— Хорошо сказано, девочка. А теперь помолчи, — фыркнула Бернадетт. — Я тут пытаюсь работать.

— Неужели существуют онлайн-чаты для экстрасенсов? — шепотом спросила я Оливию.

Подруга пожала плечами, затем усмехнулась и подошла к столу Бернадетт, встав позади нее.

— Ваш ник — Берни 2.0? — Оливия хихикнула за спиной Бернадетт. — Берни... Мне нравится. Думаю, с этого момента я буду называть вас так.

— Осторожно, девочка, — предупредила Бернадетт. — Ты переходишь границы, которых даже не видишь.

Оливия подмигнула мне, а затем продолжила наблюдать за Бернадетт через плечо.

Я закончила уборку на кухне, пока Бернадетт щелкала на своем ноутбуке в другом конце комнаты. Оливии в конце концов надоело шпионить, и она перебралась на диван, где принялась читать «Вестник», пока не задремала.

Меня все еще переполняла энергия, поэтому я отыскала веник и подмела полы. Затем взяла швабру и перемыла их. Прополоскав и убрав швабру, я осмотрелась в поисках другого занятия. Не сказать, что в доме Бернадетты грязно, но занятость всегда успокаивала мои нервы и приводила мысли в порядок. На фоне безумия отца, отравления бабушкой, чуть не утонувшей лучшей подруги и напряженной ситуации с пропавшим подростком, которого удерживает какой-то маньяк-экстрасенс, я постепенно сходила с ума.

Я решила заняться уборкой второго этажа. Обшарив все вокруг, я нашла пылесос и начала уборку в спальне Бернадетт. К тому времени, как я добралась до другого конца второго этажа, запас моей энергии начал иссякать.

Открыв последнюю спальню, я поразилась тому, насколько прекрасна эта комната. Угловое помещение с двумя стеклянными стенами. Две другие стены украшал темно-зеленый орнамент из плюща с крошечными фиолетовыми цветочками. Покрывало на кровати и акцентные подушки были выдержаны в том же темно-фиолетовом цвете и выделялись на фоне глубокого красного дерева рамы кровати и подходящей мебели.

— Тебе нравится? — спросила Бернадетт у меня за спиной.

Я вздрогнула, не ожидая, что кто-то подкрадется незаметно.

— Очень нравится. Это мамина комната?

— Нет, дитя. Но она ее обставляла. — Бернадетт подошла ко мне, оглядываясь по сторонам. — Эмбер сделала ее для тебя.

Сбитая с толку, я повернулась лицом к Бернадетт.

— Почему? Когда?

— Примерно за месяц до смерти, — отозвалась Бернадетт, подойдя к одной из стеклянных стен. — Она ничего не объяснила. Вообще ничего. Только сказала, что когда-нибудь это место станет твоим, и она хотела, чтобы ты чувствовала себя как дома.

Обойдя комнату, я осознала, что невольно потянулась к кулону с лунным камнем, которого больше нет. С легким вздохом я опустила руку и заглянула в ванную комнату, а затем обошла спальню по кругу. Стеклянные двери в белом обрамлении выходили на террасу. Сразу за дверью стояли два огромных горшка с растениями, увитые плющом, который каскадом стелился по бетону.

Я снова посмотрела на двери и резко вдохнула, осознав, что серебряные ручки, рама дверей, прозрачное стекло — все это совпадает с моими воображаемыми дверями.

— Я здесь уже была?

— Нет, — ответила Бернадетт, наклонив голову и посмотрев на меня сбоку. — Как раз это мне и показалось интересным, когда ты выбрала французские двери в качестве механизма перехода к видениям и обратно.

— Но как? Откуда я знала?

Бернадетт пожала плечами.

— Разве это имеет значение?

Полагаю, что с точки зрения общего положения вещей, это и правда неважно. Но очень любопытно.

Оливия вошла в комнату, оглядываясь по сторонам. Она заглянула в ванную, но затем перешла к дверям на террасу. Открыла их настежь, и в комнату ворвался свежий ветерок, подняв многолетнюю пыль.

Оливия чихнула, затем подпрыгнула, махая руками.

— Ой, ой, ой. Больно. Мой нос. Больно.

— Тебе нужно снова приложить лед, — посоветовала я, выходя из комнаты. — Уменьшить отек.

