— Давай, большой мальчик! Станцуй для нас. Покажи своей женщине все свои движения, — шутит Тревор.

— Заткнись, чувак. По крайней мере, дай мне привыкнуть к этому, прежде чем ты начнешь отпускать гребаные сексуальные шутки, — рычит Макс.

— О, вытащи фаллоимитатор из своей задницы, Макс, — говорит Кэсси, защищая Тревора. — Не будь таким чертовски чопорным. Люди занимаются сексом. Мы все так делаем. Это чертовски весело.

Я вижу момент, когда она сожалеет о своем заявлении, поскольку Макс выглядит так, словно колеблется между тем, чтобы задушить ее или поцеловать — или, может быть, и то, и другое одновременно, черт возьми. В любом случае, я могу сказать, что они определенно трахались раньше. Это очевидно даже для меня.

Подойдя к Сойер, я забираюсь к ней на колени, мне нравится, как она хихикает, когда прикасаюсь к ней.

— Какая смена ролей, малышка, — говорю я, потираясь об нее членом. — Признаюсь, я неравнодушен к первой версии, но воспользуюсь любым шансом, чтобы потереться о тебя своим членом. — Я подмигиваю, заставляя ее покраснеть.

Наклонившись вперед, я шепчу ей на ухо:

— Завтра мы сводим Рори поесть мороженого. Тогда и поговорим с ней. Сегодня ночью ты вся моя.

— Всегда. А теперь потанцуй для меня, красавчик.

РЕКС

ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ

Если бы год назад, даже полгода назад, кто-то сказал бы мне, что я буду лежать в постели рядом с самыми сексуальными женщинами, которых я когда-либо встречал, я бы назвал его гребаным лжецом. Я бы, наверное, посоветовал ему пойти и проверить свою голову.

Но вот мы здесь, именно в такой ситуации.

Единственная разница в том, что Сойер не просто самая сексуальная женщина, которую когда-либо встречал. Она также мой любимый человек, любовь всей моей жизни. Ну, мой любимый взрослый. Моя любимая малышка сейчас крепко спит в своей комнате, вероятно, ей снится какая-нибудь сахарная вкусняшка, которую убедила Сойер приготовить на завтрак.

Как бы сильно мне ни хотелось раздражаться по этому поводу, это тяжело, потому что мне нравилось наблюдать за развитием отношений Рори и Сойер. Это все, о чем я когда-либо мог мечтать для моей маленькой девочки. Сойер обожает Рори, и очевидно, что моя дочь чувствует то же самое. Мы оба так нервничали, когда рассказывали Рори о нас двоих, но все прошло намного лучше, чем я предполагал. Дочка вела себя так, словно в этом нет ничего особенного, просто часть повседневной жизни.

Мы с Сойер все ждали, что Рори начнет капризничать, но этого так и не произошло. Стелла и моя мама просто посмеялись над нами, очевидно, Рори рассказала им все о нас на их вечеринке с ночевкой, но они договорились подождать, пока мы сами признаемся.

— Перестань так смотреть на меня, ты пугаешь меня, — бормочет она и глубже утыкается носом мне в грудь.

— Я ничего не могу с собой поделать, ты издавала эти тихие-тихие звуки, почти как храп. Это было мило.

— Я НЕ ХРАПЛЮ, — ворчит она и тут же открывает глаза.

— Я не говорил, что это плохо, звучит мило, — ухмыляюсь я.

— Все, решено. Я больше никогда здесь не буду спать, — говорит Сойер, переворачиваясь на другой бок.

— По-моему, это милые звуки. Но твои тихие стоны и хныканье во сне? Чертовски меня заводит. Мне пришлось ждать, пока ты проснешься, чтобы проверить, станешь ли ты издавать те же звуки, когда я буду трахать тебя языком, — рычу я, скользя по ее телу, приподнимаясь на руках и глядя на нее сверху вниз.

— Ты мог бы сделать это в любом случае, — бормочет она, все еще отказываясь смотреть на меня, но теперь на ее лице появляется очаровательная ухмылка.

Я наклоняюсь так, чтобы ртом оказаться рядом с ее ухом.

— Но тогда я бы не смог увидеть твое лицо, когда ты кончаешь.

— Я все еще злюсь на тебя, — говорит она задыхающимся голосом, когда я покрываю поцелуями ее подбородок и останавливаюсь только в местечке между шеей и ключицей. Здесь Сойер такая чувствительная, и когда покусываю и посасываю, она стонет, приподнимаясь мне навстречу, а руками хватает меня за волосы, притягивая ближе.

