— И это очень хреновая просьба, — пробормотала негромко Оливия, возвращаясь к кофейнику.

Айзек вошел в кухню.

— Я впустил себя сам. Надеюсь, никто не возражает. — Бросив толстую папку на остров, он выдвинул себе барный стул.

Стоун все еще рассматривал кулон, разложив перед собой фотографию и сравнивая ее с тем, что висел у меня на шее.

— Они выглядят одинаково, но я проверил шкафчик с уликами. Тот, что на фото, все еще упакован и помечен. Я сам его видел.

— Что это значит? — спросила Оливия, протягивая через остров чашку кофе, чтобы поставить ее перед детективом.

Стоун доказал, что у него хорошая реакция, поймав чашку до того, как она опрокинулась.

— Ну, по какой-то причине мать Давины, должно быть, купила одинаковые ожерелья.

— О-о-о, — протянула Оливия, покачиваясь на месте. — Может, это женские подарки! Моя мама так делала. Я получила бриллиантовые серьги, когда у меня начались месячные. — Оливия наклонила мочку одного уха в нашу сторону, повернувшись, чтобы показать всем свои бриллиантовые серьги-гвоздики. Каждая серьга тянула как минимум на два карата.

Стоун поднял руку в попытке остановить Оливию, не отрывая взгляда от столешницы.

Волнение на лице Оливии сменилось задумчивостью, когда она продолжила:

— Но это значит, ты получила ожерелье заранее, потому что я помню твои первые месячные. Они начались раньше моих, но всего на месяц. Нам обеим было по тринадцать лет и...

— Пожалуйста, прекрати! — прервала я ее. — Я не думаю, что Стоуну и Айзеку нужно знать о моих первых месячных. Но ты возможно права. Мама могла хранить ожерелье для того дня, но тогда...

Лицо Оливии сникло.

— Твоя мама отдала ожерелье раньше, зная, что ее не будет рядом, когда у тебя начнутся месячные. — Оливия протянула свою руку поверх моей. — Мне жаль, Давина.

— П-ф-ф. Как будто это самое большое событие, которое она пропустила, — заметила я, отдергивая руку. И снова взглянула на фотографию, думая о Райне и ожерелье. — Я не помню, чтобы моя сестра когда-нибудь носила цепочки. Но даже если и носила, она бы не стала надевать что-то подобное.

— Думаете, оно не ее? — спросил Стоун.

— Я не утверждаю этого. — Я вспомнила, как Райна одевалась, как красилась, какие украшения предпочитала, если они вообще присутствовали. — Наверное, я не помню всего, но Райна одевалась скорее как гот, чем как милашка. Единственный вариант, при котором я могла бы увидеть на ней этот кулон, если бы он крепился к чокеру.

— Вполне представляю, — согласилась Оливия, аккуратно ставя перед Айзеком чашку с кофе.

Айзек, хорошо зная Оливию, приготовил руки, чтобы обхватить чашку, гарантируя, что кофе не окажется на нем.

— А что писали об исчезновении Райны в газете? — спросила Оливия.

— Я уже по горло сыта газетными статьями, — буркнула, передавая ей страницу. — Держи. — И протянула руку Стоуну, который дал мне полицейский отчет. Бегло его просмотрев, я не увидела ничего нового. Райна улизнула посреди ночи. Больше ее не видели. По мнению шефа Адамса, на этом все и заканчивалось.

Стоун достал блокнот и ручку.

— Что касается ожерелья? Есть идеи, где ваша мама его купила?

— Без понятия, — ответила я. — Это кулон из лунного камня. Он символизирует эмоциональное равновесие, интуицию и исцеление.

— Это тебе мама рассказала? — почти шепотом спросила Оливия, опираясь локтями на столешницу острова.

— Нет, — усмехнулась я. — Гугл.

Оливия хихикнула.

— А как насчет вашей бабушки... — Стоун покачал головой, останавливая себя. — А как насчет Бернадетт? Может она знать, где ваша мать купила это ожерелье?

— Не имею представления.

— Я должен ее спросить, — кивнул Стоун. — Не хотите пойти со мной?

— Лучше пересмотрите свое решение, — заметила я. — Бернадетт не... эээ... нормальная.

— У нее дар, — сообщила Оливия, взглянув на Стоуна. — У них в семье есть экстрасенсорные способности.

