СОЙЕР

— Что будет, если ты попросту не придешь? — спрашивает Кэсси с моей кровати, где удобно устроилась на одеяле.

— Ты же знаешь мою маму. Уверена, что она будет преследовать меня во сне или наяву. Хорошей женщиной ее не назовешь. — Я выглядываю из шкафа, когда наконец одеваюсь.

Ресторан выбрала мама, так что, конечно, это какой-то модный стейкхаус, где подают крошечные порции не лучшего качества. Но такова уж ее натура, мама предпочитает имя и влияние, а не качество и содержание. Это значит, что мне придется принарядиться, а я это ненавижу. К счастью, после ужина у меня нет никаких планов, так что подумываю пойти в студию потанцевать.

Не знаю, что изменилось в последнее время, но чувствую себя легче, меня меньше тяготит мое прошлое, включая травму. Я даже подумываю о том, чтобы снова заняться танцами.

— Это еще мягко сказано, Сойер. Мне жаль это говорить, но твоя мама — сука, — заявляет Кэсси, не боясь меня обидеть, потому что обе знаем, что это правда.

— Ну, так и есть. Просто иногда мне неловко это говорить. Мне кажется, что люди должны любить своих мам, а не думать, что они суки.

— Да, но у людей не должно быть таких сумасшедших и манипулирующих мам, как твоя.

— Черт. Неужели уже пять часов? Мне нужно идти, если хочу успеть до пяти тридцати. — Я засовываю ноги в ботинки и хватаю сумочку.

— Напиши мне после, хорошо?

— Обещаю. Предупреждаю, я могу пойти в студию независимо от того, как пройдет ужин, — говорю я, удивляясь, когда Кэсси обнимает меня.

— Я очень рада это слышать. Дай мне знать, как все идет.

— Обязательно.

Дорога занимает не так много времени, как я думала, так что прихожу в пять пятнадцать. Направляюсь к стойке администратора и называю имя своей матери, ожидая, что буду здесь первой.

— Следуйте за мной. Мисс Дэниелс уже ждет, — говорит она мне, уже поворачиваясь, чтобы проводить меня к столу.

Черт, почему она уже здесь?

— Привет, Сойер. Очень приятно, что ты к нам присоединилась. Надеюсь, время не слишком раннее для твоего расписания, — произносит моя мама.

— Очевидно, что нет. Я пришла рано.

— Вряд ли. Я просила в пять тридцать. Самое меньшее, что ты могла бы сделать, — это прийти к пяти часам, чтобы подготовить наш столик, — огрызается она, как будто я чем-то ее обидела.

Вот почему я ее избегаю. Не прошло и минуты, как она уже начала спорить со мной и пытаться вывести меня из себя.

— Ты себя слышишь? Или ты настолько спятила, что считаешь нормальным разговаривать со мной таким образом? — спрашиваю я, наконец-то, ей противостоя.

Я устала терпеть подобное от своей собственной семьи. Рекс помог мне понять, что я достойна гораздо большего, чем позволять им опускать меня. Родственники не обязаны соглашаться со всем, что я делаю, но, по крайней мере, могли бы меня поддержать. Но нет, они хотят обращаться со мной, как с дерьмом, и с меня достаточно.

— Хватит, — рычит Макс рядом с матерью. Не знаю, к кому он обращается, но мы обе замолкаем. — Хватит вести себя подобно детям. Сойер, почему ты хотела с нами встретиться? — спрашивает он.

— Что, прости? Мама позвонила мне и пригласила на ужин в категоричной форме. Я решила прийти и узнать, в чем дело.

Мы оба поворачиваемся лицом к матери, которая смотрит на Макса.

— Макс, я сделала это, чтобы помочь тебе, глупый. Скандал, в который ты ввязался, сам собой не утихнет. Один из тренеров сказал, что для тебя лучше, если твоя семья будет рядом с тобой. Мы не можем позволить твоей мечте умереть только потому, что ты сделал неправильный выбор. Сойер нам поможет, — уверенно заявляет она.

