А р т е м. Так то осел. Вот вам жалованье за семь месяцев.
К е ч о. Почему так мало?
К а р а м а н. Тут и половины жалованья нет.
А р т е м. А на сколько вы сожрали за эти месяцы хлеба, вы можете сообразить?
К е ч о. Но…
А р т е м. Помолчи, не то…
К е ч о. Что «не то»? Мы не нищие.
А р т е м. Не ворчи. С этого месяца будете получать больше.
К а р а м а н. Ты прибыли загребаешь, а нас грабишь.
А р т е м. Вижу, как ты похудел, бедняга! Эк тебя разнесло… А это что? (Берет книгу.) Ты что, пекарь или ученик?
К а р а м а н (выхватывает у Артема книгу, замахивается на него). Не смей трогать! В одной строчке этой книги ума больше, чем в твоей голове.
А р т е м (перепугавшись). Ладно, ладно, ишь какой вспыльчивый! Иди к прилавку, отдохни, я заменю тебя.
К а р а м а н снимает передник и уходит.
Поворот круга. Прилавок. Очередь за хлебом.
К а р а м а н. Кусочки остались, бабушка, забирай их.
С т а р у х а. Ладно, взвесь. Говорят, этот хлеб лечит все болезни.
Г о л о с. Только не старость!
К а р а м а н. Покупайте, покупайте наш хлеб, уважаемые. Поев его, сумасшедшие становятся мудрецами, мудрецы сумасшедшими! Кому хлеба?! Покупайте наш лечебный хлеб, хлеб-чудо!
С т а р у х а. У меня ревматизм. Может, вылечит?
Ч и н о в н и к. Вот люди! Можно подумать, что они хлеба никогда не видели.
С т а р у х а. А сам-то почему в очереди торчишь?
Ч и н о в н и к. Все стоят, и я стою.
С т а р у х а. Был бы это обыкновенный хлеб, не продавали бы так дорого. (Ест хлеб.) Ах, чудо какой вкусный!
В лавку врывается к и н т о.
К и н т о. Где Артем?
К а р а м а н. Зачем он тебе?
К и н т о. Пусть сейчас же выйдет сюда. Не выйдет, дверь взломаем, за шиворот притащим.
К а р а м а н. Хозяин печет хлеб. Как только хлеб принесут сюда, отпущу тебе первому.
К и н т о. Кому нужен ваш паршивый хлеб! Зови этого афериста!
К а р а м а н. У него нет времени разговаривать с вами.
К и н т о. А на жульничество хватает? А ну, отойди от двери, дурак. Я покажу вам где раки зимуют.
Ч и н о в н и к. Что вы хотите от этого человека? Ведь говорят же, что он чудодейственный хлеб печет.
К а р а м а н. Слышишь? Убирайся! (Хватает нож.)
Кинто опережает Карамана и отталкивает его от двери.
К и н т о. Пусти!
К у з н е ц (выходит из толпы, хватает кинто за шиворот). Чего ты пристаешь к этому парню?
К и н т о. Он работает на жулика, значит, сам жулик. Отпусти меня, кузнец, слышишь?
Г о л о с а. Что такое?
— Зачем ему Артем?
— Чего он так беснуется?
К и н т о. Да вы поглядите только на эту харю! (Показывает на Карамана.) Он и его приятель стащили с меня и вон с того бедного мальчика чувяки.
С т а р у х а. Какой ужас!
К а р а м а н. Это ты украл наши чувяки, дрянь эдакая.
К и н т о. Не верьте ему! Он подручный Артема, он заодно с ним, с этим сукиным сыном, обманщиком! Этот негодяй Артем в прошлом году подкупил проходимца-доктора, а тот распустил слух о чудодейственном хлебе! Разделаемся с ними, люди! А заодно и с этими ворами, снявшими чувяки с нищего мальчика. (Хватает Карамана.)
К а р а м а н вырывается и убегает. Толпа шумит. Все орут, не слушая друг друга.
Г о л о с а. Сюда Артема!
— Сюда обманщика!
— На расправу его подручных!
