Е л е н а  выходит из-за дома.

Е л е н а. Что случилось?

С а л о м е. Серго не приехал?

Е л е н а. А что?

С а л о м е. Скульптор разыскивает его по телефону, названивает… Тетя Елена, вы в саду были?

Е л е н а. Я с Даруханой в тенечке сидела. Она мне на картах погадала.

С а л о м е. С Даруханой? Ой, тетя Елена, это же все предрассудки!

Е л е н а. А ты не смейся! Ты бы послушала, что она нагадала! Сказала, Серго скоро повышение получит. Чем над старухой смеяться, пошла бы тоже к Дарухане, она и тебе на счастье раскинула бы карты.

С а л о м е. Ну знаете, если врач начнет бегать по гадалкам, то кто же тогда к нему пойдет? (Хочет уйти.)

Е л е н а. Зайди, зайди, Саломе. Куда ты спешишь?

С а л о м е. Некогда, тетя Елена, я к больному.

Е л е н а. Что, Леван заболел?

С а л о м е. Леван?.. Нет. Я Левана вообще не видела.

Е л е н а. Ой, он так плохо выглядит! Посмотришь на него — испугаешься.

С а л о м е. А что с ним?

Е л е н а. Ничего. Из плена все такие возвращаются, как привидения.

С а л о м е. Зато Мариам наконец с постели поднялась.

Е л е н а. Подойди-ка ближе, что скажу… Она, ведьма, со стыда поднялась с постели. Делает вид, что все в порядке. А сама еле ноги переставляет.

С а л о м е. Да нет, что вы.

Е л е н а. В деревне все кричали всегда — Мариам самая лучшая, самая святая! А теперь язычки-то прикусили…

С а л о м е. Почему? Что же случилось?

Е л е н а. К Левану-то никто почти и не ходит.

С а л о м е. Сейчас ведь пора горячая, некогда людям.

Е л е н а. Э-э, кому нужен бывший пленный!

С а л о м е. Не один Леван был в плену. И ничего плохого о Леване не говорят, не слышала.

Е л е н а. А о Мариам?

С а л о м е. Тоже нет.

Е л е н а. Тогда я тебе скажу, что люди говорят. Была бы, говорят, Мариам хорошей учительницей, она бы воспитала своего сына как надо, настоящим воином.

С а л о м е. Но ведь Леван не изменник.

Е л е н а. Изменник не изменник, а в плену побывал. Вот тебе и самая лучшая женщина в деревне…

С а л о м е. Нет, мы все Мариам любили. И Серго ведь тоже ее воспитанник!

Е л е н а. Мариам только учительница истории, а воспитывала своего сына я!

С а л о м е. Тетя Елена, не радуйтесь чужому горю! Конь о четырех ногах, и то спотыкается. Случилось это с Леваном, могло случиться и с Серго.

Е л е н а. Мой сын скорее бы умер, чем сдался в плен!

С а л о м е. А откуда вы знаете, может, Леван тоже хотел умереть?

Е л е н а. Что-то ты слишком заступаешься за Левана, уж не решила ли снова с ним любовь крутить? Серго хочешь бросить?

С а л о м е. Не известно еще, кто кого первый бросит… Серго сказал недавно, что я люблю командовать мужчинами. А он, мол, этого не выносит.

Е л е н а. Да это он спьяну сболтнул.

С а л о м е. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. И вообще Серго последнее время стал избегать меня.

Е л е н а. Что ты, детка! Я такую невестку так просто не упущу. Есть у меня одно приворотное зелье. Я уж позаботилась, достала у Даруханы.

С а л о м е. Тетя Елена, да вы что, с ума сошли?

Е л е н а. Не сошла, не сошла, моя дорогая! Кто примет это лекарство, тот по гроб жизни любить будет. Вот, скажем, Серго будет любить тебя…

С а л о м е. Да ну, тетя Елена, уж если Серго от меня отвернется, никакие ваши зелья не помогут. А вешаться ему на шею я не собираюсь… (Отвернулась, медленно пошла к калитке.)

Е л е н а  махнула рукой, ушла в дом. Саломе остановилась у забора, задумалась. Входит  А н и к о.

А н и к о. Что это ты, Саломе, остановилась на полпути?

С а л о м е. Что? А, это ты, Анико…

А н и к о. Плохая примета — останавливаться на распутье.

