Я томлюсь на дне. Над головой у меня тьма. В призрачном теле – небывалая лёгкость. И вроде бы пища теперь – излишество, но изводит меня странный голод. И вода ни к чему, но жажда – жажда-то осталась.

Души умерших спускаются сюда чаще, чем бы того хотелось. Мы с Кагатой, Сио Лантием и Деусом Нимом безотказно пропускаем их в Дивный Мир, повторяя заученные напутственные речи. И души уходят через Врата – через это подлинное произведение искусства. Врата поражают изящностью узоров, они сияют, переливаются, прямо как… что?

Драконья шерсть, подумалось мне. Переливаются, как драконья шерсть. Вот откуда у меня эти мысли? Взбредёт же такое в голову.

Было сложно сказать, сколько времени прошло на поверхности. Меня мало интересовала поверхность. Что там творится? Кто какие пакости устраивает? А не всё ли равно?

Но сияющая драконья шерсть никак не желала покидать мой одурманенный рассудок. Потом почему-то вспомнились крылья. Крылья, разгоняющие воздух. Крылья, возносящие к солнцу. Солнце. Ослепительное солнце Мережа.

Мысль зацепилась за солнце, и я вновь осознала, что из глаз у меня сыплются бриллианты. Нет, слёзы. Слёзы идеальной шарообразной формы в этой невесомости, в этом небытии.

Умеют ли призраки плакать? Что ж, как видите, Нойта Сарс – плачущий призрак. Призрак, который понял, что ему здесь не место. Его место – там, наверху, под солнцем. И в жилах моих ещё кипит драконья энергия, хотя жил, как таковых, не существует.

Энергия разлита по мне, хотя я целиком нематериальна.

И вдруг память возвращается. Она возвращается с упругим ветром, который начинает дуть из тьмы. Она возвращается с шелестом и шорохами, которые слышатся всё отчётливей. Волнение у Врат нарастает. Души торопятся в Дивный Мир. Деус Ним с подозрением хмурится. Кагата обхватывает себя руками.

Волнение достигает пика, когда из тьмы в полутьму врывается дракон. В его шерсти радуга, его крылья мощны, из его пасти вырывается… огонь?

Нет, дракон не собирается сжигать Врата. Было уже однажды, никому не понравилось.

Всего одна тонкая струйка огня испепеляет мои путы. Крепкие лапы подхватывают меня… Ого, да разве такое возможно проделать с призраком?

«Ты почему здесь? – хочется спросить мне. – Зачем прилетел, гад? Как ты теперь назад-то вернёшься?»

Память услужливо воскрешает драконью беседу на скале. Мастер Хаги Тко должен избегать ям, колодцев и особенно сверхглубоких скважин, потому что его цель – цель спасти Нойту – не существенна и не имеет глобального значения. Так почему же? Почему…

Едва коснувшись его, я обретаю телесность, и радость врывается в моё тело бешеным потоком. Кагата снизу глядит на нас, ничего не соображая. Деус Ним и Сио Лантий пялятся с недоумением. Они не из тех, кто способен нам помешать.

А я взбираюсь своему спасителю на спину, погружаю пальцы в его радужную шерсть, обнимаю его за шею. Меня мучает всего один вопрос. Ладно, два. Как мы сможем взлететь? Почему Дивный Мир до сих пор не забрал моего дракона, хотя, по правилам, должен бы?

Мимо нас к Вратам проскальзывает упитанная душа Ро Тондия Дэша – его сложно не узнать, в какой бы фазе и консистенции он ни был. Он ведь тоже, думаю я, не мог попасть на тот свет, всё бродил по Мережу неприкаянной эфирной субстанцией, пока мы вчетвером не проделали нормальный человеческий проход в Дивный Мир.

Стыдно признаться, совсем о напарнике позабыла. Он был вполне достоин, чтобы хотя бы изредка о нём вспоминать.

Родня его ценила гораздо больше. Намного больше.

Мастер Хаги Тко в ответ на мои вопросы поведал, что родственники Ро Тондия, которые поначалу согласились замять дело из-за баснословной денежной компенсации, вдруг ни с того ни с сего очнулись, сочли сыщика достойным наказания за гибель их бесценного сына, подали апелляцию и возобновили судебную тяжбу.

Ну что за чудесные люди! Расцеловала бы их сейчас.

Ведь они что сделали? Они взяли и создали для моего дракона якорь, который позволит ему вернуться в Мереж из любой ямы и любой скважины. Ли Фаний Орл вновь стал кому-то нужен на этой земле. Какая удача!

Мы взмыли ввысь – Нойта верхом на драконе и дракон, вновь обретший смысл жизни. Мы прошли насквозь чернильный мрак Цитадели Мучений, вырвались к небу и солнцу и потом долго с упоением летели, задевая облака крыльями. Моими сияющими. Драконьими перепончатыми.

В какой-то момент нас нагнала Небываль-из-Пустоши.

– Нойта! – воскликнула она, удерживая в когтях дохлую полевую мышь. – Как я рада тебя видеть!

– Мы все дико рады! – подтвердила Птица-Весень, пёстрым быстрым комочком пристраиваясь рядом с ней.

– Мы боялись, что ты не выберешься оттуда. Хорошо, что страхи Инычужей не имеют тенденции воплощаться, – своим непревзойдённым басом припечатала Путеводная Нить и совершила небывалый прыжок со спины Небывали на моё плечо, чтобы забраться мне же за воротник.

– Заканчивайте свои полёты! – гаркнула она оттуда. – Там Пересечень на кухне зашивается, вкуснятину для вас готовит. Если не поспеете вовремя, блюда остынут, и он точно вас пришибёт.

Небываль-из-Пустоши, а за нею и Птица-Весень плавно пошли на снижение. А вот Мастер Хаги Тко что-то не торопился. Он летел, держась на потоках воздуха со свободно расправленными крыльями, и ветер продолжал свистеть у меня в ушах.

Путеводная Нить негодовала.

– Сегодняшний торт – лучшее, что может случиться в вашей жизни. Да там от одного крема можно коньки отбросить!

– Осмелюсь возразить, – отозвался дракон. – Лучшее, что случалось в моей жизни, – Нойта Сарс. А другого лучшего мне и даром не надо.

Путеводная Нить фыркнула.

Я залилась краской.

Солнце пошло на посадку, и горизонт заалел со мной за компанию. То ли чтобы морально поддержать, то ли чтобы напомнить, что, вообще-то, вечер на носу. Так что двигали бы вы, лётчики заядлые, жрать ваш тортик и наслаждаться вашим лучшим, чем бы оно ни было.

Конец