Все происходит так быстро, что я с трудом успеваю за всеми. В одну минуту мы идем, в следующую на Райдера нападают, а затем Райдер сбивает одного из них с ног, резко припечатывая его тело к земле. Голова парня отскакивает от земли, как баскетбольный мяч, и его глаза закатываются, прежде чем он теряет сознание.

Другой парень, Келлер, как назвал его Райдер, продолжает наносить удары. Райдер уклоняется от большинства из них, пока не ловит один из летящих кулаков и выкручивает Келлеру руку. Он стонет, его лицо превращается в маску агонии, и он падает на колени.

Райдер использует эту возможность и начинает бить Келлера кулаком по лицу снова и снова, пока его лицо не становится неузнаваемым. Пока Келлер не теряет сознание, а с костяшек пальцев Райдера не капает чужая кровь. Пока полицейские сирены не приблизятся к месту происшествия, а жизнь, которую я знала, не заканчивается.

Когда я ставлю книгу обратно на полку, и последний образ этого далекого воспоминания покидает мое сознание, мои руки дрожат и не слушаются. Почему я не могла просто рассказать правду о том, что произошло в тот день? Все, что мне нужно было сделать, это сказать правду.

Что-то выскальзывает из-под страниц в тот момент, когда я кладу книгу на прежнее место. Я смотрю, как фотография падает на пол, словно лист, упавший с дерева в осеннюю пору. Подобрав снимок, я держу его дрожащими пальцами. Четыре знакомых лица смотрят на меня: Райдер, я и мои родители.

Боль в груди мгновенно становится слишком сильной. Не в силах смотреть на нее, я поспешно убираю фотографию обратно и возвращаю книгу на прежнее место. Пытаясь отогнать все эти ненужные воспоминания, я оглядываю дом в поисках другого занятия.

Все начинается с единственной слезинки и заканчивается тем, что мое зрение затуманивается, а голова пульсирует от боли. Мне так хорошо удавалось держать все в себе. Я проливала слезы то тут, то там, но никогда так, как сейчас.

Когда здесь никого нет и нечем заняться, я не могу сдержать поток эмоций. Я лежу на полу в позе эмбриона и плачу так сильно, что все мое тело дрожит. Горе и отчаяние накатывают на меня волна за волной, и я чувствую, что тону, не в силах удержать голову над водой.

Большой влажный язык проводит по моему лицу, оставляя на коже слюни и собачье дыхание. Приоткрыв глаза, я обнаруживаю Моджо в нескольких сантиметрах от моего лица. Я всхлипываю, так как дрожь все еще сотрясает мое тело. Моджо издает тихий скулеж и ложится рядом со мной. Я кладу руку ему на спину, позволяя пальцам скользить по его мягкому меху. Он придвигается ближе ко мне, пока его большое, пушистое тело не оказывается полностью прижатым к моему.

Обняв его и зарывшись лицом в его густую шерсть, я понимаю, что перестала плакать. Мое тело расслабляется, а разум успокаивается. Я уже почти погрузилась в сон, когда услышала, как открывается и закрывается входная дверь. Не в силах пошевелиться, я прижимаюсь к Моджо. К счастью, он, похоже, тоже не хочет вставать.

— Предатель! — голос Райдера разносится по комнате.

Я поднимаю голову и вижу, что он стоит перед нами, качая головой на Моджо. Видимо, не обращая внимания на мои стенания на полу, он говорит:

— Ты выглядишь как дерьмо.

Я и чувствую себя как дерьмо.

Я ненавижу, что Райдер является свидетелем этого. Я нахожусь в самой низкой точке своей жизни, а он сидит в первом ряду и наблюдает за главным событием. Конечно, я — творец всего этого. Я никогда не смогу забыть об этом. Я заварила кашу, я и расхлебываю. Я не могу злиться на него за то, что он наслаждается этим.

Все еще глядя на нас сверху вниз, он приказывает:

— Вставай.

О Боже, я не хочу заниматься сексом прямо сейчас. Я просто хочу заползти в нору и никогда оттуда не вылезать. Несмотря на боль в теле и хаос в голове, я встаю, как он хочет. Мои движения отрывистые и медленные, но Райдер не жалуется, что я двигаюсь с низкой скоростью.

— Пойдем, купим настоящих продуктов, — говорит он, и я вздыхаю с облегчением.