Они последовали за мной вниз. Завернув немного льда в полотенце для Оливии, я снова посмотрела на Бернадетт.

— Нашла что-нибудь полезное в Интернете?

— Пока нет. Но мои друзья попытаются поискать.

— Берни... — поддразнила Оливия, прижимая лед к носу. — У вас есть друзья? Я так горжусь вами.

Бернадетт посмотрела на меня.

— Объясни мне, зачем ты таскаешь с собой эту девчонку. Насколько я могу судить, она бесполезна.

— Она далеко не бесполезна. И она весьма изобретательна, когда к чему-то стремится. Она умная, веселая и общительная.

— О, а еще я верная, решительная и стойкая, — добавила Оливия. — На прошлой неделе я прошла тест на определение своих сильных сторон. К сожалению, результаты показали, что я должна быть юристом. Но я думаю, что одного юриста в семье вполне достаточно, правда? Кроме того, не уверена, что хочу возвращаться в университет еще на три года.

Бернадетт покачала головой, недоумевая по поводу Оливии. Затем она указала на обеденный стол.

— Ты посмотрела «Леджер»? Нашла что-нибудь об экстрасенсорной энергии?

Я бросила взгляд на стол, где оставила книгу.

— Экстрасенсорная энергия?

— А как еще ее можно назвать? Большой белый свет? — с сарказмом проговорила Бернадетт, пересекая комнату и пододвигая к себе книгу. — Каждое поколение записывает важные события и открытия, связанные с экстрасенсорным миром. Рождения. Смерти. Способности. Все это описывается для следующего поколения.

Бернадетт открыла книгу на одной из страниц, расположенных на передней стороне. На левом и правом листе тянулось нарисованное от руки семейное древо, которое я видела сегодня утром. На каждой волнистой линии были указаны имя и дата, образующие ветви.

— Круто, — восхитилась я, изучая страницу и перекладывая книгу в пространство между нами.

В левом нижнем углу страницы я обнаружила ветку с аккуратно напечатанным именем Бернадетт Куэйд. Под ее именем стояли еще три имени. Я с любопытством наклонилась ближе. Всегда считала, что моя мать была единственным ребенком.

Первое имя принадлежало мальчику, который, согласно записи, умер при родах. Рядом с его именем значилась Перл Куэйд, а рядом с ее именем — моя мать, Эмбер Куэйд.

Под именем Перл шла маленькая строчка с пометкой: умерла при родах. Мне стало грустно, но в то же время я растерялась. Перл тоже умерла при родах? Или когда рожала сама? Или и она, и ее ребенок умерли во время родов? Хотя Бернадетт стояла рядом со мной, я не решалась спросить об этом в присутствии Оливии. Реакция Бернадетт меня беспокоила. Я попыталась поставить себя на ее место: родить троих детей и пережить их всех. Впервые я поняла, почему Бернадетт такая раздражительная и отстраненная. За эти годы она пережила много потерь.

Я перешла к строчкам под именем матери и нашла свое имя плюс имя Райны. Рядом с нашими именами в скобках стояли инициалы. У Райны — Ф. Р., а у меня — Л. Д. Под нашими именами значились даты наших рождений. После этого записей больше не было.

Я рассмотрела другие имена на дереве. Примерно у половины из них в скобках рядом с именами стояли инициалы, но я не понимала, что они означают. Не увидев больше ничего интересного, я пролистала еще несколько страниц книги.

— Я пойду осмотрюсь, — сообщила Оливия и направилась к террасе.

— Шнырять в чужом доме — это невежливо, девочка, — скривилась Бернадетт.

— Как и игнорировать гостей, — с легким хихиканьем ответила Оливия, спускаясь по лестнице во двор.

Когда Оливия ушла, я посмотрела на Бернадетт. Я ожидала разъяренного взгляда, но вместо этого она лишь слегка усмехнулась, глядя в ту сторону, где скрылась Оливия.

— Она тебе нравится, — улыбнулась я. — Тебе нравится Оливия.

— Ни капельки, — заявила Бернадетт, отодвигая длинную скамейку, чтобы сесть рядом со мной. — Но в ней есть что-то такое, что напоминает мне твою мать. Беззаботная. Бесстрашная. — Она посмотрела прямо на меня. — Но твоя мать не была такой несносно болтливой.

Я рассмеялась, перелистывая страницы семейного древа.