Шутка Сойер о том, что она больше никогда не станет здесь спать, дает мне мотивацию поговорить с ней кое о чем — о том, о чем я думал некоторое время, но был слишком труслив, чтобы начать разговор. Словно я мальчик-подросток, готовящийся пригласить девушку на свидание, но вот он я, тридцатисемилетний папаша, который ведет себя по этому поводу как маленькая сучка.

Так что я не собираюсь играть честно.

Добираюсь до ее идеальных грудей, беру одну рукой, а другую захватываю ртом, нежно покусывая и посасывая сосок. Переключаясь между ними, я не останавливаюсь до тех пор, пока Сойер не начинает извиваться подо мной, практически умоляя о большем.

— У меня к тебе вопрос, — выдыхаю я, отрываясь от ее соска с громким хлопком.

— Правда, Рекс? Вопрос ко мне прямо сейчас? Я голосую за то, чтобы ты перестал болтать и вместо этого начал ублажать меня. Это более продуктивное использование нашего времени.

Приподняв бровь, я смотрю на нее снизу вверх.

— Да, неужели? Я хорош только из-за своего рта? — тихо шепчу, потом дую на клитор, достаточно сильно, чтобы свести ее с ума.

— Перестань дразнить меня, Рекс, — молит она, ее руки тянут меня за волосы, пытаясь прижать мой рот именно к тому месту, где ей это нужно. — Если ты не прикоснешься ко мне прямо сейчас, я сделаю это сама.

Схватив оба ее запястья левой рукой, удерживаю ее неподвижно, и наклоняюсь вперед, пока мой рот не оказывается совсем рядом с ее ухом. Взяв ее за подбородок свободной рукой, требую ее внимания.

— Как будто ты станешь трахаться, малышка. Ты будешь играть по моим правилам, но получишь то, что хочешь, я обещаю. Брось мне вызов, и я подведу тебя прямо к краю и отступлю. И буду делать это снова и снова, пока ты не решишь, что больше не можешь этого выносить. Ты меня понимаешь? Слушаешь меня?

Ее глаза широко раскрыты, но не от страха. Сойер заводится от того, что я требую чего-то от нее и ее тела. Ей особенно нравится, когда я требую от нее оргазмов. Но прямо сейчас воздерживаюсь от оргазмов, пока она не заговорит.

— Отлично. Я слушаю, — отвечает она спустя, как мне кажется, несколько минут, но, вероятно, прошло всего несколько мгновений.

Сделав глубокий вдох, я ищу губами местечко у нее между ног. Покрывая поцелуями ее бедро, спускаюсь к колену, потом снова поднимаюсь к бедру, сдерживая смех, когда Сойер протестует, но терпеливо ждет. Она знает правила игры.

— Ты мне нравишься здесь, в моей постели, — это все, что я в состоянии выдавить из себя, когда прижимаюсь языком к ее клитору в долгой, томной ласке. Продолжая в том же духе, я ввожу палец в ее влагалище. — Ты такая чертовски мокрая. Это все для меня?

— Это был твой вопрос? — только и может простонать эта приводящая в бешенство женщина, когда загибаю пальцы, ударяя по ее точке G, языком все еще лаская клитор.

— Перестань быть занозой в моей заднице. Переезжай ко мне, — рычу я, уставившись на нее и наслаждаясь моментом, когда до нее доходит, о чем я только что спросил. Сильнее прижимаясь к ее клитору, большим пальцем медленно массируя, обводя кругами, постепенно подводя ее все ближе и ближе к оргазму.

— Ты хочешь, чтобы я переехала к тебе? — спрашивает она, и на ее лице уже появляется широкая улыбка.

Меня охватывает облегчение, когда вижу, что она улыбается.

— Да, малышка. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне и Рори. Ты — та часть нас, о которой мы и не подозревали, пока не нашли тебя.

— Конечно, я перееду, Рекс. — Сойер поддается вперед, как раз в тот момент, когда я прижимаюсь к ее клитору, наконец-то, доставляя ей оргазм, которого она жаждала.

Черт возьми, я от нее без ума.

— Переезжай на этих выходных.

Вскинув голову, она выглядит совершенно довольной после оргазма, но в то же время шокированной.

— В эти выходные? Ты с ума сошел? Срок моей аренды истекает в августе. Тогда я съеду. Я не собираюсь бросать Кэсси.