Присмотреться бы, что ли…

После столкновения с заносчивым представителем знати мне стало действительно паршиво. Вечер же – негодник – был столь контрастно прекрасен, что единственно приемлемым вариантом для Нойты Сарс на сегодня было забыться. Алкоголь? Нет, не моя тема. Он вреден для организма. А вот физические нагрузки ещё никому не вредили. Впрочем, здесь речь об умеренных нагрузках.

Я за то, чтобы забываться в сражениях, драках, битвах не на жизнь, а на смерть.

На виртуальную смерть, разумеется. В наполовину виртуальном мире. Так называемой дополненной реальности.

И в моём случае об умеренности можно забыть.

Какая умеренность, когда в сердце занозой засело отчаяние? Выбить, вытрясти его оттуда! Любой ценой.

Я направила свои стопы к площади Безумцев – та как раз располагалась неподалёку от Дворцов. На автоматизированном терминале в специально отведённом для игр манеже я просадила последние крохи стипендии на одноразовые сенсорные линзы, поместила рюкзак в камеру хранения и двинулась на арену.

Там, под дозревающей луной, в сиянии прожекторов, с виртуальными соперниками ожесточённо билась парочка парней. Они размахивали невидимыми мечами, дурными голосами выкрикивали междометия (в основном, непечатные), падали замертво, вскакивали и вновь начинали свой дикарский танец, чтобы одолеть несуществующего врага. Человек несведущий вполне мог принять их за буйных психов, сбежавших из больницы.

Скоро и я стану такой, помяните моё слово.

Их уровень в игре навскидку колебался где-то между четвёртым и пятым.

У меня был всего второй, не так уж часто я прихожу в манеж.

Чтобы активировать сенсорные линзы, надо было их надеть и моргнуть. Игра запустилась, и в поле зрения появилась голограмма с приветствием.

«Добрый вечер, ученик мастера! Возьмите оружие. Подберите защиту».

Меня повеселило обращение «ученик мастера», ибо мысли тотчас свернули к недавнему полёту на спине Мастера Хаги Тко. Совпадение? Конечно, совпадение.

Я выбрала меч с чеканным фениксом (клинок палача и призрачный резак-обманщик находились пока на недоступном третьем уровне, какая жалость). В роли защиты выступали доспехи чёрного корсара.

Они ощущались тяжестью на плечах, будто были на мне взаправду. Довольно странный эффект, от линз его никак не ждёшь.

Впрочем, какие могут быть разговоры, если ты даже чувствуешь, когда тебя ранят.

С небес, взрывая песок шипастыми подошвами, низвергся мой противник, трёхмерное воплощение самых потаённых страхов: гора мышц, отталкивающая морда с маленькими злыми глазками, ножищи, ручищи – в роду явно отметились горные великаны. Одна рука душегуба сжимала ржавый топор, другая – отполированную саблю.

Чем убьют меня сегодня?

Когда на арену сверзился второй, не менее лютый супостат со зверским выражением на физиономии, данный вопрос отпал сам собой. Кто убьёт меня сегодня? Такая формулировка, пожалуй, будет вернее.

У второго живодёра в распоряжении имелся кастет для вышибания мозгов и древнее ударно-дробящее оружие – булава с металлическим навершием.

Что тут скажешь? Люблю разнообразие.

В общем, упомянутые брутальные мужики наступали. Я отражала удары, вкладывая в каждый рывок всю накопившуюся ярость. Довольно скоро ярость пошла на спад, отчаяние поиссякло, а руки устали держать виртуальный – заметьте, ни грамма не весящий – меч.

Дважды меня нокаутировали булавой. Ещё дважды полоснули саблей по животу и напоследок вырубили ржавым топором. Ребята, только что завершившие свой поединок (сражались в связке, союзники), не снимая линз, с сочувствием наблюдали из зрительских рядов за тем, как меня колошматят здоровенные бугаи.

В какой-то момент от переутомления и фантомной боли я потеряла сознание.

Как и кто доставил меня домой, сказать сложно. Память расщедрилась лишь на обрывки эпизодов.

Вот я приоткрыла глаза и наткнулась на кроваво-красный экран: «Вы проиграли».

Вот обомлела от неземной красоты склонившегося надо мной мужчины.

Услышала из собственных уст слабый протест: «Инычужи, кончайте дурить».

Ощутила теплоту трепетных объятий.

