Пока поворачивала его в замочной скважине, думала о том, что здорово было бы себя в какую-нибудь ячейку запихнуть (можно в разобранном виде). Сдать это негодное туловище на хранение до лучших времён, а потом достать, состыковать компоненты заново, пыль стереть – и живи, Нойта, радуйся, трудности позади.

Я малодушно грезила о такой опции, когда выгребала из рюкзака тетрадь, авторучку и учебник по классификации пустынных растений. Кагата Киг – эта невыносимая затейница – ворвалась в аудиторию и подсунула мне под нос печатное издание, пахнущую бумагой газету с громким заголовком на первой полосе.

– Смотри, что! – провозгласила подруга. – Из чайной вчера стащила, один из тамошних посетителей посеял.

– И? – воззрилась я на неё.

– А ты почитай, прочти внимательно. Сдаётся мне, это шанс.

Я завладела газетой и уткнулась в статью. На цветном фотоснимке чванливо позировал аристократ приторной наружности с кудрявой, очень кудрявой башкой. Не его ли я, часом, вчера возле витрины встретила? Костюмчик-то, поди, один в один. А вон недавнюю ссадину на ладони заретушировали. Точно он.

«Ли Фаний Орл рассекретил преступную группировку и взял с поличным наркобарона в его собственном логове, – гласила передовица. – На танцевальную вечеринку, организованную в честь юбилея, он явился под прикрытием, чтобы распутать главный логический узел и тем же днём накрыть всю шайку. Усилиями полиции Сеа наркобарон был пойман и заключён под стражу…»

Я подняла голову и вопросительно посмотрела на Кагату. Как мне должны помочь эти сведения?

Но та лишь языком прищёлкнула.

– Дальше читай.

Далее шли заметки о личной жизни сыщика. Этот эксцентричный чудак держал хамелеона, предпочитал одиночество, категорически отрицал такое явление, как любовь между мужчиной и женщиной, и ненавидел делиться с кем-либо своими планами прежде, чем их осуществит.

А ещё в свободное от расследований время он подолгу пропадал у себя в лаборатории, синтезируя вещества всевозможного толка. У него скопилась целая коллекция токсинов и антидотов, а также зелий на все случаи жизни. Редактор рубрики в их внушительном списке делал особенный упор на снадобье глубокой концентрации и эликсире прилива магической силы. Даже курсивом выделил, надо же!

Кроме того, говорилось, что буквально сегодня утром Ли Фаний Орл отбыл по срочному заданию в загородный особняк какого-то богатенького трутня и в город вернётся не ранее следующего дня.

– Ты должна, – зашипела подруга мне на ухо. – Понимаешь, просто обязана…

– Обязана что? – не поняла я.

Кагата с артистизмом прописной кокетки завела глаза к потолку, будто ей на регулярной основе приходилось объяснять разным тугодумам, каким образом следует состряпать ту или иную аферу, чтобы поправить собственное шаткое положение.

А она в таких делах, конечно же, специалистка и мастерица на все руки, поэтому сейчас ка-а-ак подскажет…

– Обязана спереть! Украсть, – понизила голос подруга. – Да-да, и не смотри на меня своими жуткими глазами. Украсть эликсир магической силы, – с расстановкой повторила она.

– Я что, по-твоему, совсем дура?

– Будешь дурой, если не воспользуешься ситуацией!

Судя по её тону, на размышления мне предоставили лишь одну полуторачасовую пару. Вела её седая шепелявая ведунья-травница. Несмотря на возраст, особа весьма зоркая, цепкая и сама по себе довольно ядовитая.

Сегодня она повествовала о не менее ядовитой Гремучнице Ланцетовидной, которая во многих отношениях полезна, если использовать её с умом.

Кагата внимала лекторше и проворно записывала. Что же касается меня, я только притворялась, что пишу. А сама думала. Усиленно думала, как быть.

Подойти к сыщику и напрямую попросить помощи – после всего, что я ему в гневе наговорила – немыслимо.

А эликсир позарез нужен, вопрос жизни и смерти, можно сказать. Если удача в лице Кагаты предоставила мне информацию, значит, надо действовать. А то она (в смысле, удача) увидит, что Нойта на её знаки плевать хотела, разобидится и уйдёт к кому-нибудь другому.