Я закатила глаза, но не стала комментировать.

— Бернадетт возможно больше знает о психическом состоянии вашей матери в то время, — перевел Стоун разговор в нужное русло. — Но я не смог найти ее адрес. Вы его знаете?

Я рассмеялась. Не смогла сдержаться. Айзек и Оливия тоже расхохотались.

Я покачала головой.

— Не следует вам встречаться с Бернадетт. Особенно в ее доме, Новичок.

— Почему? — изумился Стоун.

— Потому что она сумасшедшая старая летучая мышь со сверхъестественными способностями, — ответила Оливия. — Она либо пристрелит вас, либо проклянет, либо еще что-нибудь похуже. Я конечно смелая натура, но ни за что бы не появилась на пороге Бернадетт в глуши без веской причины.

— В глуши? — удивился Стоун.

— Она отшельница, — объяснил Айзек. — Приезжает в город только пару раз в год.

Стоун поднял ручку, протяжно вздохнув.

— Адрес?

— Как хотите, — пробурчала я. — Она живет на Цикад-лейн. Поверните направо с Пайпер на Цикад. Это единственный дом на дороге, примерно полмили в сторону. И это частная дорога, а не окружная, поэтому сразу после поворота вы увидите знаки «Посторонним вход воспрещен».

Стоун записал названия дорог в блокнот.

— Понял. — Он снова замешкался, взглянул на Айзека, а затем на меня.

— Просто выкладывай, Новичок, — поддразнивая его, велела Оливия, толкнув меня локтем.

Стоун протянул мамино досье.

— Хочу ли я вообще знать? — задалась я вопросом, уставившись на папку.

— То немногое, что здесь есть, вам, вероятно, уже известно, — заметил Стоун. — Там фотографии, так что если не хотите ворошить плохие воспоминания, я бы не советовал его открывать.

— Фотографии не причинят мне вреда, — пожала я плечами. — Я ведь ее нашла. Эти образы впечатались в мою память.

— Я совершенно точно не собираюсь смотреть, — заявила Оливия, ставя свою чашку на место, чтобы взять кофейник. — Не хочу, чтобы это засело у меня в голове. — Она дрожала, обходя остров и доливая всем кофе.

Я быстро пролистала содержимое папки с ужасными фотографиями, затем захлопнула ее. Глубоко вздохнув, я закрыла глаза, чтобы очистить голову.

— Есть одна вещь, которую я не понимаю, — осторожно проговорил Стоун.

— Только одна? — беззлобно усмехнулась я, бросая ему папку обратно.

Стоун постучал ручкой по столешнице, изучая меня.

— Почему ваша мать покончила с собой днем? Я просто не могу взять в толк, неужели она не понимала, что именно вы найдете ее в таком состоянии?

— Я не могу объяснить, почему она сделала то, что сделала, или почему выбрала для этого полдень. Если догадаетесь, дайте знать.

Воспоминания о том дне пронеслись в моей голове. Я вернулась домой из школы. В доме было тихо. Я сразу почувствовала — что-то не так. Воздух в доме наполнился металлическим запахом. Я бросила сумку у двери, заглянула сначала в гостиную, потом на кухню. Когда пошла по коридору, мои ноги одеревенели, как будто их внезапно заключили в бетонные блоки, слишком тяжелые, чтобы поднять.

Я помню, что мне не хотелось идти дальше. Знала, что бы ни ждало меня в конце коридора, это плохо. Я понимала это, но в конце концов заставила себя пройти по нему и заглянуть в комнату родителей.

Мамино тело частично лежало на кровати. Белое покрывало пропиталось кровью. Ее остекленевшие глаза смотрели мимо меня, сквозь меня, уже ничего не видя. А пальцы все еще лежали на рукоятке ножа, лезвие которого погрузилось в ее шею.

Я открыла глаза, отвернувшись от остальных. Подойдя к кухонной раковине, я встала перед ней и уставилась в окно на задний двор.

Оливия почувствовала, что мне нужен перерыв, и сменила тему.

— Детектив Стоун, вы придете в субботу на благотворительный сбор средств?

— Эм... — Стоун замялся. — Меня пригласили, но, боюсь, не смогу быть. Я занят на работе тем вечером.

Айзек хихикнул.

— Он лжет. Стоун не любит мероприятия в костюмах и галстуках. Сам мне об этом говорил.