

— Больше не упоминай ее имени. Ты утратила возможность говорить о ней в моем присутствии.

Кейт смотрит на Эшлинн, а затем Чарли и Гретхен, почувствовав накал страстей, уводят детей на кухню.

— Мама приготовила вам печенье, — тихо говорит она им, стараясь сосредоточить их внимание на сладостях.

— Она была моей внучкой. Я могу говорить о ней, когда захочу.

Ноа напрягается всем телом.

— Это мой чертов дом, и нет, ты не можешь упоминать о ней рядом со мной.

— Ты просто смешон, — осмеливается сказать мама.

— Убирайся. — Ноа бьет кулаком по столу, отчего дребезжат стаканы. — Убирайся, пока я тебя не вышвырнул. — Моя мать не двигается с места. — Я говорю серьезно. Убирайся!

Муж встает и указывает на дверь, что только усугубляет ситуацию.

Что за гребаный кошмар?

Клянусь, миссия мамы по жизни — вмешиваться в мою.

Кашлянув, она отодвигает стул, выглядя при этом обиженной.

— Ну, если ты так хочешь…

Потянувшись за бокалом вина, она допивает его и встает из-за стола. Не говоря ни слова, мать выходит за дверь. Тут же в комнату врывается Оливер. Он смотрит на Ноа.

— Куда она пошла?

— Кого это волнует, — бормочет Ноа, и Оливер тоже выходит из себя.

— Почему ты заставляешь ее уйти? Почему ты заставил нас переехать в этот дурацкий город? Мы больше никогда ее не увидим! — Со слезами он бежит в свою комнату.

Моя мама великолепная бабушка, когда видится с детьми, но это не исключает того, как она обращается со мной и Ноа. Правильно ли мы поступили, заставив ее уйти, в итоге причинив боль нашим детям?

Слезы душат меня, но я не позволяю им пролиться. Я стараюсь сохранять спокойствие, опасаясь приближения очередного срыва, после которого я не смогу встать с постели и делать что-либо. Знаю, что в любую минуту могу столкнуться с ним лицом к лицу, и надолго уйду в отключку.

Ноа целует мои волосы, и из глаз текут слезы. Я знаю, что он смотрит на меня, чувствую его дыхание на своем лице. Успокаивая, он вытирает мои слезы костяшками пальцев.

— Прости, — говорит он, встречаясь со мной взглядом.

Я хочу накричать на него, но ничего не говорю. Настала моя очередь замкнуться в себе. Ноа уходит, а я остаюсь одна в комнате и пытаюсь собраться с мыслями. Я смотрю, как машина моей мамы выезжает на подъездную дорожку, и сияние ярко-красных задних габаритов отражается в оконном стекле. В глубине души я знаю, что пройдут месяцы, если не больше, прежде чем я снова увижу ее. Она всегда так поступает. Исчезает из нашей жизни, а затем возвращается, думая, что все будет хорошо. Но это ошибка. Отношения так не наладить. Насколько я знаю, для этого необходимо личное присутствие каждого.