Итак, решено. Берём быка за рога.

Интересно, установлена ли у сыщика сигнализация? Высокий ли у него забор?

Ох, каламараки вяленые, во что я только ввязываюсь!

…Был разгар дня. Лекции закончились рано, а практические занятия перенесли по уважительной причине. В теплице всего за ночь разрослась какая-то дрянь. Причём не просто разрослась, а выбила мясистым стеблем защитную решётку и, капая кислотным соком, хищно шипела на всякого, кто появлялся в поле её досягаемости. К учебному болоту, равно как и к оранжереям, для практикантов проход был закрыт.

– Кто?! – скорбно вопрошала заведующая теплицами, дама средних лет в нелепом синтетическом балахоне кричащей расцветки. – Кому понадобилось посеять семена из лесов Сагаджо? Вы хоть понимаете, что натворили?!

Никто не сознавался, взволнованный шёпот среди присутствующих набирал обороты. Они переглядывались, переговаривались, строили предположения, отрицали и пожимали плечами. Инцидент был серьёзнее некуда.

Вызвали следователя из отдела правопорядка. Отправили сигнал вСУДР– сообщество по утилизации диких растений, пусть приезжают и разбираются. Позвонили в больницу: одной из третьекурсниц не посчастливилось напороться на ядовитые шипы этого гигантского агрессивного сорняка.

– Кошмар, – высказалась Кагата, осторожно высовываясь из-за колонны. – Пойдём отсюда, пока на допрос с остальными не загребли.

Она сцапала меня под локоть и без оглядки потащила прочь.

– Ну что? Решила уже? – спросила она, когда мы выбрались за пределы академии и улизнули из-под носа пузатыхферрити-фатовскорой помощи.

Мы шли по аллее, с обеих сторон усаженной ветвистыми деревьями. Сквозь густую листву било всполошённое солнце: скоро, совсем скоро лето пойдёт на убыль, потеснённое ледяными ветрами севера. Скоро всем нам придётся утеплять не только тело, но и сердце. Заделывать неблагонадёжные швы творчеством и тишиной, кофе и горячим шоколадом, пледами и уютными вязаными шарфами; уплотнять зазоры любовью (если таковая в наличии), чтобы, чего доброго, не схватить простуду на сквозняках Вселенной, не продрогнуть, не заснуть в грядущей безбрежной зиме.

– Честно – не знаю, – со вздохом протянула я.

За бульваром, скользя по воздуху, промчался ферри-фат следователя, воющий своей полоумной сиреной на всю округу. Отрезвляющий эффект не замедлил: я похолодела до кончиков пальцев при мысли, что вот так однажды поедут за мной. И нацепят на меня наручники. И…

Былой кураж моментально улетучился.

– В последнее время твои советы всё чаще носят криминальный характер. Что случилось? Ты связалась с шайкой плохих парней?

– Шайка? О нет, там всего один плохой парень, зато какой…

Кагата осеклась и кокетливо закусила губу, не переставая улыбаться.

– Ладно, здесь наши пути расходятся. С недавних пор я перебралась в грибной отель, – сказала она. – Приходи как-нибудь меня проведать. Третий гриб (с оранжевой шляпкой), третья комната на третьем этаже. Назовёшься Нойтой, пропустят без вопросов. Охрана будет в курсе.

Я кивнула, произвела на свет вымученную улыбку. И, глядя подруге вслед, вновь ощутила липкую зависть. Почему в моей жизни всё так сложно? Почему надо непременно куда-то вламываться и что-то красть?

Я плелась по аллее, широкой и прямой, как путь к моей погибели, и подбивала камешки мысками ботинок.

Мне встретилась стайка беспечных птиц, объедающих ягодные кусты.

Мне повстречался усатый продавец мороженого и группа беспокойных, не поддающихся воспитанию подростков.

За ними по тротуару плыла, покачиваясь, цветочница в многослойном этническом платье, лицо которой напоминало рельефную текстуру древесной коры и было исчерчено дивными узорами мимических морщин.

Она неторопливо шагала с корзинами, полными луговых цветов, не скупилась на улыбки и раздавала встречным букетики за смешную цену.