К тому времени, как мы добираемся до продуктового магазина, мое лицо снова выглядит почти нормально. Глаза все еще красные и слегка опухшие, но, по крайней мере, я не выгляжу так, будто только что провела десять раундов на боксерском ринге. Я и раньше так выглядела, и это не было красиво.

Ходить по проходам продуктового магазина в маленьком городке рядом с Райдером — все равно что ходить рядом с гигантским рекламным щитом, говорящим: «Посмотрите сюда». Он высокий, мускулистый и всегда одет в черное. Татуировки покрывают не только его руки, но и кисти, и шею. В целом, он похож на преступника, плохого парня, который, не задумываясь, уничтожит все вокруг себя. Никто не знает, что я такая же. Может быть, я даже хуже него.

Райдер заставляет меня толкать тележку, пока он на ходу бросает туда случайные товары.

— Ты знаешь, я взял тебя с собой, чтобы ты могла выбрать кое-какие продукты.

— О, — на самом деле мне было интересно, почему он заставил меня пойти с ним. — Ты хочешь, чтобы я выбрала, что приготовить для нас обоих?

Я не хочу предполагать, что он хочет есть мою еду. Вчерашний совместный ужин был приятен для меня, но я понятия не имею, чувствует ли Райдер то же самое. Может быть, ему не нравится моя еда.

— Если все, что ты готовишь, по вкусу похоже на то, что ты приготовила вчера вечером, тогда да, готовь.

Кивнув, скорее себе, чем ему, я положила продукты в тележку. Когда мы подходим к кассе, Райдер прислоняется к стойке с журналами и смотрит, как я выгружаю все из тележки. Кассир — молодая девушка с фиолетовыми волосами и пирсингом в нижней губе. Она сканирует и упаковывает продукты на ленте, пока я складываю их обратно в тележку.

— С вас 128,73 доллара, — объявляет она, выжидательно глядя на меня. Я смотрю на Райдера, который все еще стоит на том же месте и выглядит крайне позабавленным.

Кассир поднимает на меня глаза.

— Мэм?

Я смотрю на Райдера.

— Райдер?

Он ухмыляется.

— Да?

Ух, он действительно это делает.

Я хочу кричать так громко и долго, как только позволят мои легкие. Я хочу броситься на пол, брыкаться и кричать, как двухлетний ребенок во время истерики. Именно так я чувствую себя внутри. Однако снаружи я натягиваю на лицо свою обычную каменную маску и спрашиваю самым вежливым тоном, на который только способна:

— Райдер, не мог бы ты заплатить?

Кассир, очевидно, очень смущенная нашей небольшой беседой, отводит взгляд, словно пытаясь нас проигнорировать.

Спустя, казалось бы, вечность, он подходит и протягивает свою карточку. Прежде чем ввести пин-код, он снова смотрит на меня.

— Что скажешь?

Пожалуйста, кто-нибудь, убейте меня сейчас.

— Спасибо, — говорю я. Каким-то образом я делаю это, не крича ему в лицо. Он вводит свой четырехзначный код и ждет, пока бедная девушка за кассой вручит ему чек.

Он садится на водительское сиденье, как только отпирает грузовик, оставляя меня загружать продукты и возвращать тележку. Когда я сажусь в машину, не забыв пристегнуться, он хмыкает.

— Это было весело.

Ага… очень весело.

Райдер

Спустя несколько дней мы входим в некое подобие рутины. Пенни остается в доме, даже никогда не просясь выйти. Она убирает, стирает, готовит ужин к моему приходу. Когда я прошу о сексе, она, кажется, с готовностью соглашается.

Я уже потерял счет тому, сколько раз мы занимались сексом и сколько денег она отработала. Надеюсь, она по-прежнему должна много денег. Я не хочу, чтобы она уходила.

Отбросив эти мысли, я сосредоточился на сегодняшнем дне и на том, что сегодня я получу свой мотоцикл обратно.

Прошло две долгих недели в ожидании починки моего байка. Поэтому, когда Мэддокс говорит мне, что заедет за мной, чтобы забрать его, я чувствую себя маленьким ребенком в рождественское утро.

— Я скоро вернусь, — говорю я Пенни и выхожу за дверь как раз в тот момент, когда Мэддокс подъезжает на своем внедорожнике. Странно видеть его не на его Харлее, но я рад, что он приехал на машине, потому что я ни за что на свете не поехал бы с ним на одном мотоцикле.