Была завёрнута в одеяло и уложена в постель, головой своей окаянной на любовно взбитую подушку.

А затем оставлена на попечение тишины, ночи, времени (этого универсального пластыря для душевных и телесных ран) в родной спальне. По крайней мере, утро застало меня именно там.

Рассвет сквозь занавески просачивался шедевральный, такого я, признаться, до сих пор не встречала.

Полноте впечатлений препятствовала мигрень. Казалось, за ночь со мной что-то сделали: вскрыли черепную коробку, мозг вынули и на его место бухнули чугуна.

Раскалывалась голова. Болели мышцы, ныли кости, и при всяком удобном случае заявляли о себе синяки. Не было ни малейшего желания что-либо делать и куда-либо идти. Но блистательный рассвет разгорался всё ярче, новый день заступал на службу и никого не собирался ждать. Академия тоже ждать не станет, решила я и с горем пополам собрала себя по кусочкам, чтобы кое-как доковылять до двери и спуститься по наружной лестнице к входу на первый этаж.

Цепляясь за перила, как тонущий – за протянутый ему шест, я достигла самой нижней ступеньки, когда мимо прошмыгнул неуловимый, белый, словно облачко, дух-почтовик – Неге Ки. Градус настроения стремительно пополз вверх. На крыльце меня уже поджидала бутылка молока и свежая краюшка хлеба. На сей раз малявки Неге Ки хлеба не пожалели, завернули больше, чем обычно. Будто догадывались, что вечер у Нойты выдался ох какой непростой.

Меховой почтовый ящик был тих и умиротворён. Даже не поскуливал. Значит, внутри пусто. Никаких известий. Хорошо.

Овеваемая бодрящим ветерком, я наскоро перекусила, ощутила прилив сил и вошла к Инычужам. Дверь они из принципа не запирали. Если зайдёт кто чужой, напугают (они у нас любители пугать), а для своих всегда открыто и добро пожаловать.

Я стала для них своей, когда они отчаялись довести меня до нервного срыва своими жуткими выкрутасами.

Путеводная Нить, как обычно, дрыхла на полке для шляп. Пересечень вновь колдовал у плиты, откуда исходили прямо-таки божественные ароматы. Вор-Кошмарник расположился в гостиной – на диване ногами вверх – и рубился с утра пораньше в какую-то онлайн-игру.

– Оу, привет! – широко улыбнулся он, задрав подбородок к потолку и свесив немытые патлы. Вор смотрел на меня, перевёрнутую, с обожанием. Судя по всему, наелся моих кошмаров досыта, на годы вперёд.

Птица-Весень прочертила в воздухе прямую, чтобы оторвать лист календаря на дальней стене гостиной, вернулась и стряхнула вчерашний день в урну.

– Первый экзамен уже через неделю! – пискляво оповестила она.

Неделя. Всего неделя! А там и до сдачи диплома рукой подать.

Наверное, я изменилась в лице. Пересечень заметил меня, остолбеневшую, в гематитовом зеркале вытяжки, развернулся с зажатой в руке шумовкой, как с карающим орудием, и обеспокоенно глянул из-под выразительных бровей.

– Только не говори, что не готова к экзаменам! – синхронизировались они с Вором-Кошмарником.

Лаконичность образа – длинный фартук официанта и ноль излишеств – придавал Пересеченю несколько суровый вид.

– Всегда готова, – буркнула я и про себя добавила: «Всегда готова провалиться».

Небываль-из-Пустошей молчала, хохлилась и выглядела серьёзной, но едва ли эта серьёзность имела отношение ко мне. Похоже, Небывали было абсолютно плевать, сдам я или провалюсь. Такое уж она существо. Потустороннее. Заточенное на борьбу с чем угодно, кроме нормальных житейских проблем.

Мы вышли одновременно. Она – на кошачьих лапах, я – на человечьих (или фейских, тут уж как посмотреть). Она – взлетела, я – поплелась.

– Где твой рюкзак? – вдогонку мне вздохнула на полке Путеводная Нить. – Посеяла?

– Скажешь тоже.

Меня из манежа забрали? Забрали. А рюкзак из камеры хранения никто забрать не удосужился. Поэтому перед началом занятий я в ускоренном темпе направилась к площади Безумцев. Благо, хоть ключ от камеры не потерялся. Всё это время он преданно лежал в кармане.