— Целый год дурачил! Вах!
— Осрамил всех нас!
— Посадить его на осла задом наперед!
— Смерть пройдохе и его подручным!
К у з н е ц. Чего разорались? Может, Артем и виноват, но при чем здесь эти мальчишки?
Появляется г о р о д о в о й.
Г о р о д о в о й (свистит). Рразойдись! Раззберусь сам! (Стучит в дверь пекарни.) Открой, или взломаем!
Шум, крики, звуки разбитого стекла. Толпа врывается в пекарню и вытаскивает К а р а м а н а, К е ч о и А р т е м а. Они отбиваются от озверевших людей.
К е ч о. Караман, в чем дело?
К а р а м а н. Орут, что мы жулики, а кинто говорит еще, что мы у него украли чувяки.
Т о л п а. Вяжи их!
— Попались, мошенники!
Караману скручивают руки. Кечо отбивается палкой. Кинто подставляет ему ногу. Кечо падает. Его тоже связывают.
Г о р о д о в о й (вглядевшись в ребят). Ага! Этих жуликов я видел в Кутаиси. Они отказались платить за еду. (Артему.) И ты попался, прохвост, а?
А р т е м (нагло смеется). Руби меня шашкой, руби напополам.
Г о р о д о в о й. Чтоб я марал руки о тебя, каналья?!
А р т е м (хлопает себя по карману и подмигивает городовому). Руби напополам, в накладе не останешься. (Сует городовому в карман пачку денег.)
Г о р о д о в о й (притворяясь грозным). Кто обманывал людей, Артем, а?!
К и н т о. Все, все они. Особенно вон те мошенники!
Г о р о д о в о й (к кинто). Пошел вон, я сам разберусь! Разойдись!
Толпа расступается.
Ну, говори народу, Артем!
А р т е м. Они шлялись по городу и словно ослы орали, чтобы люди покупали мой хлеб. А сами подмешивали в него отраву! В тюрьму этих негодяев!
Г о р о д о в о й. Верно, им не впервой. А ну, пошли за мной!
К е ч о. Он деньгами купил твою совесть, фараон!
К а р а м а н. Будь проклят твой закон!
Г о р о д о в о й (взбеленившись). Вот как заговорили?! Ну, теперь-то вам не миновать тюрьмы, отравители!
К и н т о. Бей отравителей!
Толпа накидывается на Карамана и Кечо. Их избивают.
Г о л о с а. Бей, не жалей.
К и н т о (бьет Кечо по лицу). Будешь помнить свои чувяки, деревенская свинья!
Хромоножка, вцепившись в ляжку Кечо, кусает его.
Г о р о д о в о й (свистит). Рразойдись, стрелять буду!
Толпа разбегается. К городовому подходит кузнец.
К у з н е ц. Зачем повернул обратно колесо закона? Виноватого отпустил, честных ребят в тюрьму? Смотри!
Г о р о д о в о й. Прочь, кузнец! (Угрожает ему револьвером.)
К у з н е ц. Нашел кого пугать этой игрушкой. Да я в миг раскрою твой поганый черепок! (Заносит над городовым свой здоровенный кулак.) Отпусти ребят, кому сказано! Или соберу народ и подниму бунт.
Г о р о д о в о й (испугавшись). Ну, ну, разошелся! (Кечо и Караману.) Черт с вами, идите куда хотите. Ваше счастье, что я добрый и честный человек.
К у з н е ц. Дерьмо ты, а не человек! (Развязывает руки Кечо и Караману. Городовому.) Катись, царский холуй! Ребята, вы свободны.
Г о р о д о в о й поспешно уходит.
К е ч о. Спасибо тебе, добрый человек.
К а р а м а н. Чем отблагодарить тебя?
К у з н е ц. Не надо благодарностей. Есть еще на свете справедливость. И она победит, ребята, дайте срок. Идите с богом! (Уходит.)
Оборванные, избитые Кечо и Караман остаются одни.
К е ч о. Что нам делать, Каро?
К а р а м а н. Повеситься на этих веревках.