— Извини? Макс, мне плевать, в какое дерьмо ты вляпался, это больше не моя проблема. Но, мама, неужели ты думаешь, что я выступлю единым фронтом с вами двумя? Макс заставил тебя поверить в чушь обо мне, из-за чего ты перестала платить за мое обучение. Ты даже пыталась перевести мой трастовый фонд, созданный отцом, на себя. Вы оба такие эгоисты, что думаете, что я буду играть с вами в счастливую семью, когда вы не способны принять мои мечты? Никого не было рядом со мной, когда из-за травмы не смогла танцевать, а теперь ты отказываешься поддержать меня, когда я иду к своей мечте. Так что я открою студию без твоей помощи, даже если для этого мне приходится работать на двух работах, — рычу я на мать, а потом обращаюсь к Максу. — А ты пошел бы подальше за то, что убедил ее, что я никчемная дочь и что она не должна платить за мой колледж. Ты настоящий гребаный манипулятор, братан, — заканчиваю я, глубоко дыша.

Челюсть Макса падает от удивления, вероятно, от того, что я, наконец-то, набралась смелости постоять за себя. Но выражение его лица — смесь обиды и растерянности, как будто он не ожидал, что я все это выскажу. С другой стороны, мама выглядит просто взбешенной.

— Я ничего подобного не делал, Сойер, — отвечает Макс, с недоверием переводя взгляд с меня на мать. — Ничего подобного. Я не знаю, в какие игры ты играешь, но это просто смешно.

— Ты шутишь, Макс? Ты правда думаешь, что уговоришь меня прийти на ужин и все то, через что ты меня заставил пройти или говорил обо мне, просто исчезнет, а я стану помогать тебе, как хорошая старшая сестра?

— Сойер, хватит. Перестань вести себя как королева драмы. Мы — твоя семья, — огрызается моя мама.

— Сама прекращай так говорить. Мы не семья, потому что я перестала вести себя как твоя пешка. — Встав, мама в шоке взирает на меня. — Макс, мне жаль, что ты вляпался в дерьмо, но теперь твоя очередь стать мужчиной и разобраться во всем самому. Я не хочу притворяться счастливой семьей только для того, чтобы помочь людям, которые постоянно бросают меня под автобус.

Я ожидаю, что Макс накинется на меня, но он смотрит на мать, разочарование и боль написаны на его лице. Похоже, им есть, о чем поговорить, но это уже не моя проблема. Развернувшись, я хватаю свои вещи и иду на выход, не обращая внимания на протесты матери, так как я, наконец-то, постояла за себя и ушла от этих двоих.

Выйдя из ресторана, достаю телефон и пишу Кэсси.

Я: «Ну все прошло как всегда. Они все еще отстойные».

Кэсси: «Что случилось? Мне нужно надрать им задницу?»

Я: «Я ненадолго отправлюсь в студию. Расскажу тебе обо всем, когда вернусь домой».

Кэсси: «Договорились, будь осторожна».

По дороге в танцевальную студию, которой я иногда пользуюсь в кампусе, все никак не могу перестать думать об ужине. Чертовски бесит, что мать с братом считают, что могут продолжать манипулировать мной, заставляя делать что-то для них, особенно когда мама полностью меня отрезала. Что, по их мнению, они могут использовать в качестве рычага, чтобы заставить меня помочь?

Входя в студию, я благодарна, что та пуста. Возможно, это та разрядка, которая мне нужна. В последнее время я жажду движения, чувствую потребность танцевать всеми фибрами души и готова сделать прыжок, в прямом смысле этого слова.

Я подношу телефон к динамикам и нажимаю на кнопку «Воспроизведение». Из динамиков начинает звучать песня Сиа «Люстра». Я медленно начинаю двигаться, отдаваясь всецело музыке и стараясь не думать. Самый любимый тип танца — это когда я отключаю мозг и просто позволяю музыке вести себя.

Я могу не думать о своих движениях, но не могу перестать обо всем остальном, что происходит в моей жизни. От моих чувств к Рексу до боли и обиды, которую причинила моя семья, до моей мечты открыть студию — все это не прекращается. Слезы текут по моему лицу, но не могу перестать танцевать. Это катарсис и очищение, словно все эмоции просились наружу и наконец смогли выйти.

Так больно. Сердце разбито, но в то же время чувствую себя обновленной и счастливой, как будто открывается новый лист. Я продолжаю танцевать под смену песен, пока не чувствую, что мне трудно стоять, но это не останавливает от желания сделать прыжок.

Впервые за много лет я собираюсь прыгнуть, но не могу. Рухнув на пол, начинаю плакать, по-настоящему плакать. Слезы кажутся бесконечными, словно боль последних нескольких лет стала настолько непреодолимой, что просто не знаю, что делать.