С а л о м е (равнодушно). Да, это плохо… Я к Елене заходила по делу.

А н и к о. А глаза глядят совсем в другую сторону.

С а л о м е. Разве?.. Куда это?

А н и к о. Хочешь Левана увидеть?

С а л о м е. Я? Да, но…

А н и к о. Вы что, так до сих пор и не виделись?

С а л о м е. Да, как-то так получилось, не виделись еще. Он, говорят, неважно выглядит?

А н и к о. Почему? Выглядит он еще лучше, чем до войны.

С а л о м е. Это смотря для кого.

А н и к о. На хорошего человека всем приятно посмотреть.

С а л о м е. Тому, кто вернулся из плена, хорошего нечего ждать.

А н и к о. Это смотря кто вернулся.

С а л о м е. Ему только и осталось радости, что в земле мотыгой ковыряться.

А н и к о. А что в этом плохого? Леван честно может смотреть людям в глаза.

С а л о м е. Ты так думаешь?

А н и к о. И можешь быть уверена, Леван долго на мотыге не застрянет.

С а л о м е. На что рассчитывать человеку, от которого все отвернулись.

А н и к о. Ну, положим, не все отвернулись.

С а л о м е. Кто же это, к примеру?

А н и к о. Да вот хотя бы и ты… Зайди, зайди, не съест же он тебя.

С а л о м е. Нет, сегодня не могу… Я зайду завтра.

А н и к о (кричит). Эй, хозяин! Выйди, к тебе гости. Встречай!

С а л о м е (убегая). Нет, нет, сегодня я не могу… (Убежала.)

Из дома выходит  Л е в а н.

Л е в а н. Анико, это ты в гости пришла?

А н и к о. Да нет, твои гости удрали. Видно, хотят с тобой встретиться без свидетелей.

Л е в а н. Саломе?

А н и к о. Угадал.

Л е в а н. Ладно, заходи тогда ты в гости. Идем!

А н и к о. Сейчас приду, только домой на минутку сбегаю… (Уходит.)

Л е в а н (подошел к калитке, посмотрел вслед Анико. Качнул калитку). Все тут разладилось без хозяина!.. (Разыскал топор, принялся чинить калитку.)

Возвращается  С а л о м е. Увидела Левана, остановилась, наблюдает.

Л е в а н (заметил ее). Это ты, Саломе?..

С а л о м е (помолчав). Как ты изменился, Леван…

Л е в а н. С годами все меняется, Саломе, даже калитки, не говоря о людях.

С а л о м е. Решил починить?

Л е в а н. Гости еще придут ли, неизвестно, а калитку починить надо. Раньше многие входили в эту калитку. Теперь другое дело… Дна-три гвоздика вылезли наружу, и гости перестали ходить. Одни платье боятся порвать, другие боятся за свою репутацию. Правда, Саломе?

С а л о м е. Не знаю…

Л е в а н. Как будто я из-за границы заразным вернулся.

С а л о м е. Может, люди в чем и правы?

Л е в а н. А ты как думаешь?

С а л о м е. Люди в деревне разное болтают.

Л е в а н. Это потому ты и не заходила ко мне, что боишься сплетен?

Саломе молчит. Пауза. Входит  А н и к о. Не замеченная ими, отступила в сторону, наблюдает.

С а л о м е. Да что заходить, ты ведь все обо мне знаешь.

Л е в а н. Знаю. Ты не пожалеешь об этом?

С а л о м е. Ну, теперь мне уже поздно грустить… (Заплакала.)

Л е в а н. Ты что это?

С а л о м е. Мне тебя жалко.

Л е в а н. Говорят, любовь и жалость — сестры. Но я этому не верю. Жалеют только собак… А я себя не чувствую несчастным.

С а л о м е. Да, человек привыкает ко всему.

Л е в а н (смотрит в сторону дома Елены). Ты права, человек привыкает ко всему. В этом его счастье и в этом его горе.

С а л о м е. Счастье и несчастье — соседи.

Л е в а н. Как я с Серго или как ты с Серго?

С а л о м е. Не знаю… (Вновь заплакала.)

Л е в а н (бросил топор, вышел на улицу, подошел к Саломе). Не плачь…

Анико расстроилась и медленно пошла по улице.

(Заметив ее.) Анико?!. Куда ты?